Ведьма и зеркало (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна. Страница 45

— Я вам очень благодарна, — тихо произнесла я, не отводя взгляда. — Вы даже не представляете, насколько сильно. И трусом бы я вас не назвала. Для того, чтобы признаться в своих чувствах, требуется немалое мужество.

Мужчина не улыбнулся, даже не попытался улыбнуться.

— Это не я говорю, а алкоголь. Сам бы я не решился, наверное.

В груди после признания Кирилла Александровича поселилось тихое мягкое тепло, а в мир вокруг будто красок добавили, он уже не казался теперь невыносимо серым. Не находилось подходящих слов, чтобы объяснить магу, как дороги мне были его чувства.

— Но у вас… суженый, — тихо, безнадежно отозвался Левин, а потом резко отвернулся. Плечи опустились, словно усталые крылья, и мне невольно захотелось подойти поближе, попытаться утишить боль, но было так страшно дать ложную надежду. Потом будет только больней.

— У меня суженый, Кирилл Александрович, вы правы. Мы не выбираем своей судьбы…

Левин продолжал стоять ко мне спиной.

— Стахович далеко не самый милый и добрый человек, Софья Андреевна. Думаю, об этом догадывается ваша мать, и даже ваша подруга, пусть она особа и неглубокого ума. И вы хотите связать с кем-то вроде него свою дальнейшую жизнь?

Я понурилась. Сколько же раз придется мне объяснять магам такие элементарные вещи? Но ведь до последнего Кирилл Александрович будет верить, что все в руках человека. И как же он заблуждается в этом.

— Я могу желать или не желать что угодно. Судьба уже все решила за меня. Этого не изменить.

Сцена вышла неловкая.

— Кир, она это будет говорить бесконечно, — крикнул из кухни Павлицкий. — Ведьмы всегда помешаны на судьбе. Вот только что-то так вовремя ее судьба решила подвернуться, что и не передать.

Я возмущенно уставилась на закрытую дверь, будто именно она во всем случившемся и виновата.

Мне захотелось сделать что-то гадкое с Павлицким. Очень гадкое.

— Никита никогда не демонстрирует такт, если ему это невыгодно. Ну, или мне, — вздохнул с расстройством Кирилл Александрович, раздраженно передернув плечами. — Простите его, он действительно невыносим, но опасности Ник для вас не представляет.

Павлицкий рассмеялся.

— Вот в последнем я бы не был так уверен.

Надзирающий инспектор обернулся и покачал головой, давая понять, что его друг блефует. Он почти улыбался.

— Если эта ведьма тебе что-то сделает, я буду представлять для нее очень даже большую опасность. И все равно Стахович нарисовался как-то очень вовремя. И все слишком быстро понеслось по наклонной.

Я слушала его и понимала, что в Павлицком говорит паранойя. Костик — моя судьба. Судьба. Он не мог появиться вовремя или не вовремя. Он появился точно в то время, когда и должен был, не раньше и не позже.

— Мне тоже так думается, вот только Софья Андреевна не разделяет нашей уверенности. Она упорно верит в судьбу. И есть шанс, что права именно она.

Хотя бы кто-то меня поддерживает.

— Ну, я же не запрещаю. Давай, мы все-таки посадим Стаховича по какой-нибудь причине. Может, у Софьи Андреевны судьба — ему передачки носить или еще что.

Я всплеснула руками в молчаливом возмущении и уселась на диван, пытаясь как-то справиться с собственными чувствами, а заодно и с мыслями, которые разбегались в разные стороны как испуганные мыши. Зря я пустила в дом этих двоих. Зря не выставила из квартиры, едва только зашла речь об алкоголе.

— Нам не стоило пить. Всем. Особенно втроем, — пробормотала я, опустив голову. Начинало немного мутить. Я вообще плохо реагировала на алкоголь, плохо и скучно, появлялась тошнота и сонливость. — Недаром говорят: "Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке".

Левин подошел и уселся рядом со мной.

— А что такого плохого в искренности? — спросил он.

Дверь в комнату бесшумно открылась, и в образовавшейся щели явственно был виден глаз Павлицкого. Один. Этот прохвост даже не делал вид, что мы с Кириллом Александровичем наедине. Он понял, что я его заметила, однако вовсе и не подумал исчезнуть.

