Эссенция пустоты (СИ) - Харт Хелег. Страница 24

— Сколько ты уже плаваешь?

— Сейчас мне двадцать четыре, — пиратка сощурилась, подсчитывая. — Первый раз нанялась в двадцать. Четыре с лишним года, получается. Всё Южное море за это время уже исплавала.

— И тебя ни разу не раскрыли? Что ты девчонка.

— Ни разу. Один догадался, да рассказать никому не успел. Шантажировать меня вздумал, дурак. Я ему башку снесла и за борт выбросила. Всем сказала, что он полез в мои дела, а я этого не люблю. С тех пор желающих поубавилось.

— Ты ведь тоже собиралась меня шантажировать, — охотник улыбнулся. — Не боялась, что я так же сделаю?

— Слушай, если бы я знала, кто ты такой, я бы, наверное, и на корабль не ступила, — Хелия поёжилась. — Если бы мне сказали, что путешествие закончится тем, что вы с дружками разнесёте пол острова, я бы лучше нанялась к тану во флот. Но ты же замаскировался, я-то думала, вот ещё один прыщ сухопутный, заломаю, как раз плюнуть. На воина ты не шибко походил, — девушка покосилась на порезанный палец пуэри.

— Сложно было столько времени притворяться?

— Да не то, чтобы сложно. Но иногда хочется раздеться и плюхнуться нагишом в воду вслед за всеми, а нельзя. Да и за выпитым надо следить. И чтобы нужду справить, нужно прятаться, на корабле с этим проблемы. Но со временем я привыкла и даже замечать перестала. Вжилась в пиратскую шкуру. Понять только не могу, как меня твой Эн раскрыл? Вот так, сразу.

— Я сам о нём далеко не всё знаю и понимаю, — отмахнулся пуэри. — Но это, скорее всего, спасло тебе жизнь.

— Он бы тебя не послушал? — Пиратка приподнялась на локтях.

— Мог не послушать. Мы и так рискнули, забрав тебя с собой.

— Чем это?

Рэн вздохнул, не зная, как ответить, чтобы не выболтать лишнего.

— У нас много врагов. Очень много. И они очень могущественны. Один неверный шаг — и от нас ничего не останется.

— Да, видала я одного, — согласилась Хелия. — Вы и втроём его одолеть не смогли.

— Он даже не самый опасный из всех.

Девушка округлила глаза:

— Кто же тогда самый опасный?

— Лучше тебе не знать.

— Вообще-то, ты меня тоже обманул, так что будет честно, если ты мне хоть что-то расскажешь, — заметила пиратка.

— Тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы ставить условия? — Рэн улыбнулся, потягиваясь. — Может быть, как-нибудь потом. А сейчас лучше лечь спать.

— Откладывай, откладывай, — пробурчала Хелия, повернувшись на бок, спиной к пуэри. — Я-то точно не забуду напомнить.

Охотник подавил в себе желание засмеяться и тоже лёг. Только сейчас он поймал себя на том, что несмотря на все опасения ему комфортно рядом с пираткой. На этой позитивной мысли он широко зевнул, закрыл глаза и почти сразу провалился в сон.

Охота так и не увенчалась успехом. Проблуждав по степи целый день, утомлённые солнцем охотники вернулись в лагерь, так и не увидев ни одного животного или птицы. Словно степь разом перестала быть обитаемой. Пуэри, знавший, что такое попросту невозможно, сразу забеспокоился, пытаясь понять, с чем может быть связано полное исчезновение живности.

Впрочем, исчезли точно не все звери. Вернувшись в лагерь, охотники обнаружили его разорённым. Сумка Рэна лежала разорванная, вещи растащены по всему логу, всюду виднелись следы волчьих лап. Почти ничего не пропало — только остававшееся мясо — но всё же пуэри пришлось потратить какое-то время на инвентаризацию.

