Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна. Страница 39

— Ну, ну, хватит, сирота. Рот закрой и не ной. Гнать тебя никто не собирается, только в следующий раз с шутками поаккуратней.

Так и ехали под ненавязчивые повествования Кирюшки о том, откуда и почему берутся всякие кляксы и как с ними бороться. Дорога была неблизкая — аж за город, поэтому наслушались всякого. Женька и думать не думала, что в ее таком простом и ясном мире случаются настолько странные и непростые вещи.

— Ведь, собственно, почему нельзя придаваться унынию, жадничать, злиться, завидовать? — продолжал наставительно вещать Кирюшка. — А потому. Все эти эмоции и рождают клякс. И чем злее народ, чем хуже ему, тем больше таких вот безментальных. А теперь представьте: вот вы задумали что-то сделать, все усилия приложили, постарались на славу, уже сложили лапки, и сидите — ждете, когда же вам манна небесная на голову свалится. А тут вдруг — хлоп! — щелчок получился так натурально, что Женька аж подпрыгнула на сидении. — И оказывается, что все расстроилось. А почему? Да потому, что все эти черныши разом кинулись уничтожать плоды ваших трудов.

— Вот гады! — рассерженно выпалила Женька. — Что же вы их, паразитов, не давите? — она явно была настроена весьма воинственно.

Дима был настроен более мирно, его волновал другой вопрос:

— А зачем они это делают?

— Вот! — Кирюшка наставил на него пальчик, прицокнув языком. — Сразу видно — привык человек конструктивно мыслить… в корень, что называется, зрит. Уважаю! Молодца! Так держать! Медаль ему на пузо! — затарабанил Кирюшка, но вовремя опомнился и сбавил темп. — Как бы это объяснить… — ангел на пару секунд задумался. И в самом деле, это ему все ясно и понятно, а им — ведам? Им-то откуда знать что, да как? Они-то живут, точно слепые, ничего не видят, ничего не замечают. — Прежде чем событие сформируется на материальном уровне, — осторожно начал пояснять он, — должен обязательно появиться очаг ситуативного напряжения соответствующей энергоемкости. Заметьте: соответствующей. Ни больше, ни меньше.

— А что будет, если меньше? — полюбопытствовал Дима.

— Ничего, энергии не хватит на материализацию события, — пожал плечами Кирюшка, — а вот если больше… если больше, то плохо, тогда эгрегору среднего порядка обязательно придется излишки стравливать в энерго-каверну. А это дело хлопотное, муторное и опасное. При этом главное — технику безопасности соблюдать…

— Ну, так и что там с этими кляксами? — напомнила нетерпеливая Женька.

— Они тут же слетаются со всех сторон к очагу и начинают пожирать энергию, и только.

— ???

— Питаются они так. А в результате происходит забор энергии, необходимой для реализации ситуации на материальном уровне. Если у человека эгрегор сильный… ну, вроде меня, — скромно похвастался Кирюшка, — то не страшно, разгонит малявок, как нечего делать. А если эгрегор слабенький… ну, тогда может и не справиться. Они ведь, когда стаей налетают, могут оказаться и посильней в общей-то массе…

— Вот гады… — прокомментировала художница, вспоминая те самые случаи, когда вдруг ни с того, ни с сего начинали рушиться, казалось бы, вполне реальные и отработанные планы. Летели к черту договоренности, и все шло в буквальном смысле наперекосяк. — Давить их надо, и всех делов. Как тараканов.

— Так ведь они не виноваты, — принялся заступаться Кирюшка. — Они же не понимают, что вред приносят. Им просто кушать хочется.

— Ну да, как тем инопланетным зверюгам, которые народ жрали и яйца откладывали, — проворчала Женька, вспомнив знаменитый фильм. — А так — милашки, ну прямо белые и пушистые…

— Ну, перестань, Женечка, — Дмитрий примирительно похлопал ее по руке. — Не сердись…

— Опаньки! — всплеснул руками Кирюшка. — Уже «Женечка»! Ай да я! — и он запрыгал и закружился на одной ножке, прихлопывая в ладоши. — Ай да я! Ай да Пушкин, ай да сукин сын!

