Римский трибун (Историческая повесть) - Жидков Станислав Николаевич. Страница 50

Мессере Аримбальдо и Бреттоне, которым он доверил командование, вели двести пятьдесят наемников — германцев. Это были крепкие бородачи, плохо понимавшие по-итальянски, но отлично вооруженные и опытные в ратном деле. Следом шли двести тосканских пехотинцев и около сотни добровольцев, присоединившихся к ним в Перуджи. Денег, взятых в долг у братьев Монреаля, едва хватило, чтобы снабдить отряд всем необходимым и уплатить солдатам за месяц вперед.

Кола вздохнул, размышляя о будущем. Положение в Риме было сложным. Недаром там по нескольку раз за год менялась власть. Удастся ли вовремя пополнить казну и преодолеть трудности, которые неизбежно возникнут, как только он окажется в Капитолийском дворце? За последние годы бароны, некогда почти разгромленные им, восстановили силы. Справиться с ними теперь будет нелегко.

Праздничный колокольный звон, доносившийся со стороны города, вывел Колу ди Риенцо из задумчивости. Привстав на стременах, он разглядел ажурную каменную надстройку над воротами дель Пополо и огромную толпу встречающих горожан. При его приближении они замахали руками и зелеными ветками. На дорогу под копыта коня полетели цветы. Воздух огласился дружными криками приветствий.

Сердце бывшего трибуна дрогнуло, когда он увидел людей из своего квартала. Над их головами развевалось малиновое знамя свободы. Рядом со знаменосцем, в котором он без труда узнал столяра Паоло Буффа, стояли одноглазый гигант кузнец дель Веккио, горбатый ткач Симоне, зеленщик Кафарелло и другие завсегдатаи маленькой траттории на берегу Тибра. С ними когда-то он шел на штурм Капитолия, им он доверил хранить знамя.

Кола вдруг почувствовал невероятную радость. Сбылась заветная мечта. Он снова в Риме. Ровно семь лет назад, в день посвящения в рыцари, он провозгласил на Латеранской площади декрет о возвращении народу исконных прав на власть. И вот теперь, испытав все превратности судьбы, гонения, скитания в горах, отшельничество, тюремное заключение и суд со смертным приговором, он опять видел перед собой тех, ради кого начал борьбу.

Кола с улыбкой посмотрел вокруг. По всему пути от ворот дель Пополо до Капитолийского холма толпы римлян приветствовали его ликующими криками. Народ с удивлением и восторгом чествовал своего героя, человека, против которого оказались бессильны даже такие могущественные враги, как папа и император.

— Мир, свобода, справедливость! Всего месяц прошел с тех пор, как Рим, ликуя, встречал тебя этими словами. А сегодня по городу носятся слухи о войне. — Нина с тревогой взглянула на мужа. — Неужели Стефанелло Колонна поступил столь подло с нашим послом?

— Он избил его и потребовал выкуп, как настоящий разбойник, — надевая с помощью сына доспехи, отозвался Кола.

— И ты уплатил выкуп?

— Пришлось! Но римская армия сегодня же выступит против Палестрины.

— Думаешь, твои капитаны Лримбальдо и Бреттоне справятся с бароном?

— Я поведу войска вместе с ними. Можешь не сомневаться. Ни один предатель не получит теперь пощады. Последний волк из рода Колонна отправится вскоре вслед за родичами.

С площади донеслись возбужденные крики. Все с тревогой обернулись к двери. На пороге появился зеленщик Кафарелло, посланный Колой для переговоров со Стефанелло Колонна. Его посольский кафтан был порван, на щеке и под глазом виднелись синяки, из распухшей губы сочилась кровь.

— Будь неладна та минута, когда я согласился стать твоим послом, — с трудом проговорил он. — Проклятый барон выбил мне сразу три зуба.

— Стефанелло заплатит за подлость, — надевая пояс с мечом, сказал Кола. — Через час мы выступим против изменника.

— Следует спешить, — угрюмо пробормотал зеленщик. — Барон отпустил меня у самого города и повел своих головорезов грабить римские селения. Колонна велел солдатам жечь все, что нельзя взять или угнать с собой в Палестрину.

— Оставайся здесь, поможешь матери, — обратился Кола ди Риенцо к сыну. — В случае опасности немедленно дайте знать.

