Рисунок по памяти (СИ) - Воробьёва Татьяна. Страница 83

— Она сейчас в клубе?

— Нет, мсье, но я могу позвонить и вызвать её.

— Так и сделай, пожалуйста, — попросил Зейн.

Администратор согласно кивнул и поспешил покинуть кабинет. Настроение Зейна резко ухудшилось; мужчина привык, что в делах клуба всё идёт четко. Он умел подбирать такой персонал, который хотел и мог работать — это желание подкреплялось хорошей зарплатой. Увольнение же главной танцовщицы для только что распахнувшего свои двери публике клуба было довольно болезненным.

Через час в дверь постучали. Гарра Даниф не вошла, а вплыла в кабинет, только сжатые в замок ладони говорили о неком напряжении.

— Ас-саля́му але́йкум, Зейн, — поприветствовала мужчину Гарра.

— Уа-але́йкуму с-саля́м. Присаживайтесь, Гарра. Чай? Кофе? Воды?

— Нет, спасибо, — покачала она головой, опускаясь в кресло напротив стола.

— Мне сказали, что вы планируете увольняться, — перешел сразу к делу Зейн, — в чём причина?

— Не люблю, когда моё выступление срывают, — холодно проговорила она.

На самом деле, Гарра была вне себя от злости от вчерашнего вечера, когда эта маленькая, наглая девчонка, выставила ее перед всей публикой в роли отвергнутой женщины; ещё больше её задело то, как Зейн танцевал с этой девчонкой… с его женой. Столько желания и страсти Гарра нечасто ощущала на себе, но было в их танце что-то неуловимо большее, чем желание, и от этого душу танцовщицы захватила непонятная тоска, от которой слёзы наворачивались на глаза и перехватывало дыхание — тем сильнее хотелось обратить внимание «проклятья фараона» на себя, чтобы только он смотрел на неё так, как сейчас смотрит на свою жену.

— Понимаю, — кивнул Зейн и встал рядом с Гаррой, опираясь на стол, — Я не в силах изменить события вчерашнего вечера, но хочу принести вам свои глубочайшие извинения, — произнёс он с самой обворожительной улыбкой, на которую был способен, — Это не было запланировано и не являлось целью хоть как-то задеть вас. Что я могу сделать, чтобы поменять ваше решение об уходе?

В глазах женщины загорелись хитрые огоньки:

— Если бы мы могли повторить наш танец, — смотря на мужчину снизу-вверх ответила Гарра, делая ударение на слове «наш».

Зейн удивленно поднял бровь, не ожидая такого предложения:

— Хорошо, прелестная Гарра, если это сохранит ваш талант для моего клуба, то я согласен, — едва касаясь губами тыльной стороны её ладони, он обозначил на ней поцелуй.

— Поверьте, сохранит, — улыбаясь, проговорила она, наблюдая за его действиями.

Луи рассказывал очередную забавную историю о том, как старался заговорить незнакомого бугая, которому не понравилось, что парень флиртовал с его девушкой — то Дюпону с успехом удалось, иначе бы сейчас он не сидел в кафе, а лежал бы на больничной койке.

— Я всегда говорила, что, ты, Луи, идиот, — отпивая клубничный коктейль, прокомментировала его рассказ Одетта, — Если бы не твоя удача и хорошо подвешенный язык.

— Я просто неотразим, что же поделаешь… жавидуйте молча, — ухмылялся Луи, без стеснения отбирая соломинку прямо у девушки изо рта, и сам, специально с шумом, потягивая коктейль, — Расскажите лучше сами, как отдохнули? — перевел он взгляд с Оди на Хадижу.

Та лишь опустила взгляд на мобильный, лежащий перед ней; как только они с Одеттой пришли сюда, Хадижа написала Зейну сообщение с адресом кафеи теперь невольно провожала взглядом любую подходящую по экстерьеру машину.

— Все прошло великолепно! — взяла на себя роль рассказчицы Оди, — Клуб шикарен! Настоящая восточная сказка! Я уж молчу про хозяина, — подмигнула она Хадиже.

Девушка судорожно выдохнула, косясь на Жака, что сидел рядом, как-то слишком задумчиво считая количество палочек картошки фри у себя на тарелке. Он, словно почувствовав ее взгляд, повернулся. Несколько секунд они просто смотрели друг другу в глаза, а потом парень, улыбнувшись, привычным движением обхватил девушку за плечи и наклонил к себе, бессовестно взлохмачивая её волосы.

— Не грусти, сестрёнка, все будет хорошо! Ты ведь моя сестренка?

Хадижа вырвалась, недовольно фыркая, откидывая волосы назад, и, встав из-за стола так, чтобы возвышаться над парнем, уже сама начала портить Жаку прическу:

— Конечно, братишка, — беззлобно ехидничала она, — Вот подстригу тебя на лысо, так вообще, как родные станем.

— А если вместе с тобой, то и близнецами, — засмеялся Жак, вспоминая вот такие из игры в приюте, во времена, когда Хадиже отрезали волосы, и она очень переживала, что теперь похожа на мальчишку.

— Я рад, что вам стало лучше, мадмуазель Рашид, — услышали молодые люди рядом с собой узнаваемый голос своего мастера.

Мсье Мельер стоял возле соседнего столика и хмурясь смотрел на их веселую компанию. Все мигом затихли, а Хадижа почувствовала себя, как двоечница, пойманная за списыванием.

— Добрый день, мсье Мельер, — поздоровалась Хадижа.

— Не пересядете ли ко мне на минутку, мадемуазель Рашид? — указал на место за столиком преподаватель.

Хадижа кивнула, покидая свою места, и направилась к мужчине. Сев, она не знала, с чего начать разговор… ведь не станешь рассказывать постороннему человеку о том, что вчера помирилась с мужем и это обстоятельство напрочь выбило из её головы все мысли об учебе; при том, что свое семейное положение в стенах Академии Хадижа старалась не афишировать.

— Мадемуазель Рашид, можно просто «Хадижа»? — начал разговор Мельер.

Она лишь кивнула.

— Я тоже был студентом и понимаю, что иногда желание повеселиться всю ночь, а потом невозможность собрать себя по кусочкам пересиливают тягу к учёбе, но всегда думал, что в вас больше ответственности.

— Простите мсье, такого больше не повторится, обещаю, — пробормотала Хадижа.

— Обдумай, верно ли и возможно ли то, что ты обещаешь, ибо обещание есть долг.

— Конфуций, — узнала изречение Хадижа, — Поверьте, я сдержу обещание, — с большей уверенностью повторила она.

— Хорошо, — согласился Мельер, — А как продвигается работа над картиной для конкурса? Надеюсь, нам не придется высчитывать по звёздам сроки её создания, как у Рубенса «Пир богов на Олимпе».

— Нет, мсье, — улыбнулась девушка, — С картиной возникли кое-какие сложности, но я думаю все разрешится.

— Хадижа, я уже говорил вам, и повторю: вы всегда можете прийти ко мне за помощью, советом, в конце концов, я ваш учитель, — ладонь Мельера накрыла сцепленные в замок ладони девушки и чуть сжала.

— Конечно, мсье Мельер, — Хадижа почувствовав тепло от его горячих ладоней, ощутив мурашки по коже, и поспешила убрать руки со стола, — Я покажу вам картину после каникул, хорошо?

— Договорились, — с улыбкой ответил мастер, — Ну, а вы, друзья мои? — обратился он уже к притихшим Жаку, Луи и Одетте, — Как ваши творческие изыскания?

— Писать для меня — болезнь и опьянение. Болезнь, от которой я не хочу отделаться, и опьянение, в котором хочу пребывать, — продекламировал Луи.

— О, у нас тут появился новый Эдвард Мунк, — засмеялся Мельер.

Беседа перешла в более лёгкое русло, как бывало и во время лекций. Все вспоминали великих художников их крылатые выражения и забавные случаи из биографии. В атмосфере живого диалога Хадижа не сразу заметила стоящий неподалеку автомобиль.

— Мне пора, — выскочила она из-за стола Мельера, за которым до сих пор сидела, и потянулась за тубусом и рюкзаком.

— Очень жаль, — проговорил мужчина, наблюдая, как девушка собирается, — Что ж всего хорошего.

— До встречи, — попрощались с Хадижей друзья.

— Прости, я не заметила, как ты подъехал, — села Хадижа на заднее сиденье, к Зейну, который решил сегодня воспользоваться услугами водителя.

— У вас там была увлекательная дискуссия, — его голос был слишком безэмоциональным, и Хадижа нахмурилась.

— Что-то случилось? — и тут девушка догадалась, — Да ты ревнуешь!

От этой догадки Хадижу вдруг пробило на смех: «И этот чудесный мужчина, ходячий секс, как говорит Одетта, ревнует её?».