Цена соли (ЛП) - Хайсмит Патриция. Страница 25

— Ты чего, Терри?

— Ричард, я хочу побыть одна… до конца дня. Ты не против?

Он встал. С его лица не сходило удивление.

— Нет. Конечно, нет, — он бросил сценарий на диван. — Ладно, Терри. Это, наверное, даже лучше. Может, тебе следует прочитать это прямо сейчас… и прочитать одной, — сказал он убежденно, как если бы уговаривал сам себя. Он снова взглянул на часы. — Может, я пойду и скоротаю время с Сэмом и Джоан.

Она стояла, замерев, даже ни о чем не думая, кроме как о том, что должно пройти еще несколько секунд, прежде чем он уйдет. Ричард разок провел своей немного липкой от пота рукой по ее волосам и наклонился поцеловать ее. И тут она совершенно неожиданно вспомнила о книге с репродукциями Дега, купленной несколько дней назад — Ричард хотел ее приобрести, но нигде не мог отыскать. Она достала ее из нижнего ящика бюро.

— Я ее нашла. Книгу Дега.

— О, класс. Спасибо, — он взял ее обеими руками. Книга была еще в упаковке. — Где ты нашла ее?

— У Франкенберга. Кто бы мог подумать!

— У Франкенберга, — Ричард улыбнулся. — Шесть баксов, да?

— О, ерунда.

Ричард вытащил бумажник.

— Но это же я просил тебя купить мне эту книгу.

— В самом деле, не бери в голову.

Ричард запротестовал, но она не взяла денег. Минуту спустя он ушел с обещанием позвонить ей завтра в пять. Она могли бы чем-нибудь заняться завтра вечером, сказал он.

Кэрол позвонила в десять минут седьмого.

— У тебя есть настроение отправиться в Чайнатаун? — спросила она.

— Конечно, — ответила Тереза.

— Я кое с кем пью коктейль в Сейнт Реджис, — сказала Кэрол. — Заберешь меня отсюда? Мы в маленьком зале, не в большом. И, слушай, мы идем с тобой на театральное представление, и это ты меня пригласила. Поняла?

— Типа благотворительной рождественской коктейльной вечеринки?

Кэрол рассмеялась.

— Поторопись.

Тереза не шла, а летела. Друг Кэрол, Стенли МакВей, оказался высоким и очень привлекательным мужчиной лет сорока, с усами и с собакой-боксером на поводке. Когда она пришла, Кэрол была готова идти. Стенли проводил их, посадил в такси и через окошко протянул водителю деньги.

— Кто это? — спросила Тереза.

— Старый друг. Теперь из-за моего развода с Харджем мы видимся с ним чаще.

Тереза посмотрела на нее. Сегодня вечером в глазах Кэрол светилась замечательная улыбка.

— Он тебе нравится?

— Да так себе, — ответила Кэрол. — Водитель, не отвезете нас в Чайнатаун вместо прежнего адреса?

Пока они ужинали, закапал дождь. Кэрол сказала, что в Чайнатауне всегда идет дождь, всякий раз, когда она тут бывает. Но это было не так уж и важно, потому что они ныряли из одного магазина в другой, рассматривая всякие вещички и покупая их. Тереза увидела сандалии на платформе, которые показались ей красивыми, скорее больше похожими на персидские, чем на китайские. Она хотела купить их для Кэрол, но та сказала, что Ринди их не одобрит. У Ринди был консервативный подход ко всему, ей не нравилось, если Кэрол даже летом ходила без чулок, и Кэрол ей в этом уступала. В том же магазине продавался китайский костюм из черной блестящей ткани, с прямыми брюками и жакетом с высоким воротником-стойкой. Кэрол купила такой для Ринди. Все-таки Тереза купила сандалии для Кэрол, пока та оформляла отправку костюма Ринди. Она правильно угадала размер, просто посмотрев на сандалии, и Кэрол было приятно, что в итоге Тереза их купила. Затем они странно провели время в китайском театре, где люди в зале спали, несмотря на весь шум и звон. И под конец они прошлись в верхнюю часть Манхеттена, чтобы устроить поздний ужин в ресторане, где музыканты играли на арфе. Это был восхитительный вечер, поистине великолепный вечер.

