КГБ: приказано ликвидировать (Спецоперации советских спецслужб 1918-1941) - Колпакиди Александр Иванович. Страница 7

«Вся моя работа в ВЧК по борьбе с немецким шпионажем, очевидно, в силу своего значения проходила под непрерывным наблюдением председателя Комиссии т. Дзержинского и т. Лациса. О всех своих мероприятиях (как, например, внутренняя разведка в посольстве) я постоянно советовался с президиумом Комиссии, с комиссаром по иностранным делам т. Караханом (в действительности — заместителем наркома Г. Чичерина — авт.), председателем Пленбежа [18] т. Уншлихтом» [19].

Став начальником отделения (не ранее 20 мая), Блюмкин сразу же развил бурную деятельность. Прежде всего он приступил к подбору сотрудников. При этом (на это следует обратить особое внимание), по утверждению М. Лациса, «Блюмкин набирал служащих сам, пользуясь рекомендацией ЦК левых эсеров. Почти все служащие его были эсеры, по крайней мере, Блюмкину КАЗАЛОСЬ (выделено нами — авт.), что все они были эсеры» [20].

Кроме того, Блюмкин обратился в другие отделы ВЧК с просьбой предоставить ему все сведения о германском и союзническом шпионаже. Одновременно он начал искать пути для проникновения в немецкое посольство. Первый случай представился в начале июня, когда в московской гостинице «Элит» покончила жизнь самоубийством шведская артистка Ландстрем. В ВЧК сразу же заявили о том, что самоубийство может быть связано с контрреволюционной деятельностью Ландстрем и арестовали всех «подозрительных» постояльцев гостиницы. Среди них оказался и военнопленный, офицер австро-венгерской армии граф Роберт Мирбах, приходившийся дальним родственником германскому послу. Блюмкин несколько ночей допрашивал Мирбаха, а затем предъявил обвинение в шпионаже в пользу Австро-Венгрии, что грозило арестованному расстрелом. Но при этом Блюмкин пообещал сохранить Мирбаху жизнь, если он согласится работать на ВЧК. Мирбах данное предложение принял и 10 июня дал следующую подписку о сотрудничестве:

«Я, нижеподписавшийся, венгерский подданный, военнопленный офицер австрийской армии Роберт Мирбах, обязуюсь добровольно, по личному желанию, доставлять Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией секретные сведения о Германии и о германском посольстве в России» [21].

Через 5 дней датское генеральное консульство в Москве, представляющее в России интересы Австро-Венгрии, узнав об аресте Мирбаха, поручило своему представителю Евгению Янейке начать переговоры с ВЧК по делу арестованного. 17 июня генеральный консул Дании Гакстгаузен официально подтвердил, что граф Роберт Мирбах действительно является «членом семьи, родственной германскому послу графу Мирбаху», а 26 июня обратился в ВЧК с просьбой освободить арестованного на поруки. Таким образом Блюмкин мог рассчитывать на то, что освобожденный из-под стражи Роберт Мирбах сможет посещать немецкое посольство и получать интересующие ВЧК сведения.

Следующую возможность проникнуть в германское посольство Блюмкин получил вскоре после ареста Мирбаха, когда к нему в кабинет зашел монтер «Московского общества электрического освещения 1886 года» А. Вайсман, проверявший электрооборудование в здании ВЧК. Разговорившись с монтером, Блюмкин (ранее работавший в Одессе по этой же специальности) выяснил, что он обслуживает и германское посольство, причем имеет право посещать его как сотрудник общества. Упустить такую возможность Блюмкин не мог и сразу же предложил Вайсману выполнить важное задание ВЧК, от чего тот отказаться, разумеется, не мог. В инструкции, полученной Вайсманом от Блюмкина, говорилось:

«I. Проверить донесение… о находящемся в доме складе оружия. По сведениям, он находится в одной из пристроек: конюшне, каретнице, сарае.

II. Узнать:

1) Имеется ли в доме тайное радио.

2) Технику приема посетителей. (Принимает ли сам Мирбах или его секретарь.) Кто может проходить к самому Мирбаху?

