Возрождение Зверя. Любовь за гранью 12 (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena". Страница 18

Он не мог сказать, что тон существа был недовольным или повелительным. Откровенно говоря, он и вовсе сомневался, что оно было способно на подобные эмоции. Абсолютно равнодушно, нисколько не меняя атмосферу вокруг себя, а среди бессмертных ходили слухи о том, что Высшие способны менять даже материю нашего мира, существо попросту перенесло Главу Нейтралитета в его собственное будущее, в котором он, не сдержавшись на ногах от увиденного, рухнул на колени, прямо на окровавленную землю, широко открытыми глазами наблюдая, как трепыхается в последних судорогах его собственное тело, обезглавленное, со вспоротым животом. Нейтрала нельзя убить просто так. Тем более, самого сильного из них. И Курд, как впрочем, и Высший, прекрасно знали, что этот труп мог дергаться в посмертных спазмах целую вечность. Вплоть до тех пор, пока представитель могущественнейшей из рас не решит прекратить это издевательство.

Курд до сих пор помнил, как смотрел в свои же остекленевшие глаза, и это было самое страшное, что он когда-либо видел. Его голова, валявшаяся совсем рядом с ним… как и почти тысячу лет назад так же валялись возле его ног головы его детей. Но тогда, стоя в зале перед предыдущим Главой Нейтралитета, Курд не испытывал даже жалости, не то что страха. А сейчас он всеми силами старался вернуть себе спокойствие и прислушаться к дальнейшим словам Высшего. Точнее, запомнить картинки, которые тот посылал. Теперь. После того, как ментально вколол нейтралу инъекцию самого настоящего ужаса.

Теперь он говорил о вампирах. О Морте. О справедливости. О балансе, который Высшие некогда поставили во главу угла и который бывшая Гиена так самонадеянно пошатнул. Но Курд в тот момент мало что понимал. Дав себе установку запомнить каждый кадр, чтобы после вникнуть в их значения, он, испытывая презрение к самому себе, схватился трясущейся ладонью за свое горло, будто стараясь удержать, не дать отделить свою голову от плеч.

Морт… Гребаный Морт. В монотонных колебаниях вокруг фигуры Высшего это имя казалось особенно зловещим. И, что пугало еще больше, в этот момент оно словно было гораздо более значимым для самого существа, чем даже смерть Курда. И уже через несколько мгновений, позволив Думитру в полной мере "насладиться" собственной смертью, Высший перенес его в другую грань будущего. В ту грань, в которой перед Собранием Нейтралов, в проеме огромного круглого стола, сделанного из стекла, стоял, скрестив руки на своей груди, проклятый вершитель. В длинном черном пальто, прикрывавшем голенища сапог, он, склонив голову, слушал по очереди членов Собрания, не скрывая откровенную скуку во взгляде… так, словно принимал у них отчеты.

Потом, после того, как оказался в своем кабинете, Курд долго пытался понять, какое будущее его больше напугало. И главный нейтрал все чаще гнал от себя ощущение, что все же это были два кусочка одной мозаики. Однако, он не мог не оценить по достоинству ход Высшего, решившего не просто угрожать сценами смерти Курду, а показать ему возможное будущее. Все же Глава продолжал убеждать сам себя, что в его силах изменить его.

Именно поэтому он призвал Морта. Точнее, сделал все, чтобы вернувшийся в лоно семьи Мокану сам нашел дорогу в горы и пришел к нему. Да, Князь был чертовски прав, полагая, что его ждали. Курд не просто ждал, нет. Курд жил тем мгновением, когда сможет увидеть испуг в светло-синих, до отвращения наглых глазах Мокану страх перед тем, что приготовил для него Глава. Перед тем, что в собственных мыслях компенсировало то унижение, которое он испытывал, вставая с колен и отряхивая штаны от пропитавшейся его же кровью земли, пряча взгляд от фигуры, словно парившей над землей. Только упав перед ней, Курд заметил, что полы плаща не касались земли, и из-под них не выглядывали носки обуви, а, значит, его предположение о сущности Высших все же оказалось верным.

