Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Леонидович. Страница 41
- Ты мне их подарил, - с превосходством произнесла она на мое кислое выражение лица. – И еще за одну туфлю должен.
Ты смотри – чудодейственное влияние новой обуви, и ни малейшего стресса.
- Оклемалась? – Констатировал я.
- Угу.
- Все еще интересно, зачем это было?
- Да, - твердо ответила девушка.
- Тогда поехали, - встал я в крайний левый ряд на разворот. – Пообщаемся с
Борисом Игнатьевичем.
Ника сжалась на своем кресле и выразила взглядом полное нежелание встречаться с этим человеком – даже головой отрицательно качнула.
- Надо, мать. Он нас не любит, это верно. Но еще сильнее он не любит обнаглевших аристократов, и этим надо пользоваться.
***
Привычки определяют, на каком боку человеку спать, каким маршрутом добираться до дома и в каком заведении устраивать ранний ужин. Не нужно устраивать слежку и контролировать каждый шаг персоны, что второй год подряд занимает один и тот же столик в кафетерии неподалеку от служебного здания.
Участь холостых людей – месяцами видеть одинаковое меню, пытаясь отыскать новые вкусы и смыслы в одном и том же салате и мясном рагу. Никакой драмы с подгоревшей картошкой, никаких спасений пересоленного супа и отчаянных рыданий сестер над тем, что должно было стать пирогом, но от чего воротит нос даже всеядная Брунгильда. Зато, конечно, стабильность – это тоже неплохо.
- Нас сюда пустят? – Замерла Ника возле закрытой стеклянной двери заведения с грозной надписью «Спецобслуживание».
Надпись была напечатана трафаретом и определенно уже пережила несколько сезонов. Специфика заведений для своих – клиентов достаточно, цены окупают некоторую пустоту в зале. Безусловно, за «случайное» знакомство с некоторыми посетителями кое-кто был бы готов скупить все меню, лишь бы впустили внутрь, но персонал отдает себе отчет, что серьезные люди предпочитают принимать пищу без суеты и чужих проблем. Иначе проблемы могут появиться у самого кафетерия.
- Шестой столик, Самойлов к Борису Игнатьевичу, - вдавил я крошечный звонок возле двери рядом с незаметной прорезью видеокамеры.
- Один момент, будьте любезны, - ответил глубокий и бархатистый женский голос.
- А я? Как же я? – Заволновалась рядом Ника.
- Тебе опять пульт дать подержать?
- Нет, - покосилась она опасливо. – А зачем?
- Чтобы успокоилась на пять секунд, - терпеливо пояснил ей. – Видят нас двоих,
и разрешение тоже будет на двоих.
- Проходите, - между тем ожил динамик, а дверь, более не удерживаемая магнитным замком, слегка приоткрылась.
По теплой погоде, гардеробная с правой стороны открывшегося коридора была закрыта. Слева всю стену закрывали зеркала, а в десятке шагов впереди виднелась массивная дверь с узором из цветного стекла, за которой слышались звуки обеденной залы. Звуки шагов гасил алый ковер с золотистым рисунком, вместе с восточным орнаментом на стенах подготавливающий посетителя к общей стилистике заведения про что-то восточное. В общем, мягкий намек на роллы и суши в меню, что не исключало пельменей, пиццы, борща и бургеров там же. Страна большая, японцы в ней разные…
Борис Игнатьевич обнаружился за отдельным столиком с ало-белой скатертью в углу довольно широкого зала. Собственно, общим залом это не назвать –
декоративные перегородки из плетеного бамбука и тканей с орнаментом надежно делили заведение на секции - то ли по чинам и званиям, то ли чтобы удачно избежать осточертевших за рабочий день лиц и поесть спокойно.
- Максим, - махнул он мне рукой, отметив мое появление располагающей улыбкой, и показал на стулья перед своим столиком. – Я распорядился добавить два места и принести нам чай.