3) В какой комнате (ее расположение от передней) находится и занимается Мирбах. Есть ли в его кабинете несгораемый шкаф.

4) Характер посетителей, приходящих в посольство.

5) Приблизительная численность служащих посольства.

6) Охраняется ли здание и кем? По сведениям, среди охраны есть русские… Кто превосходит численностью?

7) Общее впечатление» [22].

Полученное задание Вайсман выполнил успешно и в короткий срок.

По свидетельству Лациса, «Блюмкин дней за десять до покушения хвастался, что у него на руках полный план особняка Мирбаха и что его агенты дают ему все, что угодно, что ему таким путем удастся получить связи со всей немецкой ориентацией» [23].

Но одним германским посольством в Москве Блюмкин не ограничился. 18 июня секретарь ЦК ПЛСР М. Сирота направил на работу в ВЧК к Блюмкину М.А. Богданова (эсеровская кличка «Михаил») и Е.Н. Мальма («Барон»). После непродолжительного разговора Блюмкин поставил перед ними задачу — проникнуть в германское консульство в Петрограде. Для этого предполагалось, что Богданов и Мальм с паспортами на чужие фамилии под видом бывших офицеров прибудут в Петроград, где при содействии председателя Петрочека М. Урицкого и председателя уголовно-следственной комиссии Б. Орлинского [24] попытаются проникнуть в местные монархические круги, а затем вступят в контакт с представителями германского консульства и предложат им свои услуги в качестве агентов. И уже 22 июня «белые офицеры» Татищев (Мальм) и Черкасов (Богданов) выехали в Петроград.

Тем временем в германское посольство в Москве стали поступать сведения о готовящимся покушении на графа Мирбаха. По утверждению адъютанта германского военного атташе лейтенанта Л. Мюллера в начале июня к заведующему канцелярией посольства Вухерфенику обратился некто Владимир Иосифович Гинч, кинематографист, который заявил, что подпольной организаций «Союз союзников», членом которой он недавно стал, готовится убийство посла Мирбаха. Первый советник посольства доктор К. Рицлер в середине июня сообщил о полученных сведениях замнаркому НКИД Л. Карахану, который в свою очередь, проинформировал Дзержинского. Позднее, давая показания следственной комиссии, Дзержинский рассказал об этом эпизоде следующее:

«Приблизительно в половине июня с. г. мною были получены от тов. Карахана сведения, исходящие из германского посольства, подтверждающие слухи о готовящемся покушении на жизнь членов германского посольства и о заговоре против Советской власти. Членами германского посольства был дан список адресов, где должны были быть обнаружены преступные воззвания и сами заговорщики; кроме того списка был дан в немецком переводе текст двух воззваний. Это дело было передано для расследования тт. Петерсу и Лацису. Несмотря, однако, на столь конкретные указания, предпринятые комиссией обыски ничего не обнаружили, и пришлось всех арестованных по этому делу освободить. Я был уверен, что членам германского посольства кто-то дает умышленно ложные сведения для шантажирования их или для других более сложных политических целей. Уверенность моя опиралась не только на факт, что обыски не дали никакого результата, но и на то, что доставленные нам воззвания нигде в городе распространяемы не были» [25].

28 июня Рицлер вторично сообщил Карахану о готовящемся покушении и передал соответствующие материалы. На этот раз по указанию Дзержинского были произведем обыск по указанному немцами адресу и арестован английский подданный, учитель английского языка Уайбер.

Во время обыска чекистами было обнаружено 6 шифрованных записок, ознакомившись с содержанием которых, Дзержинский пришел к выводу, что «кто-то шантажирует и нас, и германское посольство» и стал настаивать на личной встрече с информатором посольства. Встреча Дзержинского с Гинчем состоялась в первых числах июля в «Метрополе» (предположительно 4 июля), однако никаких конкретных результатов не принесла, поскольку, как заявил Дзержинский, «после свидания с этим господином у меня больше не было сомнений, для меня факт шантажа был очевиден» [26].