Июль для Юлии (СИ) - Сунгуров Артур. Страница 14

От острого глаза Даши это не укрылось, и она быстро вернула его с небес на землю:

— Но если что с барышней случится — я тебе сама башку оторву. Пусть меня потом хоть в Сибирь, хоть в кнуты. Понял?

— Понял, теть Даша!

— И лапы свои держи от нее подальше! Вижу, как ты на нее таращишься. Смотри, сколько влезет, но об прочем и думать не смей.

Василь покраснел. Даша приблизилась почти вплотную:

— Барышня наша за князя замуж пойдет. Ты, морда крепостная, ей ни к чему.

Она поднялась и ушла. Василь закрыл уши ладонями, но голос горничной все звучал в голове. Права, права Дашка. Ни к чему он ей. Она за князя выйдет… От этой мысли сердце болезненно дернулось. Он встряхнул головой. Ну и пусть. Зато сейчас с ней будет. Рядом. А это самое настоящее счастье.

Василь оглянулся на окно с кисейными занавесками, которые колыхались, словно белые крылья. Там был ангел.

Глава V

На следующее утро Василь и Юлия Павловна сразу после завтрака отправились на прогулку. Василь заливался соловьем, рассказывая Юлии Павловне старинные местные байки, показал гумно и конюшню, овчарню, курятник, покосные луга. На лугу они встретили крестьянских ребятишек. Увидев барышню, дети едва не бросились врассыпную, но заметив Василя, помахавшего им рукой, успокоились.

Детишкам было от пяти до восьми лет. Их послали за ягодами, а они расположились на ровной проплешине и затеяли игру в бабки. Юлия Павловна, как завороженная, смотрела на коровьи кости, которые укладывались в прочерченный на земле круг и выбивались свинцовыми болванками. Дети вскоре забыли о молодых людях и целиком отдались игре. Они хохотали, приплясывали на месте, ссорились и тут же мирились.

Юлия Павловна и Василь тихонечко отошли от ребятишек.

— Какие они забавные, — сказала задумчиво Юлия Павловна. — И игра такая интересная… Во что они играли?

— В бабки.

— В бабки?..

Так было придумано еще одно веселое занятие. В этот же день Василь расчертил землю на заднем дворе, указав, где «поле», а где «дом», объяснив Юлии Павловне правила игры и притащив выменянные у деревенских мальчишек бабки. Горничная не пожелала оставлять молодых людей одних, и пошла за ними, прихватив вязание.

— Вот здесь садитесь, теть Даша, — суетился Василь, устраивая поудобнее бдительную надсмотрщицу.

Даша села в теньке с вязанием. Вроде бы и не рядом с ними, но и не очень далеко. Спицы в ее руках сновали так быстро, что постукивали, как испанские кастаньеты. Со стороны нельзя было и догадаться, что она внимательно следит за барышней и смуглым парнем, которые стояли посреди двора, залитые солнцем от макушки до пят.

Василь рассказал Юлии Павловне правила. Совсем простая игра. Надо выбить фигуры из круга тяжелой черной болванкой.

К удивлению, Юлия Павловна оказалась способной ученицей. Уже на втором кону она навострилась так метко орудовать литком, [1] что Василь только восхищенно присвистывал. Его радовал веселый смех барышни, которым она сопровождала все наиболее удачные броски — свои и его. Его волновала ее красота — белоснежная и пепельная, и розовато-румяная одновременно. Его мучила жажда при виде нежных девичьих губ. Вот бы припасть к ним, напиться вдостоль, чтобы сердце успокоилось. Во время игры он старался, будто случайно, задеть барышню то рукой, то плечом. Подавая ей литок, касался тонких прохладных пальчиков и испытывал райский восторг.

Юлия Павловна же не замечала ничего, кроме игры. Укороченный крестьянский сарафан, который она надела по настоянию Даши, удивительно шел ей. Сарафан был темно-зеленый, из-под него выглядывала нижняя юбка, отороченная белым кружевом. Когда барышня подпрыгивала или наклонялась, метая, среди кружев мелькали ее стройные ножки, обтянутые французскими чулочками. Ради игры она сменила и туфельки. Прежние, атласные, так пленившие Василя, были забыты. Теперь на ней были Дашины уличные башмаки — из тонкой кожи, на крепеньком каблучке, украшенные пряжками. Все это придавало девушке такой земной и милый вид, что Василь задыхался от нежности, глядя на нее.

