Рисунок по памяти (СИ) - Воробьёва Татьяна. Страница 42

Примечания:

* — два человека против друг друга — говорит о взаимной любви.

** — буйвол — встреча со множеством страданий.

Шестнадцатая глава

На следующий день Хадижа в сопровождении Самиры и тети Латифы, которые прилетели вечером, ходила по рыночной площади, выбирая наряды и украшения.

— Не знаю, это как-то не слишком удобно, — выходя из примерочной в очередном наряде и рассматривая себя в большое, во весь рост, зеркало, проговорила девушка.

— Давай подберем что-нибудь другое, — пожала плечами Самира.

— Да, я не об одежде, — вздохнула девушка, — Просто мы набираем эти все наряды, украшения на деньги Зейна, а он мне еще даже не муж…

— Это традиция, жених должен покупать золото и наряжать свою невесту, — поправляя юбку на племяннице, ответила Латифа, — Если жених будет слишком скуп, то невеста и ее семья могут расторгнуть помолвку. Ты мыслишь, как западные девушки. Они везде платят за себя, а иногда и сами содержат свою семью. О, Аллах!

— А что в этом такого? — фыркнула Самира, — Женщины учатся и работают даже тут, в Марокко, и никто не считает это зазорным, ну, разве такие, как дядя Абдул.

— Конечно, — согласилась Латифа, — но только сами этого хотят, а не чтобы содержать семью.

Хадижа еще раз покрутилась перед зеркалом и вернулась в примерочную. Что ж, традиции, значит традиции, и их придется соблюдать; и девушка еще раз посмотрела на кучу вешалок с нарядами, которые еще предстоит померить. А после этого они еще зайдут в ювелирную лавку, хотя Хадижа с большим удовольствием прошлась бы по красильным, посмотрев, как смешивают натуральные краски, как готовят шкуры и создают из них различные сумки, обувь, ремни. Может, ей удастся уговорить дядю Али устроить ей экскурсию.

Под вечер, когда женщины вернулись в дом дяди Али, у Хадижи так гудели ноги, что идти еще куда-то казалось чем-то героическим, но девушка все равно заикнулась о своем желании, на что получила приступ добродушного смеха и короткую фразу, что женщинам в красильнях делать нечего, разве что, отвлекать рабочих.

После ужина Хадижа вернулась в свою комнату и почувствовала предательское, но вполне объяснимое волнение. Девушке казалось, что она так и не сможет сегодня сомкнуть глаз. Уже завтра она станет женой Зейна. Как это все будет? А что дальше? Станет ли она счастливой? Сотни вопросов всплывали в голове, стоило закрыть глаза, хотя всё тело неконтролируемо ломило от усталости. А уж мысли о первой брачной ночи и вовсе заставили щеки гореть. В попытках хоть чем-нибудь отвлечься Хадижа черкала в альбоме очередной эскиз, изображающий рыночную площадь, по которой она сегодня так долго ходила, и стройный силуэт женщин с ног до головы закутанный в чадру. Стрелки часов приближались к полуночи, когда в комнату внезапно вошла тетя Латифа.

— Увидела у тебя свет. Ты что еще не спишь?

— Не спится, — откладывая в сторону альбом и карандаш, сказала Рашид, — Слишком много впечатлений и мыслей в голове.

— Я тоже волновалась перед свадьбой, поэтому принесла тебе это, — и женщина протянула племяннице стакан.

От напитка шел пар и легкий аромат мяты.

— Это марокканский чай, успокаивает и освежает.

Хадижа сделала глоток — напиток оказался сладковатым на вкус. Приятно.

— Спасибо, — улыбнулась она.

— Не за что, а теперь давай ложись спать, а то завтра у нас будет сонная невеста, — совершенно по-матерински пожурила ее Латифа, — Я посижу с тобой, чтобы не оставлять тебя в тишине, наедине со своими мыслями.

Хадижа послушно легла и укрылась пледом, Латифа же села рядом:

— Знаешь, а я ведь должна была выйти замуж на твоего отца.

— Как это? — захлопала глазами Хадижа.

— На празднике меня увидела лара Назира и описала Саиду, который на тот момент искал себе жену. Он в сопровождении сестры и брата Мохаммеда пришел в дом дяди Али посмотреть на меня…

— А увидел мою маму?