Он поцеловал жену и быстро направился к выходу.

— Ты поистине бесстрашен, синьор! — Барон Лукка Савелли с любопытством смотрел на сидевшего перед ним незнакомца в скромной одежде простолюдина. — Иметь лучшую армию в Европе и одному без слуг и свиты тайно явиться в Рим, где властвует это исчадье ада. Право, на такое может решиться лишь человек, подобный тебе, Монреаль.

— Я не посвящаю в свои дела слуг и привык все делать сам, — негромко сказал кондотьер. — К тому же здесь меня не знают. Итак, не будем терять времени. Я жду ответа, согласны ли вы вступить со мной в союз?

— Ты хочешь, чтобы мы, римские бароны, помогли тебе захватить город и дали возможность твоим отрядам иметь тут постоянную и надежную стоянку?

— Захватить Рим я мог бы и без вас, — чуть заметно усмехнулся Монреаль. — А вот насчет остального верно. Если в моем распоряжении будет этот город, я смогу диктовать свою волю всей Италии, да и не только ей.

— Разумеется, — кивнул барон. — Под твоими знаменами сорок тысяч солдат. Ни папа, ни император не в силах собрать такого войска.

— Дело не в количестве солдат, — заметил знаменитый предводитель наемников. — Для моих воинов, как и для меня, война — профессия. Никто не сможет тягаться с нами в этом искусстве.

— Однако что даст такой союз нам — патрициям Рима? — спросил Лукка Савелли. — Что получим мы за помощь и содействие?

— Я избавлю вас от Риенцо и гарантирую неприкосновенность ваших владений. Вам не придется больше дрожать перед чернью за жизнь и имущество, — подумав, ответил рыцарь.

— Как же ты отделаешься от Колы? Хотя твои братья и считаются командующими римской армией, на деле пока всем руководит сын трактирщика. Он осадил Палестрину и через день-два собирается начать штурм.

— Брать приступом столь хорошо укрепленный замок его воины не станут. Большинство из них наемники. Им заплачено всего за месяц вперед, и срок этот на исходе. Как только солдаты убедятся, что у их патрона нет денег, они перестанут повиноваться. Аримбальдо и Бреттоне уже получили от меня указание, как действовать. В ближайшее время Риенцо придется отказаться от власти или значительно увеличить налоги, а это наверняка вызовет общее недовольство. И в том и в другом случае с ним будет покончено.

— Ты ловкий политик, — улыбнулся Лукка Савелли. — Однако учти: Кола не так прост. На твоем месте я не стал бы рисковать собственной головой там, где можно использовать чужие.

— Риск — главная черта нашего ремесла, — серьезно сказал кондотьер. — Кто вершит великие дела, должен быть готов к мелким неприятностям. Впрочем, вряд ли Риенцо осмелится судить меня, если я попадусь ему в руки, у меня достаточно средств, чтобы откупиться.

Монреаль поднялся и, пройдясь по комнате, вдруг остановился перед собеседником.

— Так как же с союзом? Устраивают ли вас мои условия? — Он пристально взглянул на барона.

— Лично я согласен! — с готовностью ответил тот. — Думаю, что Колонна и другие тоже возражать не станут. Только прежде чем дать окончательный ответ, мы должны все обсудить. На это уйдет самое большее два-три дня.

— Три дня! — задумчиво повторил Монреаль. — Пожалуй, задерживаться здесь на такой срок действительно небезопасно. — Он вздохнул и, махнув рукой, решительно добавил: — Ну да ладно! Ведь дело идет о целом Риме.

— Ночью к осажденным прошел обоз. — Кола ди Риенцо хмуро взглянул на Аримбальдо и Бреттоне, командующих римским войском. — Почему не поставили заставы на лесной дороге?

— Виноваты не мы, — ответил Аримбальдо, старший из братьев. — Латники самовольно покинули пост. Ведь вчера истек срок, на который их нанимали.

— Я же обещал рассчитаться с ними после взятия Палестрины, — сказал Кола. — К штурму почти все готово. Скоро из Рима подойдут ополченцы, и мы начнем приступ.

— Наши люди привыкли получать деньги вперед, — заметил Бреттоне. — Кому охота рисковать головой за одни обещания.