Поверженный ангел (Исторический роман) - Коротков Александр Сергеевич. Страница 32

— Ах негодяи, ах вы поганцы этакие! — подскакивая к девушкам, закричал садовник. — Лучший куст поломали, паршивцы! Ну, так вам это не пройдет!

— Выдрать бы их хорошенько, чтоб не безобразничали в чужом доме, — вставил привратник.

— И кто им только вино поднес? — продолжал Коппо. — Молоко еще на губах не обсохло, а туда же, за вино…

— «Поднес»! — ехидно заметили из темноты. — Небось стянули где-нибудь. От них только того и жди. Недаром говорят, каков синьор, таков и слуга…

— А-а! — заверещала Аньола, делая очередную попытку наброситься на свою хозяйку.

— Что тут происходит? — донесся внезапно с балкона голос синьора Алессандро.

— Да вот парнишки, — отозвался садовник, — ну, те, которых синьор Луиджи с рыбой прислал. Напились, изволите ли видеть, и разодрались совсем…

— Так выставьте их вон! — сердито проговорил синьор Алессандро.

— Слушаю, синьор Алессандро! — радостно крикнул садовник. — Отвори-ка двери, — добавил он, обращаясь к привратнику. — Сейчас я их…

— Бери одного, а я другого, — проговорил привратник. — Уж я его, стервеца, турну…

— Не позволяй! — зашипела Аньола.

— Стой! — внезапно крикнул Коппо. — Брось нож! Брось, тебе говорят!

— Господи, ну и разбойники! — пробормотал привратник, поспешно отступая назад.

Воспользовавшись этим, садовник вместе с девушками быстро выскочил на улицу.

— Вот что, — обернувшись, сказал он привратнику, — провожу-ка я этих оболтусов до дома синьора Луиджи, а то, не ровен час, порежут друг дружку, а мы отвечай.

— Верно. Тогда постучишь, — ответил тот, захлопнул дверь и с шумом задвинул засов.

— Ну вот, монна Мария, — тихо воскликнула Аньола, когда беглецы отошли на несколько шагов от дверей дома, — вот мы и на воле…

Внезапно она замолчала и, схватив Коппо за руку, указала ему на черную тень, притаившуюся у стены дома по другую сторону улицы.

— Кто это там? — прошептала она.

Заметив, что его увидели, незнакомец отошел от стены, перебежал дорогу и постучал в двери, откуда только что вышли наши беглецы.

— Ну, что еще? — донесся из-за двери недовольный голос привратника. — Никак не уйдете?

— Открой, — вполголоса проговорил незнакомец.

— А кто ты такой, чтобы я тебе открыл? — спросил привратник.

— Меня зовут Микеле ди Ландо, — еще тише ответил незнакомец. — Синьор Алессандро приказал меня впускать в любое время дня и ночи.

— Может, и приказал, только не мне, — отозвался привратник. — Я тут первый день. Но уж коли тебе так невтерпеж, пойду узнаю.

Микеле с досадой стукнул кулаком о кулак и пробормотал что-то не слишком лестное для привратника.

— Святая мадонна! — прошептала Аньола. — Это тот самый парень! Он узнал нас!

— Какой парень? — спросила Мария.

— Тот, что приносил записку синьору Алессандро, — нетерпеливо прошептала служанка. — Он меня в кухне видел. Сейчас его пустят, он, конечно, сразу доложит о нас синьору Алессандро, и сцапают нас как миленьких.

— Боже мой, что же делать? — в отчаянии прошептала Мария.

— Бежим, монна Мария, — решительно проговорил садовник. — Пока его впустят, пока он расскажет, пока соберутся за нами в погоню, мы будем уже далеко. Бежим!

Миновав церковь, беглецы спустились к набережной и остановились, чтобы перевести дух и решить, что делать дальше. До сих пор все их помыслы были об одном — любой ценой выбраться из дома Альбицци. Никто из них не подумал о том, где же они найдут пристанище, оказавшись на свободе. Ни у Марии, ни у ее служанки не было в городе никого, кому они могли бы довериться, где могли бы найти приют хотя бы на первое время. У Коппо, правда, была какая-то дальняя родственница, жившая в селении милях в двух от Флоренции, но, чтобы добраться до нее, надо было ждать, когда откроют городские ворота…

— Вот так штука! Куда же нам деваться? — растерянно пробормотал садовник. — Не можем же мы всю ночь бродить по улицам. Если нас не задержит ночная стража, то сцапают люди синьора Алессандро, это уж как пить дать.