Глава 10

В ЧЕТВЕРГ, на пятый день работы, Тереза сидела на задворках театра «Черный Кот» в маленькой комнате с голыми стенами и без потолка и ждала мистера Донохью, нового режиссера, чтобы тот посмотрел ее новый картонный макет. Вчера утром Донохью заменил прежнего режиссера, Кортеса, выбросил ее первый макет декораций, и также выкинул из спектакля Фила МакЭлроя, который должен был играть в пьесе второго брата. Фил ушел вчера во гневе. Повезло, что ее не вышвырнули вместе с ее макетом, подумала Тереза, поэтому она строго вняла инструкциям мистера Донохью. В новом макете не было подвижной секции, которую она соорудила в первом варианте, позволявшей в последнем акте преобразить сцену в гостиной в сцену на террасе. Казалось, мистер Донохью был твердо настроен против всех необычных или даже простеньких сценических решений. Из-за переноса всего действия пьесы в гостиную, в последнем акте многие диалоги пришлось переписать, а несколько самых изящных реплик и вовсе пропали. На ее новом макете разместились камин, широкие распашные стеклянные окна от пола до потолка, выходящие на террасу, две двери, диван, пара кресел и книжный шкаф. Когда возведут эту декорацию, она будет выглядеть как комната в макете дома на мебельной выставке, реалистичная до последней пепельницы.

Тереза встала, потянулась и взяла вельветовый жакет, висевший на гвозде на двери. Тут было холодно, как в сарае. Мистер Донохью, вероятно, не заглянет сюда до второй половины дня или вообще сегодня не появится, если она опять ему не напомнит. С декорациями ее никто не подгонял. Они, вероятно, были наименее важной частью всей постановки, но Тереза просидела до позднего вечера, увлеченно работая над макетом.

Она вышла, чтобы снова постоять за кулисами. Весь актерский состав пребывал на сцене со сценариями в руках. Мистер Донохью прогонял и прогонял их через всю пьесу, чтобы актеры прониклись ее духом, как он выразился, однако сегодня, кажется, он только нагонял на них сон. Все выглядели вяло, кроме Тома Хардинга, высокого блондинистого молодого человека, кому досталась роль главного героя, и он был слишком уж оживлен. Джорджия Халлоран страдала от головной боли из-за заложенного носа, и каждый час ей приходилось прерываться, чтобы закапать себе нос и полежать несколько минут. Джеффри Эндрюс, мужчина средних лет, играющий отца главной героини, между своими репликами постоянно ворчал, потому что ему не нравился Донохью.

— Нет, нет, нет, нет, — сказал мистер Донохью в десятый раз за это утро, остановив чтение и вынудив всех опустить сценарии и повернуться к нему с недоуменной, раздраженной покорностью. — Давайте начнем снова со страницы двадцать восемь.

Тереза смотрела, как он машет руками, показывая на тех, чья очередь подавать реплику, поднимает руку, чтобы заставить их замолчать, не отрывая при этом глаз от сценария, словно дирижирует оркестром. Том Хардинг подмигнул ей и вытер нос рукой. Постояв еще немного, Тереза вернулась в свою рабочую комнату за перегородкой, и там почувствовала себя чуть менее бесполезной. Она знала эту пьесу почти наизусть. Сюжет напоминал комедию ошибок Шеридана — два брата, которые притворяются камердинером и господином, чтобы произвести впечатление на богатую наследницу, в которую один из них влюблен. Диалоги были веселыми и, в общем-то, неплохими, но скучные, лишенные фантазии декорации, которые заказал Донохью… Тереза надеялась, что можно будет что-то придумать, используя те цвета, с которыми они будут работать.

Мистер Донохью пришел только после двенадцати. Он посмотрел на ее макет, приподнял его, разглядывая снизу и с обеих сторон, и нервное, озабоченное выражение его лица при этом ничуть не изменилось.

— Да, годится. Этот вариант мне очень нравится. Вы же сами видите, насколько он лучше, чем те голые стены, что были у вас раньше, правда?

Тереза глубоко и с облегчением вздохнула.

— Да, — ответила она.

— Декорации вырастают из потребностей актеров. Вы создаете их не для балета, мисс Беливет.

Она кивнула, тоже рассматривая макет и стараясь прикинуть, как, по возможности, его улучшить, сделать более функциональным.

— Плотники придут днем, к четырем. Мы соберемся все вместе и все обговорим.