— Вот видишь, видишь! — воскликнула Женька, обвинительно тыча в ангела пальцем. — Он мне всякие каверзы устраивает, а я ему потакать должна… это же не ангел, это же диверсант-садист…

— Я не садист, и не диверсант! — исступленно заорал Кирюшка, тут же принимая боевую стойку. — Я, между прочим, изо всех сил стараюсь твое счастье устроить, а ты упираешься всеми четырьмя… Навоображала себе всякой ерунды, а главного в жизни не видишь! Счастье твое — вот оно, вот, — и он обеими лапами принялся тыкать в Диму, который пару раз моргнул и слегка покраснел. Ну не мужчина мечты, а какая-то стыдливая институтка из девятнадцатого века. — И черныши тут вовсе ни при чем. Я их уже давно разогнал. Нет их тут, нет, — он демонстративно нырнул под сидение, и Женька торопливо поджала ноги, — эй! Безментальные! Вы где? — Кирюшка высунулся, легко вспрыгнул на спинку переднего сидения: — Я — твой эгрегор, я, и никто больше. И, стало быть, будет так, как я скажу.

— А скажи, у всех людей есть эгрегоры? — попытался остудить пыл спора Дима.

— Да мне и даром не нужен такой эгрегор! — вскипела Женька, никого не слушая. — Пакостник!

— Нет, не у всех. Есть неподключенные, — пытался объяснить Кирюшка, но Женька его перебивала, не давая говорить:

— Нашелся тут Ангел-хранитель, вот еще! Кто тебя просил? Кому это надо? Жрет только, да пузом кверху валяется… да полтергейсты всякие устраивает…

— А у верующих вообще свои эгрегоры. Но это уже эгрегоры высшего порядка, — продолжал объяснять Кирюшка. — Таким людям ангелы-хранители и не нужны. Они просто идут в церковь или в молельный дом, и там «подключаются» или, как мы говорим «канал пробивают»…

— Таких, как ты, ссылать надо, в места повышенного энергозабора, чтобы жизнь людям не портили! — неожиданно выдала Женька, сама толком не осознав, что же она такое сказала.

— Упс! — Кирюшка ошарашено запечатал рот обеими лапами, вытаращившись на свою патронируемую. Такой пакости он от нее никак не ожидал. — Вышла-таки! — наконец заключил он, отлепив ладошки ото рта.

Женька недоуменно похлопала глазами, ничегошеньки не понимая.

— Куда вышла-то? — поинтересовался любопытный Дима.

— В астрал, ясное дело, — прозвучало это как нечто само собой разумеющееся.

— В астрал? — скептически переспросила художница. — В астрал?

— Ну да. А откуда же у тебя тогда такая информация? Это, между прочим, информация закрытая, разглашению не подлежит. На ней весь Кодекс Порядка основан. А ты вот так вот запросто — раз, и догадалась, да? Да мозги у тебя не те, чтобы вот так вот запросто…

— Ах ты! — Женька в который раз безуспешно попыталась поймать негодника, но тот сгинул и тут же материализовался за Диминой широкой и надежной спиной. — Это у меня-то мозги…

— А что, нету их, да? — тут же высунулся пакостник, показывая язык.

Дмитрий ухватил Кирюшку за ухо, легко отодрал от себя и посадил между собой и Женькой. Ангел вел себя безобразно: визжал, плевался, дергался и норовил укусить крепкую руку.

— Ша, зелень, кончай орать, — неожиданно резко осадила их Анна Михайловна, останавливая машину.

Впереди, метрах в двухстах виднелась развилка, и за рядами деревьев красовался двухэтажный особняк — красивый, помпезный и такой добротный, словно строили его на века.

— Приехали, — заявила Анна Михайловна, глуша мотор и оборачиваясь к спорщикам. — Похоже, это и есть особняк Германа… Германа. Какие будут предложения?

— Я туда не пойду! — неожиданно плаксиво заявил ангел, со страхом вжимаясь в спинку сидения. Казалось, он даже размерами стал гораздо меньше.

— Это почему же?! — тут же налетела на него Женька, у которой еще пока не пропал запал воинственности.

— А в зеркальце-то глянь на дом, — пискнул Кирюшка. — Глянь, может, тогда хоть немного поумнеешь.

[1] ПОП (Pope) Александр (1688-1744), английский поэт. Стихотворный трактат «Опыт о критике» (1711) — манифест английского просветительского классицизма. Ироикомическая поэма «Похищение локона» (1712), пасторальная поэма «Виндзорский лес» (1713), сатира «Дунсиада» (1728), философско-дидактическая поэма «Опыт о человеке» (1732-34); переводы поэм Гомера.