— Может быть, спрятаться в церкви? — спросила Мария.

Садовник покачал головой.

— В городе неспокойно, — сказал он, — нам не откроют. Лучше уж пойти на кладбище, там нас наверняка искать не станут.

— Господи! — в ужасе прошептала Мария.

— Постойте, я знаю, куда нам идти, — вмешалась Аньола. — К погорельцам, к той женщине, которую спас Ринальдо. Ведь он и ребенка ее вынес.

— Но ребенок умер, — тихо заметила Мария.

— Тут уж Ринальдо не виноват. Он сам обгорел и чуть не погиб. Не может быть, чтобы у этой женщины не осталось к нему хоть на столько благодарности. Ты, монна Мария, назовись сестрой Ринальдо, вы ведь и вправду какие-то родственники, расскажем все начистоту, авось приютят на ночь.

— Где дом, я знаю, — заметил Коппо, — ходил смотреть, здорово ли выгорело.

— Идем, монна Мария, — решительно проговорила Аньола и, не дожидаясь согласия Марии, схватила ее под руку и вместе с ней побежала вслед за садовником, который быстрым шагом шел впереди, указывая дорогу.

Дом уже поправили. О пожаре напоминали только черные разводы сажи под крышей. На стук садовника очень скоро в окне показалась женщина в ночной рубашке. Взглянув вниз, женщина без удивления, почти равнодушно спросила у незваных гостей, кто они и чего им нужно.

— Я воспитанница Алессандро Альбицци, — волнуясь проговорила Мария, — это моя служанка, а этот добрый человек помог нам бежать из дому.

— Бежать из дому? — удивленно переспросила женщина. — Среди ночи?

— Мой опекун или воспитатель, одним словом — синьор Алессандро, решил выдать меня замуж, — торопливо начала объяснять Мария. — А я скорее в Арно брошусь, чем выйду за Беккануджи. И мы убежали…

Женщина недоверчиво покачала головой…

— Вы богатые люди, — сказала она, — а мы нищие чомпи. Вы и за людей-то нас не считаете. Почему бы вам не пойти к своим, к синьорам? Разве мы чета вам?

— Никого у меня нет, — со слезами в голосе воскликнула Мария, — никого на всем свете! А о вас я знаю от Ринальдо, он мне родственник. Помните юношу? Он ребенка вашего вынес тогда, на пожаре…

В этот момент издали, с набережной, донеслись голоса, гулкие и неправдоподобно громкие среди безмолвия ночных улиц.

— Мадонна! Что это? Слышите? — воскликнула Мария.

— Это за нами, — с каким-то даже торжеством проговорила Аньола. — Они не канителятся.

«Не то что некоторые», — хотела было добавить она, но промолчала. Осторожность и подозрительность женщины, у которой она сама советовала попросить приюта, казались ей чрезмерными, выводили ее из себя.

Прислушавшись, женщина молча отстранилась от окна и закрыла ставни.

— Похоже, не миновать мне Стинке, — тихо пробормотал садовник.

Однако не успел он договорить, как дверь с легким скрипом отворилась, и на пороге показалась женщина, уже успевшая накинуть платье и покрыть голову белым траурным платком.

— Войдите, — сказала она. — Дом Леончино ди Франкино беден, но тут никогда не отказываются приветить ближнего.

Вокруг была кромешная тьма. Пока женщина запирала двери и от уголька в очаге зажигала масляную плошку, наши беглецы стояли там, где их оставила хозяйка, не зная, куда идти. Наконец фитилек разгорелся, и Мария смогла разглядеть свою спасительницу. Это была еще совсем молодая женщина, отмеченная той своеобразной суровой красотой, какая отличала женщин Тосканы конца прошлого века, запечатленных на фресках художников. Ее бледное лицо с тонкими, немного резкими чертами показалось Марии удивительно знакомым, хотя она была убеждена, что видит его впервые в жизни. Только гораздо позднее она вспомнила, где видела это прекрасное лицо, будто озаренное изнутри непроходящей скорбью: на фреске Джотто «Смерть святого Франциска» в церкви Санта Кроче.

— Садитесь, — сказала женщина, обращаясь к Аньоле и Коппо и указывая на скамью у стены. — Садись, девочка, — продолжала она, усаживая Марию на табурет у стола. — Расстегни плащ. Если хочется тебе облегчить душу расскажи о своей беде, а не хочется — не рассказывай. Об одном прошу тебя: не говори мне «вы» как синьоре. Зови меня просто Фьора, и все.