Вот только при первой встрече Думитру не сразу получил то, чего так жаждал. Мерзавец, уже забывший о своем пребывании в горах, не испытал и толики того страха, который так предвкушал Курд. Отчаянный отморозок, безразлично исследовавший пространство вокруг себя и с какой-то наглой самоуверенностью смотревший прямо в глаза своему главному оппоненту. Бастард Мокану даже в этом отличался от всех тех, кто впервые ступал на территорию гор. Все здесь было создано Высшими для того, чтобы вселять страх даже в сердца мертвых. Казалось, если приглядеться, можно увидеть, как даже воздух простреливает едва уловимыми глазу, но ощущаемыми кожей разрядами страха. Нейтралы, впервые ступившие на эти земли, боролись поначалу именно с собственным ужасом и отчаянием, который пробуждали угрюмые безжизненные вершины. Что уж говорить, самому Думитру в свое время пришлось душить в себе эти два чувства.

И именно поэтому Курд с особым садистским удовольствием вливал в голову Мокану свои воспоминания, смакуя эмоции своего подчиненного. Он потом занесет их в ту самую свою "шкатулку", чтобы выкуривать агонию Морта, понявшего всю безысходность своего положения. Воистину ради этого стоило пожертвовать всеми теми жалкими охотниками. Пожертвовать заносчивыми человечишками, чтобы потом раз за разом содрогаться в конвульсиях ментального оргазма, считывая чувства предателя. Да, в этот момент он был перед Курдом как на ладони, корчась в своих муках, и Думитру пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать стон удовольствия от боли Мокану. Она волной пронеслась по маленькой комнатке Главы, едва не впечатав его в дверь, настолько оглушительная, что тому на минуту показалось — сотрясаются сами стены.

Конечно, Морту не было показано будущее. Он видел лишь то, что должен был показать ему Думитру, а именно: ультиматум Высших. Либо вершитель возвращается на свою службу и возвращает Асфентус, в котором уже начали хозяйничать люди его брата, либо же Братство ожидали очень значительные пертурбации. И Курд даже не старался скрыть дожавшую в уголках губ улыбку, глядя на то, с каким ужасом смотрит Морт на похороны своей расы. И в первую очередь, на похороны своей семьи. Нельзя погрузиться в мир нейтралов, а после оставить его безнаказанно. Курд считал, что он получил свое наказание сполна. Наказание за то, что упустил тогда этого синеглазого подонка с убийцей единственного законного наследника самого правителя Ада. Такие преступления должны караться только смертью. И Курд знал, что еще настанет его время. Настанет его время, и последним, кого увидит Марианна Мокану, станет именно Глава Нейтралитета. Но это позже. После того, как подсадит на иглу ненависти ее мужа. Думитру так и не решил окончательно для себя, что принесло бы ему большее удовлетворение: самому выдрать сердце из груди бывшей заключенной либо же наблюдать, как втаптывает его в грязь подошвами своих кожаных сапог Морт.

Курда трясло от наслаждения невиданной силы. Если бы нейтралы были смертны, он бы, наверное, умер от той дозы кайфа, которую получил всего час назад. Думитру не испытывал подобной эйфории, даже когда впервые смотрел на мнимую "смерть" Морта. О, те ощущения не шли ни в какое сравнение с болью, которой он питался сейчас. Когда Мокану понял, что гостиница, в которой находилась его жена, взорвалась. Курд снова и снова пересматривал, как Морт бросается к руинам здания и, словно обезумевший, откидывает в сторону обломки в поисках той дряни. Думитру сохранил в памяти даже его рев, от которого содрогнулись все близстоящие дома. Самое интересное, Мокану вроде даже и не понял, что творил. Хладнокровный, жесточайший убийца всех времен не понимал, что мечется, подобно психу, раскрытый для ментального удара настолько, что Курду хватило бы щелчка пальцев, и Мокану свалился бы на землю парализованным. Он с таким отчаянием мысленно взывал к своей жене, что его крики "слышали" все нейтралы, находившиеся рядом, и Курд.

Глава не раз потом будет затягиваться своим фирменным дурманом и смаковать именно это воспоминание, которое предупредительно заботливо сохранил и спрятал на случай, если решится вновь проститься с жизнью, чтобы стать еще сильнее. А, судя по всему, именно это и предстояло сделать по окончании всей этой истории, в которую его невольно втянула чета Мокану.