Но больше всего, по мнению Василя, Юлии Павловне шла крестьянская кофта. Ворот застегивался на медную пуговку, которая выглядела особенно темной на фоне белоснежной кожи. И если встать за барышней и чуть опустить глаза… Василь помотал головой, чтобы прогнать непристойные мысли, и дал себе слово никогда не поступать так низко.

— Теперь третья слева! Та, что с красной меткой! — крикнула в азарте Юлия Павловна.

Василь смотрел на девушку против солнца, сидя на корточках возле прочерченной на земле черты, с которой они бросали. Пепельная коса барышни скользнула змеей и ударила его по лицу. Юлия Павловна ничего не заметила, а Василь на мгновение задохнулся. Ему даже пришлось опереться о землю, потому что ноги стали ватными. Вдруг представилось, как Юлия Павловна падает в стог сена, опуская ресницы, а кофта, слишком широкая для ее фигурки, сползает с плеча… А потом он целует ее в губы, и приникает всем телом, расстегивая незаметно медную пуговку…

— Вася! Вы уснули, что ли?

Василь встрепенулся, и вернулся на землю. Барышня выбила очередную фигуру и от радости подпрыгивала на месте.

— Ну и ручка у вас! — восхитился Василь. — И удар железный. А поглядишь — и не подумаешь.

Юлия Павловна нарочито скромно потупила глазки и сделала маленький книксен, рассмешив не только Василя, но и Дашу, которая, казалось бы, на молодых людей и не смотрела.

Обед они провели вместе. Василь сидел на скамеечке у входа и с удовольствием наблюдал, как Юлия Павловна пробует то одно кушанье, то другое. Чтобы развлечь ее, он рассказывал, какие цветы растут в округе. И, конечно же, она сразу захотела пойти в лес, а потом на луг, а потом покататься на лодке, чтобы нарвать кувшинок.

Лодочную прогулку решено было перенести на завтра. Даша наказала барышне отдыхать. Веселье — весельем, а доктора говорили…

Утро следующего дня выдалось солнечным и ясным. К обеду обещалась жара, но пока ветер нес прохладу из леса.

Василь и Юлия Павловна шли к реке, разговаривая о музыке. Василь напевал вполголоса популярные арии, а барышня слушала его, приоткрыв от восхищения розовые ротик. Она несла зонт, призванный защищать от палящих лучей солнца. Что касается Василя, он даже шапку не взял. Бегал взад-вперед перед барышней, дурачился, как двенадцатилетний мальчишка — только, чтобы она засмеялась.

Озеро было в половине версты от усадьбы, но Юлия Павловна одолела путь на одном дыхании. Казалось, усталость и томность окончательно покинули ее.

Спустившись по деревянным мосткам, Василь помог ей усесться в лодку-долбленку, потом оттолкнул лодку от берега и ловко перемахнул через борт. Ряска расступалась перед утлым суденышком медленно, приоткрывая стоячую темную воду и смыкаясь за позади зеленым ковром. По этому зеленому ковру тут и там лежали на листьях-тарелках кувшинки. Цветы казались восковыми — с непрозрачными лепестками и желтыми сердцевинками-пестиками. Юлия Павловна потянула один цветок, и показался стебель толщиной в палец. Василь протянул нож, и она благодарно кивнула ему.

Сбор букета стал для Василя непосильной мукой. Каждый раз, когда девушка наклонялась за очередной кувшинкой, он мог видеть краешек белой груди в облаке кружев. Зрелище было настолько соблазнительным, а мысли о том, что скрывается за корсетом, настолько непристойными, что Василь почувствовал, как внизу живота наливается тяжестью его мужское достоинство. Юноша призывал себя к благоразумию, пытаясь унять возбужденье, но определенная часть тела жила по своим законам.

Прелестница даже не подозревала о его страданиях и продолжала весело щебетать, показывая каждый цветок по одному, и все вместе в букете. По мнению Василя, цветы внимания не заслуживали, но он вежливо улыбался.

Срывая очередную кувшинку, Юлия Павловна наклонилась, оперевшись ладонью о колено Василя. Легкое, как перышко, прикосновение стало для Василя последней каплей. Юлия Павловна вскрикнула, потому что ей показалось, что Василь потерял равновесие и рухнул в воду. Оцепенев от ужаса, она смотрела, как по поверхности озера пошли круги. Они качнули лодку раз, второй, потом пропали, а Василя не было видно.