Поющая все песни (СИ) - Констебль Кейт. Страница 8

— Дэрроу! — она хотела бежать за ним, кричать и спорить, трясти его за плечи. Но сила удержала ее, словно его чары сжали ее за тунику и держали на месте. Она отвернулась.

На следующий день Калвин была у ульев после рассвета, радуясь, что новенькие будут заняты уроками, и она побудет одна. Она не давала себе идти в лазарет к Дэрроу, говоря себе, что занята, но на самом деле злилась на него за упрямое желание быть побежденным. Если бы у нее был заклятый враг, она не сдалась бы. Она надела перчатки и шляпу. Она боролась бы до последнего вдоха.

Пчелы не были рады в новом улье, они недовольно гудели весь день. Ее дважды ужалили пчелы, пролезшие под вуаль. Может, Дамир не врала, и они ощущали настроение хранителя. Если она была беспокойной, такими были и пчелы, если она была не рада, то и рой злился, и тогда не будет хорошего меда.

Калвин сняла шляпу и перчатки и села на берегу реки. Серебристо-зеленые листья были шелестящей крышей над ее головой, сверчки пели в теплом воздухе. Она не удивилась голосу Дэрроу рядом с собой.

— У пчеловодов сложная работа, как погляжу.

— Я сегодня лишь мешаю пчелам. Мне стоит оставить их одних на время.

Он кашлянул.

— Я д-должен кое-что тебе сказать. Я зря вчера говорил так резко, — он, казалось, не привык извиняться. Он сразу возразил. — Ты думаешь, я быстро сдаюсь. Ты не знаешь, как долго я боролся, бежал и боролся. Между Самисом и мной долгая история, дольше, чем ты можешь представить. Я… очень устал.

Калвин прикусила губу. Он был прав, она не знала, что случилось у колдунов в прошлом. Марна тоже говорила, что она быстро решала, что правильно, а что — нет. Ей стоило извиняться, а не наоборот.

Но он не думал, что ей нужно что-то говорить.

— Поговорим о другом? Расскажешь о своих пчелах?

— Я бы лучше послушала о твоих путешествиях, — она сделала паузу, не зная, с чего начать вопросы. — Я хочу услышать обо всем. Расскажи все! Например… о Меритуросе.

От смеха морщинки появились в уголках его глаз, сделав его младше.

— Что же выбрать? Меритурос полон чудес. Хочешь услышать о Черном замке Хатары? Он поднимается в песках пустыни, без ворот и окон, такой гладкий, что даже птицы не могут сесть на него.

— Да, — сказала Калвин. — Расскажи об этом.

После ужина и вечерних ритуалов дыхания и пения Тамен ждала Калвин у двери большого зала.

— Калвин, пройди со мной, дитя, в сад роз.

Калвин не видела ее лицо под капюшоном, но голос Тамен был строгим, и она была напряженнее обычного. С опасением Калвин поравнялась с ней.

Сад роз был в стенах поселения, закрытый двор, куда попадало летнее солнце. Сильный запах роз заполнял его, пойманный в согретых стенах. Бархатные темно-красные розы опустились в свете луны, бутоны белых роз сияли, как серебряный огонь. Они медленно шли по тропам. Пришла пора Падения лепестков, самая большая луна уже была почти полной, а две маленькие были полумесяцами на черном бархате неба.

Тамен сказала:

— Ты говорила с чужаком почти каждый день, — недовольно сказала она.

— Сестра, вы сами меня просили говорить с ним!

— Я говорила тебе узнать его цель, а не дружить с ним. Ты узнала что-то в разговорах? Откуда он? Кому служит? Что у него за магия?

— Железная, как и думала матушка. Он много путешествовал, — Калвин замешкалась. Она много дней провела с Дэрроу в саду, спрашивала о путешествиях и чудесах, что он видел, но она не знала, где он родился.

— О чем вы говорите?

— Он спрашивает меня о пчелах. И рассказывает о своих путешествиях.

— Не стоит говорить с ним о таком. Дочери Богини, почти жрице нельзя забивать голову дикими историями.

Калвин молчала, они шли дальше. Розы свисали с сияющих кустов, их запах давил на нее, удушал сладостью. Она сказала:

— Почему вредно говорить с ним о мире вне Антариса?

— Все, что должно тревожить тебя, по эту сторону Стены. Знаю, Марна рассказала тебе о матери. Этого не хватило? Хочешь покончить, как она?

После паузы Калвин сказала:

— Простите, если я вела себя недопустимо.

— Это хорошо. Но будь осторожна.

— Я осторожна.

