Срок давности любви (СИ) - Литвинова Ирина А.. Страница 6

- Акулина... Здравствуй, - не в силах смотреть в ее ясные небесно-голубые глаза, пробормотал себе под нос молодой человек и медленно опустился на старую лавку, на ту самую, где они сидели, обнявшись, и часами ворковали, как влюбленные голубки.

- Здравствуй, Гордей, - отвечала Акулина, не садясь рядом с ним и горделиво поднимая голову. - Что ж ты так немногословен? Ну, расскажи мне, ясный сокол, где ты был, что видел и кого любил.

Казачка много раз представляла себе, как ее возлюбленный вернется и как она со слезами радости бросится к нему на шею. Он бы поведал ей о своих ратных подвигах и коварных, но побежденных врагах... Но нет, Гордей пришел совсем для другого. Они несколько минут молчали; потом он наконец заговорил, она молча слушала. Атаман честно рассказал ей все и с тревогой ждал, что она скажет в ответ. Его переполняли чувства: чувство сожаления об ушедших беззаботных днях с Акулиной, чувство стыда перед ней за преданную любовь, чувство вины... и чувство, что не закончилась пока их история. В каком-то уголке его сердца до сих пор жил ее светлый образ, рядом с ней он чувствовал теплоту и нежность. Несмотря на то, что Акулину раздирали горечь и обида, она чувствовала то же самое. Нет, не долюбили они еще друг друга.

- Гордей, - после тягостного для обоих молчания наконец сказала Акулина, - если ты счастлив с этой черкешенкой, то я рада... правда, рада за тебя. Рада, что ты нашел свое счастье. Ты не думай, что в чем-то передо мной виноват. Я зла на тебя не держу. Ты всегда желанный гость в моем доме... и Ферида тоже.

Девушка сказала это спокойно, невозмутимо глядя ему в глаза. Такой силы воли Гордей не предполагал в ней. Услышав признание в измене от любимого мужчины, не удариться в слезы, сохранить достоинство и, наконец, сказать такие слова... Так не каждая сможет. Парень взял ее за руку и, сглотнув подступивший к горлу комок, практически одними губами прошептал, но она услышала его слова:

- Спасибо тебе, родная. Честно говоря, не думал, что ты поймешь меня... Прости за все. Прости, что я не смог сберечь свою любовь к тебе. Видит Бог, я был счастлив с тобой и не променял бы тебя ни на кого на свете. Я никогда не забуду те дни, когда мы были вместе - самые прекрасные дни в моей жизни!

Когда Гордей стал собираться в стан разбойников, было уже время обеда. Ему не хотелось уходить, и тем не менее, он вышел из маленького уютного дома на улицу и побрел через двор, еле волоча ноги. Казак чувствовал на своей спине взгляд Акулины и ждал, сам не зная чего... И дождался: она окликнула его у самой калитки:

- Гордей! ... Ты заходи... заходи ко мне. Просто помни, что я тебя жду... всегда жду...

Молодой человек обернулся и еще раз посмотрел на казачку. На крыльце стояла златовласая богиня, с голубой бездной в глазах. «Господи, как же она прекрасна... - в который раз любуясь Акулиной, подумал Гордей. - Кто бы отказался от нее? Кто бы не возжелал это роскошное тело? Кто бы в один миг не провалился в эти бездонные очи? Кто бы не был одурманен этой безупречной красой? Кто бы не изведал прелесть поцелуя этой богини, даже если бы на ее алых, сладких, чуть приоткрытых, обольстительных губках был смертоносный яд? ... Никто... И не я...» Атаман чувствовал, что еще зайдет к Акулине, но не как к другу или бывшей возлюбленной, а как к женщине, которая навсегда осталась в его сердце, и что огонь, зажженный ей в его душе, не сможет потушить даже новое чувство, каким бы нежным и сильным оно ни было.

Глава 5

Так прошло полгода. Ферида привыкла к станичной жизни и даже подружилась с Акулиной. Черкешенка не знала, какие отношения связывали ее новую подругу с Гордеем в прошлом. Она решила, что раз уж ее возлюбленные рассказал Акулине всю правду об ней, то ей можно доверять. Казачка же была очень рада увидеть, что Ферида некрасива и стыдлива. Первое было хорошо, потому что Акулина объективно была привлекательнее черкешенки, второе же было просто замечательно, потому что Гордей не любил холодность и скованность в женщине.

Акулина была права. Эти полгода Гордей мучился, причем не столько из-за того, что не был близок с Феридой, сколько из-за ее равнодушия к нему. Девушка старалась не оставаться с ним наедине, не отвечала на его пылкие признания, не разрешала ему дотрагиваться до нее, только изредка дарила короткий поцелуй. Гордею казалось, что черкешенка холодна к нему и то в ее невозмутимой душе нет ни капли любви к нему. На самом деле Ферида просто от природы была скромна и робка с мужчинами. К тому же чувство долга и религия не давали ей покоя ни днем ни ночью. Однако Гордей со свойственным ему эгоизмом отказывался понимать ее.

И вот, спустя полгода после приезда в Малиновку, казак раздраженно сказал Фериде:

- Милая, сколько это еще будет продолжаться?

- Ты о чем, Гордей? - вопросительно подняла брови черкешенка.

- Я о нас. О нас с тобой. Ферида, то, как мы живем, - ненормально.

- Я не понимаю тебя, - неясно пробормотала девушка, потупив взор и смущенно отвернув от него голову.

- Да все ты понимаешь! Смотри на мня! - почти выкрикнул Гордей, рывком разворачивая ее к себе и разок сильно встряхнув ее так, что хрупкая черкешенка едва удержалась на ногах. - Ты думаешь, что если надела мужскую одежду, то перестала быть для меня женщиной?! Нет! Ферида, я тебе не пацан сопливый, которому нервы трепать сам Бог велел. Я ждал тебя год после побега из Турции и еще полгода здесь, в станице. Сколько ты еще будешь меня мучать?

- Гордей, я... Ну, я же тебе говорила...

- Да, говорила. Говорила про долг, про религию. Но зачем ты тогда решила уехать со мной?

- Что ты хочешь? - сдавленно спросила Ферида.

- Я хочу, чтобы ты наконец-то приняла решение. Я так понял: ты не можешь выйти за меня замуж из-за религии, а жить не с мужем - из-за своей чести. Так вот, тебе придется выбрать что-то одно.

- Гордей, ты что говоришь?! - не на шутку встревожилась Ферида. - Как я могу отказаться от этого?!

- Как-нибудь придется на это решиться. Либо ты принимаешь христианство и идешь со мной под венец, либо я овладею тобой сегодня же ночью. Мне, в общем-то, все равно, что ты выберешь. Времени у тебя до вечера.

Сказав это, казак повернулся и ушел, оставив Фериду умирать от стыда и отчаяния. Какими бы жестокими ни были его слова, черкешенка понимала, что они справедливы. Но как выбрать между честью и религией?

У выхода из шатра Гордей столкнулся с Порфирием. Старый разбойник хотел было побранить молодого атамана за его слова и отношение к Фериде, но казак опередил его и начал первый:

- Порфирий, я принял решение. Пора заканчивать эти игры: переодевания Фериды мальчиком и нашу непорочную любовь. Я предоставил ей выбор: она может либо покреститься и выйти за меня замуж, либо остаться мусульманкой и жить со мной как любовница. Если же она до сегодняшнего вечера не выберет между религией и честью, решать эту проблему придется мне одному.

- И что же ты собираешься делать? Силой возьмешь ее? Или, может, силком потащишь в церковь и принудишь принять христианство?