Москва – город проклятых (СИ) - Кротков Антон Павлович. Страница 58

Сенин повернулся к радисту из штаба бригады. Это был лопоухий, бритый мальчишка, не резервист как большинство солдат в его роте, а 18-летний срочник, он совсем растерялся. Вас Вас стал диктовать ему сообщение в штаб, чтобы срочно прислали помощь. А тот оцепенел, в ужасе таращил глаза и только вжимался в ограждение наблюдательного поста. Вас Вас вдруг ощутил парализующую беспомощность, которую сменила нарастающая паника, ему будто передалось состояние этого мальчика. Вас Вас стал убеждать его как важно срочно запросить подкрепление, но солдатик будто не слышал. Так продолжалось пока не подскочил старший сержант Иванов-Доброхотов, который с размаху влепил солдатику пощёчину, рация тут же заработала…

…Стволы раскалились, старенькие автоматы стали давать осечки. Громко чертыхаясь, дрожащими руками, бойцы передергивали затворы и лупили вниз, не задумываясь об экономии боезапаса. Периодически ухали гранатомёты и прорезали темноту струи из огнемётов. Капитан метался по стене: кого-то подбадривая, кому-то грозя, пытаясь удержать в повиновении эту тонкую зелёную линию.

Внезапно на краю позиции роты раздались вопли самого дальнего стрелка. Из темноты на паренька набросились сразу трое подкравшихся к бедолаге в пылу боя адских создания. Солдатика мгновенно утащили в темноту. Через минуту такая же участь постигла ещё двоих. Мертвецы стали внезапно появляться из мрака в нескольких шагах от военных и хватать их. Победоносно воя, они отпихивали друг друга, стремясь побыстрее вцепиться в ближайшую жертву. Ни малейшего страха перед вооруженными военными зомби не испытывали. Даже варварские по своему воздействию на обычное человеческое тело экспансивные пули оказались для носителей загадочного вируса не страшнее пейнтбольных шариков! В лучшем случае мощная пуля, попадая в зомби, валила его с ног, но через несколько секунд чудовище поднималось и набрасывалось на стрелка с утроенной яростью…

Глава 43

Капитан Сенин видел по лицам своих людей, что ещё чуть-чуть и они дрогнут. Ведь в массе своей они не спецназовцы, а обычные инженеры и работяги. Лишь личным примером ещё можно было попытаться удержать этих растерявшихся мужчин, хотя у него у самого внутри всё содрогалось от ужаса и постыдно дрожали коленки. Какой из него к чёрту командир, если в обычной жизни он порой робеет перед собственной женой и начальством?! В детстве и молодости ему не приходилось драться, во дворе его презрительно звали скрипачом. Хулиганы не давали проходу чистенькому мальчику из приличной семьи, поэтому на занятия его обычно сопровождала бабушка или няня. Погоны он носил только потому, что на первом курсе консерватории в качестве эксперимента организовали военную кафедру, да и то из них готовили дирижёров военных оркестров, а не вояк. И только волею случая ему пришлось стать командиром мотострелковой роты, а теперь и батальона…

Да, всё это так, но с другой стороны, вот он наступает для него тот самый момент истины, когда ты либо сумеешь подняться над собой, либо до гробовой доски будешь жить с ощущением себя полным ничтожеством. Ведь если когда-нибудь, не дай бог, среди бела дня вдруг запылает его школа, неужели он не попытается организовать своих педагогов чтобы вывести детей из объятого огнём здания?!

Вытащив пистолет из кобуры, Вас Вас сделал несколько робких шагов в сторону разгорающейся рукопашной схватки.

— Ну давайте! Вот он я, кому не терпится, — бормотал директор музыкальной школы себе под нос, холодея от собственной дерзости. Ему всё ещё не хватало решимости. Чтобы подбодрить себя Сенин пальнул несколько раз на удачу. А потом попытался выстрелить прицельно, с колена, поправив очки и взяв ПМ двумя руками, чтобы пистолет не так дрожал.

Теперь уже вокруг него творилось что-то запредельное по своей ожесточённости. На тусклом фоне потемневшего неба капитан видел, как его солдаты обрушивают сапёрные лопатки и приклады на головы атакующих, слышал треск черепов, но с таким же успехом можно было рубить и колоть штыком соломенное чучело. Капитан был потрясён и одновременно полон гнева: почему их не предупредили о таком противнике, не рассказали как с ним бороться?! Почему не снабдили эффективным оружием? Почему?!!!

