Харальд Поттер. Наследники Слизерина (СИ) - Ким Сергей Александрович. Страница 17

— Эй, я знаю, что такое риторический вопрос!

— Да ну? Неужели?

— Гермиона, Рон, как и большинство простых смертных, вряд ли способен распознать твой сарказм, — ухмыльнулся Харальд. — Заведи себе табличку с надписью "сарказм" и поднимай её в таких случаях.

— Очень смешно, — фыркнула девочка.

— Да не говори, прям катаюсь в истерике… — тон Поттера вновь сделал крутой вираж, свернув от дурашливо-шутливого к серьёзному. — Значит, фестралов вы не видите…

— Кого? — не понял Дин.

— Фестралы… — задумалась Грейнджер. — Кажется, я что-то о них читала… Но уже не помню — никогда особо не увлекалась волшебными животными.

— Они похожи на лошадей, но на самом деле являются рептилиями. И оснащены парой крыльев, с помощью которых могут летать, — объяснил Харальд. — А ещё они запряжены в наши кареты.

— Невидимые создания, которых видишь только ты, Гарри. Тебе самому не кажется это глупым?

— А кто говорил, что их вижу только я?

— Фестралов может видеть только тот, кто видел смерть, — тихо произнёс Невилл. — Поэтому многие считают их вестниками беды и горя.

— Что значит — видел смерть? — не понял Симус.

— На глазах человека должен был умереть человек, — ответил Поттер.

— Жуть какая-то, — зябко передёрнула плечами Гермиона. — Подожди-ка… Но тогда получается…

— А ты вспомни как я стал самым знаменитым ребёнком в Волшебной Британии.

Впрочем, Харальд подумал, что если бы не было этого факта, то он бы всё равно мог сейчас видеть фестралов из-за того, что в этом году на его глазах умер Квирелл. С другой стороны, если бы Харальд не был Избранным, то заинтересовал ли он собой одержимого Профессора?..

Причинно-следственные связи никогда не были сильной стороной Поттера — он предпочитал мыслить тактически, а не стратегически.

Воцарилось несколько тягостное молчание, которое первой рискнула нарушить Грейнджер:

— Что-то у нас настроение стало больно мрачное, — нарочито бодрым тоном заявила девочка. — А мы ведь как-никак возвращаемся в школу!

— …где кое-кто, не буду показывать пальцем, — буркнул Рон, делая вид, что вытирает нос, а сам невзначай указал на Гермиону. — Снова закопается по самую макушку в книги и превратится в зануду и зубрилку.

— Ещё одно слово, Уизли, и я тоже смогу видеть фестралов, — ледяным тоном процедила Грейнджер.

Эта фраза неожиданно сняла возникшее было напряжение — все сидящее в экипаже рассмеялись.

— Кстати, хорошо, что напомнил, Рон, — оживился Харальд. — Я ведь обещал, что возьму шефство над Гермионой и буду следить, чтобы она совсем себя не замучила… то есть заучила.

— Даже и не надейся, Поттер, — фыркнула Гермиона. — Ничто не остановит меня в моём стремлении к знаниям.

— Скорее небо упадёт на землю и потекут вспять воды Темзы, чем Гермиона Грейнджер станет нормальной девочкой! — подвывая, с пафосом произнёс Харальд. — Хочешь опять хлопнуться в обморок?

— Я прошла обследование на каникулах, и никакого малокровия у меня не обнаружили!

— Естественно. Ты же дома была. А вот в школе… Народ, кто в случае чего поможет мне связать Гермиону и вытащить её на прогулку? — с энтузиазмом воскликнул Поттер, обводя всех взглядом.

— Да, народ, — ласково произнесла девочка, тоже обводя всех мрачным взглядом. — Кто в случае чего хочет умирать долгой и мучительной смертью, а?

Добровольцев почему-то не нашлось.

— Леди Грейнджер, своим поведением вы бросаете вызов мне, своему здоровью и здравому смыслу, — скорбно сложил руки на груди Харальд.

— Чтооо?..

— Эй, вы, двое голубков! — буркнул Рон, выглядывая в окно. — Хватит уже собачиться! Хогвартс уже видно, пока вы тут…

Пока резко выбросивший вперёд руку Харальд держал Уизли за нос, Гермиона уже практически на автомате пнула рыжего по коленке, пробормотав слова из школьного гимна:

— Хогвартс, милый Хогвартс…

Харальд присутствовал на пиру в честь начала нового учебного года всего второй раз, но ему уже казалось, что это уже шестое его открытие очередного семестра, а то и десятое. Освещаемый висящими в воздухе волшебными свечами Большой Зал, которых можно было не опасаться, что они капнут расплавленным воском или парафином за шиворот. Заколдованный под ночное небо высокий сводчатый потолок. Четыре стола, за которыми оживлённого гомонили сотни школьников самого различного возраста.

На противоположном конце зала возвышался стол для преподавателей.

В полном составе весь педагогический коллектив Хогвартса собирался, ой, как нечасто, но в начале года — приличия ради, из своих «берлог» выползали решительно все.

В центре, разумеется, директор школы — Альбус (много имён) Дамблдор. Как всегда в великолепной, хотя и жутко старомодной серебристой-голубой мантии и высокой островерхней шляпе. Несмотря ни на что, директор всегда одевался хоть и ярко, но консервативно.

По правую руку от Дамблдора — заместитель по учебной части, декан факультета Гриффиндор и преподавательница трансфигурации Минерва МакГонагалл. МакГи как и всегда предпочитала изумрудные тона в одежде, будто бы и не заканчивала в своё время Огненный факультет и не возглавляла его в настоящее время. По идее, традиционный зелёный цвет подошёл бы декану Слизерина, но рекомый был привычно облачён в чёрное. Физиономия Снейпа была на редкость кислой и унылой из-за вынужденного созерцания очередного прибытия толп «малолетних идиотов».

Впрочем, улыбку (а скорее — ухмылку) на лице Снейпа, как, впрочем, и любую другую эмоцию, увидеть можно было нечасто. Обычно только когда профессор испытывал своё наиболее сильное и искреннее чувство — злорадство.

По левую руку от Дамблдора, оживлённо с ним беседуя, сидел декан Рэйвенкло — профессор Флитвик. В честь праздника — облачённый в нечто камзолообразное, тёмно-синего цвета с золотистой вышивкой. Кажется, это было что-то из разряда национальных гоблинских костюмов — в конце-концов он ведь был наполовину гоблином. Выражалось это, правда, лишь в пятифутовом росте, заострённом крючковатом носе, заострённых же ушах и смугловатой коже. Многие школьники, правда, с огромным удивлением узнавали о происхождении своего профессора, которое тот особо и не скрывал — всё-таки контраст между вполне нормально выглядящим Флитвиком и откровенно жутковатыми гоблинами из Гринготтса был велик. Но, учитывая, что большая часть волшебников ассоциировала гоблинов лишь с давними восстаниями и банковским делом, вполне ожидаемо было, что об этой расе знали до безобразия мало. А на самом деле с людьми в основном контактировали лишь члены специальной касты гоблинов, причём, касты наиболее неприятной внешне. Если в Древней Спарте уродливых и нежизнеспособных детей сбрасывали в пропасть, то гоблины таких отправляли служить клерками. Высшие гоблинские сословия внешне особо уродливыми не выглядели, но на глаза людям старались не попадаться, занимаясь наиболее благородными с их точки зрения делами — ювелирными работами, металлургией и артефактостроением. И занимались всем этим преимущественно под землёй.

Из знакомых Харальду лиц здесь были ещё ведавшая всей спортивной (читай — квиддичной) деятельностью мадам Хуч, даже ради торжественного момента не решившая вылезти из своей любимой чёрно-белой спортивной мантии. Профессор Спраут — декан Хаффлпаффа, что-то обсуждающая с седым как лунь старичком — Сильванусом Кеттлберном, занимающимся изучением магических существ. Преподавательница астрономии — молодая смуглокожая девушка Аврора Синистра, чья ярко-оранжевая одежда наводила мысли об индийском сари. Чарити Бербидж — ничем непримечательная русоволосая женщина лет сорока, преподающая маггловедение. Темноглазая и темноволосая Батшеда Бабблинг, ведущая рунологию. Синистра Вектор — в роскошной тёмно-алой мантии и высоком островерхнем колпаке того же цвета, что хорошо гармонировали с её тёмными медно-красными волосами. Даже вечная затворница Сивилла Трелони — преподавательница предсказаний, соизволила вылезти из своей башни, и теперь печально взирала на собравшихся в зале школьников печальным взглядом серых глаз, скрытых очками с жутко толстыми линзами. Вкупе с растрёпанными тускло-русыми волосами и видавшей виды шалью сербуркозявчатого цвета, она походила на большую и унылую стрекозу.