— Нет, твою маму он увидел позже, — улыбнулась Латифа, — Я вышла к ним, вынося сладости, и мы понравились друг другу, но наследующий день выяснилось, что меня и твоего отца выкормила одна и та же кормилица — ливанка Тамара.

— И что? — нахмурилась Хадижа, не понимая связи, какая разница — кто кого выкормил.

— Те дети, которых выкормили одни и те же женщины, считаются молочными братьями и сестрами, и женитьба между ними — это харам, все равно что между родственниками, — объяснила Латифа.

Хадижа вспомнила, что в школе проходила что-то подобное по истории. Времена средневековья, кормилицы, молочные братья и сестры — сейчас, когда есть целая куча смесей для кормления, такое кажется чем-то диким.

— А как случилось, что вы вышли за дядю Мохаммеда?

— О, свадьбе уже договорились, и замена жениха немногое меняла. Поначалу я, конечно, была не слишком рада, — Латифа вспомнила как металась по этой комнате с криками о том, что ее принесут в жертву как барашка, — но потом поняла, что мне повезло с моим Мохаммедом.

— А маму выдали замуж за отца, — подытожила Хадижа, — Только видимо ей не так повезло.

Латифа вздрогнула, а в глазах появилась печаль.

— У всех своя Судьба, Хадижа, — погладила она девушку по голове, словно маленькую, — У каждого свой путь. Твоя мать выбрала свою дорогу. Она выбрала идти против всех, борясь за какое-то свое счастье и к всеобщей горечи поплатилась за это, — Латифа смахнула слезы, набежавшие на глаза, — Иногда мне казалось, что она, ослепленная этой своей борьбой, не замечала какую боль причиняла близким, не заметила и пропасть, разверзнутую под ногами.

Латифа даже не заметила, как глаза племянницы закрылись, и она задышала ровнее. Услышала ли ее девушка, или ее усталость взяла свое раньше, но в любом случае Хадижа спала. Она сейчас очень напоминала своим поведением ту Жади, что приехала в Фес. Это тревожило.

— Спокойной ночи, Хадижа, — прошептала женщина, посмотрев на спящую племянницу, — Пусть твой путь будет иным. Пусть Аллах хранит тебя.

Женщина забрала стакан со столика возле постели и тихо вышла из комнаты.

Суматоха в доме дяди Али усилилась в день свадьбы раза в два, хотя и казалось, что все возможные приготовления уже сделаны, но постоянно вылезали на поверхность какие-нибудь новые дела, оставшиеся нерешёнными. Саму Хадижу все это коснулось в первую очередь.

Утром ее разбудила служанка вместе с Самирой. Она схватила заспанную Хадижу под руку и куда-то повела, когда та успела только умыться, чтобы открыть глаза.

— Я могу хотя бы позавтракать? — наблюдая за суетящимися вокруг слугами, спросила Хадижа, пока они спускались по лестнице.

— Конечно, пошли на кухню, — потянула ее Самира.

Там они наскоро поели лепешки и фрукты, запивая их терпким, хорошо известным марокканским чаем.

— Невеста, наелась? — спросила кузина.

— Вполне, — дожевывая последний кусочек лепешки, кивнула Хадижа.

— Тогда пошли.

Девушки снова поднялись на второй этаж, но прошли в другую сторону от комнаты. Как только они оказались в большой зале, всю с пола до потолка выложенную мозаичной плиткой, зазвучало целое множество женских голосов, дружных хлопков, звонких вскриков и хорового пения.

— Что происходит? — оглядываясь по сторонам, немного испуганно спросила Хадижа.

— Помнишь, я рассказывала тебе про эпиляцию? — вопросом на вопрос ответила Самира и подвела девушку к бортику небольшого бассейна, куда уже была налита вода, — Так вот она.

Хадижу усадили на бортик и заставили снять пижамные штаны, оставив лишь в одной длинной тунике. Рядом села Карима и поставила небольшую табуретку на которой стояла маленькая кастрюля, с чем-то, очень похожим на карамель. Ногу Хадижи положили на табурет, и Карима быстрыми и отработанными движениями намазала участок ноги сладкой горячей кашицей, потом приложила небольшую полоску тонкой бумаги и, подождав немного, сдернула. Хадижа вздрогнула от болезненного ощущения, но всё же не проронила ни слова.