— Я понимаю, вам нравится зубоскалить над нами, — тихо вздохнула я, даже не пытаясь скрывать своей обиды и расстройства.

Левин покосился на меня.

— Понимаете, Софья Андреевна, все действительно вышло слишком уж подозрительно. История с Арцевым, обряд на кладбище, ваши чертовы зеркала… и тут посреди этой бури как тихий остров возникает Константин Стахович. Ну и какая женщина не бросится в объятия нечаянного помощника и защитника?

Голос мага звучал ровно, спокойно, он анализировал все случившееся как части паззла, который предстояло собрать. И несмотря на то, что у Левина ко мне имелись нежные чувства, я для него оставалась в том числе и деталью картины преступления.

Павлицкий совсем махнул рукой на политес и вошел в комнату.

— Интересный способ манипулировать, — отозвалась я. — Но, выходит, обо мне Костику совершенно ничего неизвестно. Я привыкла быть одна и сама решать возникающие в моей жизни проблемы. Мужчина… Словом, у меня не было и нет намерений… бросаться в чьи-либо объятия.

Тихо засмеялся Павлицкий. Они с Кириллом Александровичем многозначительно переглянулись. Вообще, мне показалось даже, будто эти двое настолько хорошо понимают друг друга, что им и слов не требуется.

— Ну, вы сломали Стаховичу шаблон, поздравляю. Видимо, он рассчитывал, что придется иметь дело с женщиной податливой, мягкого характера, для которой его внимание станет манной небесной. А тут такой забавный сюрприз как вы, Софья Андреевна, — продолжил Павлицкий, который в точности мне напоминал бродячего кота, которого однажды сердобольный родитель подобрал у ближайшей помойки и принес домой. Кот отмылся, отряхнулся и сделал вид, что он тут жил всегда и, вообще, вот как раз он, кот, тут главный.

Верить в теорию магов мне категорически не хотелось. Если я и сломала Костику шаблон, то Левин на пару с Павлицким пытались сломать мне картину мира, причем делали это старательно и упорно.

— Вы не производите с первого взгляда впечатление волевого человека, — отметил вполголоса Левин. — Как раз тот случай, когда первое мнение обманчиво.

Вот и зачем разглядывать под лупой, что я из себя представляю. Словно бы не было иных вопросов, которые требовали немедленного решения.

— Та девушка с кладбища? — резко сменила тему я. — Кукла. Она как-то себя показала?

Кирилл Александрович и его друг одновременно покачали головой.

— Все тихо в Датском королевстве, — произнес Павлицкий, разом растеряв всю веселость.

Я тяжело вздохнула.

— Плохо… Очень плохо. Значит, тот, кто ее вызвал, сам и кормит. Такому духу нужна живая кровь. Много крови.

А еще странно. Зачем было вообще поднимать из могилы ту несчастную, чтобы после не спускать ее с поводка? Вот этой проблемой точно Кириллу Александровичу стоило бы заняться вплотную. Во-первых, мучить умерших — ужасно, во-вторых, поднятый из могилы мертвец — это очень большая проблема для живых.

— Насколько много? — деловито уточнил Никита.

Я покопалась в памяти и произнесла с удрученным вздохом:

— Один человек в три дня. Я бы на вашем месте полицейские сводки подняла. О пропавших без вести. Хотя они же там неохотно заводят дела о пропаже людей.

Кирилл Александрович пробормотал под нос ругательство.

— Кир, думаешь, и это стоит добавить в нашу большую кучу странностей с Софьей Андреевной в центре?

Левин кивнул.

Я скользнула взглядом по окну и заметила в отражении на стекле не три фигуры, а четыре. Дух все еще болтался возле меня и слушал все, что говорилось в комнате. И не избавиться ведь от него никак. Зачем только привязался?

И тут я вспомнила…

— Арцев.

Мужчины уставились на меня, будто не понимая, о чем идет речь.

— Он ведь хотел, чтобы моя мать сделала для него кое-что запрещенное, применила черное колдовство. Она отказалась, но обычно, если люди состоятельные чего-то сильно желают, легко они не успокаиваются. Арцев наверняка принялся искать кого-то другого для своей цели.