Рядом с Сениным несколько тел, сплетясь в тесный клубок, катались по земле, переворачивались, били друг друга и издавали страшные животные звуки. В коротком проблеске лунного света он увидел, как существо с шапкой растрёпанных волос жадно впилось зубами в мертвое лицо старшего ефрейтора Баранова. С растущей яростью тварь терзала тело несчастного отца семейства, водителя школьного автобуса на гражданке, с которым они только недавно за обедом сидели рядом за одним столом и обменивались новостями из дома. Стало твориться что-то невообразимое. Изменённые до какого-то чудовищного состояния москвичи рвали резервистов на кровавые куски. Страшным криком исходили раненые, у многих из которых были истерзаны лица, оторваны конечности, вспороты животы. Невозможность одолеть противника в открытом бою не оставляла никому из резервистов шансов выжить в этом аду.

Рядом в с Вас Васом рядовой Мухин, работающий на гражданке официантом, нервным движением выхватил из подсумка гранату, но тут же рухнул с пробитым черепом, граната выкатилась из его дергающейся руки и покатилась прямо под ноги Сенину. Кто-то из его подчинённых кинулся на неё и она взорвалась под его телом.

Апогеем стал взрыв цистерны с бензином, которую оставили строители стены. Она рванула от шальной пули с громким хлопком, горящее топливо огнемётными струями хлестнуло по сцепившейся в рукопашной толпе. Среди солдат началась паника. Остатки роты превратились в неуправляемую толпу. Быстро набирая скорость, она покатилась от стены, вбирая в себя по дороге всех, кто попадался на пути. Вместе со всеми бежали люди-факелы. Ничего не видя от боли и ужаса, они натыкались на своих товарищей, падали сами и валили других, превращаясь в живые костры.

Побежал и командир, толпа увлекла его за собой. Вначале Вас Вас ещё пытался восстановить дисциплину, но в конце концов общее настроение ужаса и безнадёги передалось и ему. Он драпал, всё больше поддаваясь панике, с чувством невероятной тошноты, омерзения, — он струсил, и уже не сможет быть начальником над этими людьми.

Вас Вас слышал вопль своего земляка, с которым они вместе прибыли на сборы из одного городка, его крик вонзился в Сенина как нож, и он оглянулся и в толпе бегущих увидел его, Юрку, которого живьём глодали сразу трое чужих… Горожане в рубашках, пиджаках, футболках и платьях, рвали Юрку на части зубами, их жадные пальцы копошились у него в глазных впадинах, во рту. Живоеды терзали ещё живого мужика, который весь скукожился и жалко, беспомощно пытался отпихнуть от себя голодных хищников. Вас Вас сразу зажмурился, отвернулся и побежал с удвоенной силой, и с ним плотной массой, тяжело дыша, бежали все семьдесят уцелевших бойцов его роты. В голове больше не было ни одной стройной, отчётливой мысли, кроме желания не оглядываться. Он лишь тупо ощущал своё тело, в которое пока никто не вцепился клыками, и не мог задержать бег и ноги работали самостоятельно…

Скорее всего драпанье закончилось бы очень далеко от места боя, если бы на дороге, возле палатке лазарета, перепуганным, побросавшим оружие, дезертирам не встретилась колонна боевой техники.

Из тыла ползли неизвестные машины, контурами напоминающие установки залпового огня. Ещё они были похожи на знаменитые ТОС-1 «Буратино» с таким же «пеналом» транспортно-пускового контейнера ближе к корме. Только смонтирована загадочная установка была на незнакомом Сенину танковом шасси, вроде даже иностранном.

Из головной машины выпрыгнул майор в танковом шлеме и стал решительно пресекать бегство. Он явно был опытным воякой, потому что сразу определил, что уставы, присяга, субординация — всё глупость по сравнению с тем, что только что довелось пережить этим непрофессиональным солдатам. Приводить их в чувства обычными способами, взывая к воинскому долгу, к дисциплине — бесполезно. Поэтому танкист стал, громко матерясь расстреливать каждого, к кому подбегал. Так получилось, что Вас Вас бежал прямо на него — без оружия и фуражки. В этой ситуации он не смог бы объяснить причину, по которой драпает вместе с вверенным ему подразделением. Танкист подбежал к нему. В всполохах пламени суровое лицо его, будто изъеденное крупными оспинами, но скорее всего изуродованное ожогами, с бешеными от недосыпа, воспалёнными красными глазами, выглядело суровым и страшным, как приговор трибунал: