Контракт (ЛП) - Морлэнд Мелани. Страница 26

– Душенька?

Она подняла взгляд, ее рот порозовел и увлажнился от моего языка, щеки залились румянцем, а в глазах читалось потрясение. При виде моего довольного выражения лица она одернула свою руку, приглаживая волосы.

– Думаю, нам нужно отравляться домой.

Я подмигнул ей.

– Я все ждал, когда же ты это скажешь.

Она свирепо зыркнула, и мне захотелось рассмеяться. Не знаю, поняла ли она сама или нет, но только что она позволила всем подумать о том же самом.

Мой план сработал.

– О, нет, вы не уйдете в ближайший час, – покачала головой Дженна. – Еще нет и девяти. Мы с мамой пока не закончили говорить с Кэти о свадьбе. Она ни в чем не признается! Готова поклясться, что она что-то скрывает!

– Хорошо, – согласился я. – У тебя есть час, а после – она моя. Целиком и полностью. Понятно?

Она пробурчала что-то об эгоистичных, нетерпеливых сволочах и утащила Кэтрин за собой. Я смотрел им в след, чувствуя себя немного странно.

Адриан поймал мой взгляд и подмигнул. Я ответил ему тем же и вернулся к бару.

Скотч был выходом.

Я не мог сесть за руль. Мне хватило мозгов понять это. Кэтрин собиралась взять такси, так что Грехам настоял на том, чтобы отправить нас домой на своей машине, а я не возражал. Я не был пьян, но находился в хорошем подпитии.

Я выпил слишком много скотча. Он помогал успокоить раздражение, которое я ощущал каждый раз, когда слышал смех Кэтрин. Видел ее улыбку. Наблюдал, как она моментально обзаводилась – очередным – новым знакомством.

Я не понимал, отчего это меня волнует или почему беспокоит. Она очаровывала людей. Если она им нравилась, то это означало, что они дадут мне шанс, ведь никто не поверит, что такой хороший и добрый человек может любить такую известную сволочь, как я.

Однако, это было так.

Всю дорогу до дома она была молчаливой, но внимательной. Она проследила, чтобы я без происшествий вышел из машины, и обхватила меня за пояс. Когда мы зашли в дом, она помогла снять пиджак, при этом выглядела обеспокоенной.

– Ты почти ни к чему не притронулся на вечеринке, Ричард. Давай я приготовлю тебе что-нибудь перекусить.

– Нет, я в порядке. Я поел парочку твоих печенек.

– Это не еда и даже не закуска. Я сделаю тебе сэндвич и немного кофе. Ты почувствуешь себя лучше.

Я отмахнулся.

– Перестань вести себя так, будто тебе есть дело до того, как я себя чувствую или чего хочу. – Я направился к бару и схватился за скотч. – Я же сказал, что в порядке. Выпью еще порцию.

– Это неудачная мысль.

– Почему?

– Потому что тебе уже хватит. Нужно что-то поесть. – Она забрала у меня бутылку и направилась на кухню.

Не задумываясь, я схватил ее за руку и развернул на месте.

– Ты не принимаешь за меня решения. Если я хочу выпить, то выпью.

Она вздохнула, покачала головой и отпустила бутылку, к которой я тянулся.

– Зачем ты столько пьешь, Ричард? Ты должен радоваться! Ты одурачил Гэвинов, получил работу и отыгрался на Дэвиде! Почему ты ведешь себя так, словно кто-то помочился на твой завтрак?

И меня прорвало. Я начал выплескивать все, что чувствовал весь вечер. Свою досаду на то, как легко они приняли ее к себе в семью. Свое разочарование от того, что именно я оказался аутсайдером. Свою странную реакцию на ее близость – как если бы мне это нравилось.

Мне не должно это нравиться. Это мне не нравилось. Она мне не нравилась.

– Скажи-ка мне, Кэтрин, что ты получаешь от этого? У тебя какое-то извращенное понятие пыток?

Она уставилась на меня, округлив глаза, голубые радужки поблескивали в тусклом свете.

– У тебя какие-то нездоровые мысли о том, что ты лучше меня? Ты целый год мирилась с моим дерьмом и, практически не моргнув глазом, согласилась на этот маскарад. – Я придвинулся ближе, моя ярость выплескивалась на поверхность. – Думаешь, твоя жертва сделает меня лучше или какое-то дерьмо вроде этого? – выплюнул я. – Думаешь, я каким-то волшебным образом влюблюсь в тебя и жизнь станет постелью из гребанных роз? – Я схватил ее за руку, встряхнув сильнее, чем следовало. – Ты об этом думаешь?

Она яростно покачала головой.

– Тогда почему ты согласилась? Зачем ты делаешь это для меня?

Она хранила молчание, ее зубы так сильно впились в щеку, что я подумал, раздерет ее до крови. С проклятьем я оттолкнул ее.

– Вали с глаз моих долой.

Не глядя, я подхватил бутылку со скотчем, щедро плеснув себе в стакан. Опрокинув в себя спиртное, я почувствовал, как оно обожгло горло и грудь. Налив еще, отошел к окну, устремив взгляд на погруженную в темноту Викторию, огни города ярко горели в чернильной мгле.

Кэтрин стояла у меня за спиной не шелохнувшись. Я уже собирался еще раз сказать ей, чтобы ушла, когда она вдруг заговорила.

– Пенни Джонсон не моя настоящая тетя. Я просто называю ее так, чтобы каждый раз не объяснять наши отношения. Когда мне было двенадцать, мои родители погибли в автокатастрофе. У меня не было других родственников, так что в итоге я оказалась в приюте.

Это известие меня удивило, хоть я и хранил молчание. Я знал, что ее родители умерли, но она никогда не упоминала о приюте.

– Двенадцатилетних девочек не особо горят желанием удочерить или хотя бы взять на попечение, и я побывала в нескольких приютах. Последний был, э-э, не очень хорошим местом.

Что-то в ее голосе вынудило меня обернуться. Она стояла там же, где я ее оставил, опустив голову, отчего волосы скрывали лицо, не давая возможности ее видеть.

– Я убежала и жила на улице, пока однажды не повстречала Пенни Джонсон. Она была очень доброй пожилой женщиной и забрала меня к себе домой, отмыла и почему-то приняла решение, что я останусь с ней. Она обратилась к руководству провинции с петицией, чтобы стать моим приемным родителем. Она была для меня всем – мамой, папой, другом, учителем. У нее было немного, но из того, что было, мы извлекали всевозможную пользу. Я развозила газеты, мы собирали бутылки и алюминиевые банки – вещи, которые позволяли раздобыть чуть больше денег на пропитание. Ей удавалось каждую нашу работу превращать словно в игру, отчего та не казалась такой тяжелой. Она любила рисовать, и мы часами сидели в маленькой комнате, которую она обустроила для этого – она рисовала, а я читала. Это была умиротворенная жизнь, и впервые с тех пор как умерли мои родители, я чувствовала себя в безопасности и любимой.

Ее пальцы бегали по спинке стоящего перед ней дивана. Неустанно, вверх-вниз, пока наконец не остановились.

– Я даже могла поступить в университет. У меня были почти все отличные оценки в старшей школе, и я получила стипендию.

– Ты ее не закончила, – напомнил я о факте из ее списка.

Ее голос был тихим и печальным, когда она произнесла.

– Пенни заболела. Я жила с ней, пока училась в школе, и она начала странно себя вести. Ей диагностировали Альцгеймера. А потом она упала и сломала шейку бедра, после чего ее состояние стало резко ухудшаться. Ей нужен был постоянный уход. Дом, куда ее поместили, был ужасным – она была брошенной и несчастной. Я воевала, чтобы ее перевели, и следующее место было таким же плохим.

– Это ничего не объясняет.

Она подняла голову и сузила на меня глаза.

– Не будь таким нетерпеливым, Ричард. Я как раз и пытаюсь тебе все объяснить.

Я вскинул руки.

– Прости, просто хотел удостовериться, что во всем этом есть смысл.

– Смысл в том, что я поняла, ей нужно было больше ухода. В приличном месте. Я знала, что мне нужно бросить школу, получить работу и обеспечить ее этим. Мой друг рассказал мне о временной работе в «Андерсен Инк» в качестве личного ассистента – деньги платили хорошие, и если я смогу быть внимательной и найду еще одну работу, то удастся перевезти Пенни в место получше. Так что я взялась за работу, и она стала постоянной. Как-то раз мистер Андерсен вызвал меня к себе и предложил должность твоего личного ассистента – с увеличением оклада, так как с тобой было сложно сработаться – ведь ты «Дик» и все такое.