— Надеюсь, он не стал тебе нравиться.

— Конечно, нет, сестра, — лицо Калвин пылало, она надеялась, что Тамен не видит.

— Он не будет с нами долго. В канун середины лета его отдых тут закончится.

Калвин оступилась и спохватилась.

— Его нога еще тревожит его. Вряд ли он сможет пойти по горам в скорое время.

В свете луны Страж в плаще была высокой и грозной, ее голос был низким.

— Не важно. Путь до священной долины не долгий.

Во рту Калвин пересохло. Они отправят его в священную долину. Его принесут в жертву Богине, его кровь прольется у огнедерева, его кости оставят на ветках для птиц. Она слышала о такой жертве, ужасное наказание за оскорбление Богини. Эти истории рассказывали в полночь, старшие новички пугали младших, но этого не случалось при ней, и она думала, что это страшилка для детей. Она пролепетала:

— Может, хватит просто изгнания?

— Изгнание? А если он перелетит Стену снова? Думай, дитя, а потом говори, и не будешь выглядеть глупо. Нужно избавиться от чужака, он не будет выглядывать тут все вечно. Его нога заживет достаточно, чтобы его подношение Богине не было оскорблением, в середине лета он пойдет к Ней, конец, — Тамен сжала плечо Калвин, но ее голос чуть смягчился. — Ты думаешь, это жестоко. Но приходится принимать сложные решения, и чем раньше ты это поймешь, тем проще тебе будет, когда настанет твое время.

Калвин молчала, волочила ноги по камням. Если это решение Высшей жрицы и Стража, она такой быть не хотела ни сейчас, ни потом. Тамен отпустила ее плечо.

— Иди спать и подумай над моими словами.

— Да, Тамен, — прошептала Калвин.

Она оглянулась, уходя, Тамен стояла в лунном свете, колонна в плаще, розы вокруг нее пятнали серебряные камни темными каплями, словно кровью.

Калвин не поняла, что разбудило ее. Тихий шорох плаща по холодному каменному полу или трепет огня? Она лежала, едва дыша, в смятении от кошмара, сердце шумело в ушах.

А потом она увидела: свет под ее дверью бросал тени на стену, тяжелый плащ шуршал медленно по полу.

Она тут же вскочила и оделась в темноте, пальцы были неловкими после сна.

Она накинула зимний плащ на плечи и вышла тихо, как кот. Было темно, весь Антарис должен был спать. Что-то было не так.

Тот, кто миновал ее дверь, пришел из коридора. Калвин замерла и слушала. Вот, шаг, эхо шага. Кто-то шел по галерее с видом на центральный двор. Сжимая плащ, Калвин кралась по коридору, по ступеням, юркнула в тень за колонной. Там, на другой стороне галереи, двигалась фигура в капюшоне с фонарем, большая тень трепетала за ней. Калвин не видела ее лица.

Вдруг фигура замерла и повернула голову. Калвин отпрянула. Свет потух. Калвин прижалась к холодному камню, кровь ревела в ушах. Вся галерея теперь была во тьме, которую прерывали лишь участки лунного света. Задержав дыхание, Калвин вгляделась. Никого не было. Фигура в плаще пропала.

Калвин долго не двигалась. Может, ей все приснилось. Может, это ходила Тамен, проводила свой ритуал ночью. Но Тамен не нужен был фонарь, ее вели луны, свет Богини.

Калвин ждала. Ее дыхание и сердце притихли. Она услышала с трудом звук, словно насекомое шло во двор, но застряло среди стен. Калвин тряхнула головой, пальцы знакомо покалывало. Тут были чары.

Она посмотрела на пустую галерею, серебряный свет падал меж колонн. Никого не было видно. Она робко вышла из укрытия теней. Она заметила краем глаза движение, тень на тени. Она развернулась. Кто-то был там, но она его не видела. Слабый звук стал громче и ближе. Она напряглась от страха, хотела бежать изо всех сил. Но не могла. Она должна была показать этому невидимому существу, что оно обмануло ее. Она быстро соображала. Она потерла глаза и зевнула, словно во сне, и пошла ровно к ступеням, что вели ко двору кухни.

Сколько раз Тамен и Марна говорили ей сдерживаться, идти, когда ей хотелось бежать, молчать, когда хотелось кричать? Это было сложнее всего. Она не понимала, следят ли за ней, она не должна была поворачивать голову. Она шла к колодцу за кухнями, заставила себя зачерпнуть воду, которую не хотела, и медленно выпить до последней капли. Она внимательно слушала. Шум утих, покалывание на пальцах пропало. Ее не преследовали.