Сам полковник вовсю трапезничал – только вместо чая в кружке плескалось нечто прозрачное. Горшочек с жарким уже был опустошен и отставлен в сторону, а своей очереди перед ним дожидался греческий салат.
- Очень любезно с вашей стороны, - отодвинул я стул для Ники и присел рядом,
положив ладони на стол.
- Надумали обратиться за помощью? – Столь же миролюбиво уточнил он. – Так спрашивайте, Максим. Какие ныне проблемы у молодежи? – Подцепил он вилкой помидорку и ликвидировал, прищурив от удовольствия глаза.
- В общем-то, я действительно по делу. – Отразил я радушие, а затем отклонился на спинку, пока официант расставлял чайные приборы передо мной и Никой.
- Внимательно слушаю, - подбодрил Борис Игнатьевич движением руки с вилкой.
Дождавшись, пока официант отойдет достаточно далеко, я выудил пирамидку артефакта, защищающего от прослушивания, и выставил между заварочным чайником и чашкой.
- Борис Игнатьевич, вы должны мне жизнь, - посмотрел я на него серьезно и без намека на иронию.
А тот замедлил движение челюстей над безвинным куском огурца и ответил откровенно волчьим взглядом, не имеющим ничего общего с прежним гостеприимством.
- Разумеется, ваша жизнь – это слишком много, - поспешил я уточнить, пока его движения, обретшие характерную напряженную плавность, не обернулись перевернутым на нас столом. – Было бы возмутительно лишать государство столь примерного и верного служащего.
- Ты что говоришь, мальчишка? – Отложил он вилку на тарелку и принялся оттирать ладони салфеткой.
- Ровно то, что ваша жизнь, Борис Игнатьевич, не обязательна. Мне хватит двух других жизней, не столь нужных вам лично, как ваша собственная.
- Угрожаешь мне? Пытаешься моими руками убить граждан моей страны? Ты что о себе вообще возомнил? - надавил полковник взглядом и голосом. – Да я махну рукой, и тебя вздернут на ближайшем суку.
- Борис Игнатьевич, я это уже слышал, - приподнял я ладонь и попытался мягко его вразумить. – Все это уже было.
- На этот раз у меня полный зал свидетелей. – Напряг он плечи.
И не важно, что ближайшая компания сидела достаточно далеко, и вряд ли кто там умел читать по губам.
- А у меня один свидетель.
- Слова девчонки ничего не значат. – Отрубил он. – Я ей ничего не давал, ни к чему не побуждал. Она украла у меня со стола бумажник с артефактом и распорядилась его содержимым по собственному усмотрению. Или ты считаешь, что я не написал заявление о краже в этот же день?
Рядом вздрогнула Ника.
- Я не про девушку. Я про него, - демонстративно выудил я из кармана перстень с гербом императорского рода и надел на указательный палец левой руки.
- Подделка, - фыркнул полковник, не отрывая взгляда от гербового узора.
- Рискнете проверить? – Снял я перстень и положил на центр стола.
Как оказалось, есть еще один метод без беспокойства цесаревича лично.
Дарители таких перстней очень не хотели, чтобы подарок сняли с трупа или ктолибо посмел надеть краденное.
- Фарс, - рассмеялся глазами Борис Игнатьевич и подхватил перстень правой рукой. – Блеф и имитация. Сейчас я тебя засажу за попытку отравить офицера ИСБ.
Подберу тюремную камеру с дружелюбными ребятами, - медленно нанизал он серебристый металл на безымянный палец левой руки, не отрывая от меня взгляда.
– А потом еще впаяю срок за подделку имперской символики. Никто тебя не защитит.
- Рука, Борис Игнатьевич, - обратил я внимание увлекшегося полковника на некие изменения, которые он явно не ощущал.
Борис Игнатьевич мельком посмотрел на левую ладонь. И замер, в оторопи глядя, как прямо на глазах увядает от старости, покрывается морщинами и сереет кожа; проступают синие вены и желтеют ногти на руке. . Полковник в дикой панике содрал с себя перстень, отбросив его резким жестом на середину стола.