К концу дня поднялся ветер, крепчающий с каждым часом. С приближением ночи воздух становился всё холоднее, и замерзающие путники не имели никакой возможности от него защититься, кроме как закутаться в тёплую одежду. Разжигать костёр стало опасно — ветер мог раздуть угли и поджечь сухую траву, а это превратило бы степь в одну большую сковородку.

Голодная и замёрзшая Хелия потребовала, чтобы Рэн что-нибудь наколдовал, но тот лишь сердито посмотрел на неё и поплотнее запахнулся в плащ. Пиратке пришлось довольствоваться завалявшимися на дне сумки сухарями и холодной ключевой водой, что окончательно испортило её настроение. Надувшись, она легла спиной к спутнику и до самого утра не произнесла ни слова. Наверное, подумала, что пуэри просто упёрся, но правда была в том, что достаточно эффективных заклинаний для защиты от ветра Рэн не знал, а те, что знал, выпили бы его силы самое большее за час. Впрочем, создавшаяся ситуация освободила пуэри от необходимости отвечать на бесконечные вопросы, так что он ей был даже рад.

Не сказать, чтобы в эту ночь кому-то из них удалось выспаться. Пуэри всю ночь терзали мечущиеся обрывки неясных образов, которые не давали крепко заснуть. Ему то и дело казалось, что рядом кто-то есть, и слышались подозрительные шорохи, но каждый раз, когда он открывал глаза, рядом с ним оказывалась лишь лежащая в двух шагах Хелия. Пару раз он замечал, что девушка тоже не спит и ворочается — очевидно, проблемы со сном навестили и её.

Пробуждение тоже было не из приятных. Ночью ветер поутих, но к утру раздулся снова, и, глянув на небо, Рэн увидел, что оно полностью затянуто тёмной пеленой туч.

Дождь начался часа через три после рассвета, убив всяческую надежду на добычу пропитания. К обеду даже пуэри почувствовал, что проголодался — тучи пропускали слишком мало света для того, чтобы он мог насытиться. Пришлось пробавляться последними крохами со дна сумки вперемешку со съедобными травами, растущими вдоль ручья. Пройдя вниз по течению, Рэн обнаружил целое скопление дикого редиса и горько усмехнулся, вспомнив, как давно ему не приходилось оставаться с природой один на один.

Испытания охотников Рэн начал проходить по собственному счёту около тридцати лет назад, но к этому времени он уже обладал всеми необходимыми навыками, чтобы не называть их выживанием. Это больше походило на периоды длительного уединения, чем на испытания как таковые. Сначала средняя полоса, потом тайга, тундра — самые лёгкие задачи. Любой охотник пуэри наперечёт знал все полезные растения, их свойства и места, в которых их можно найти. При способности питаться солнечным светом надобность в еде практически отпадала, за редким исключением вроде того, в котором Рэн оказался вместе с Хелией. Потом пошли более сложные испытания, но и их преодолеть оказалось не так уж сложно. В пустыне основная проблема заключалась в поиске воды. В тропиках — как можно быстрее обзавестись всем необходимым для самозащиты и лечения — тут пригодились знания целебных трав и всех видов живности. В ледяной пустыне, как и в горах — как можно быстрее обзавестись тёплой одеждой и достаточно надёжным укрытием. Всё остальное: добыча пропитания, создание орудий охоты, ориентирование — навыки, которыми обладал вообще любой орумфаберец.

Выкапывая продолговатые белые клубни, Рэн думал о том, что Хелии, скорее всего, пришлось бы туго в одиночку. Люди привязаны к природе намного слабее, чем пуэри, и немногие из них знают, как с ней надлежит обращаться. Для человека отдаление от населённых мест само по себе переходит в выживание. Тот вид охоты, которым они пользуются, больше напоминает убийство, хотя даже их предки относились с уважением к своей добыче и благодарили природу за преподнесённый дар, перед тем как этот дар съесть. Со временем они решили, что не нужно никого благодарить, ведь они сами обеспечили себе добычу. Именно тогда они выделили себя из общности природы и возомнили себя её хозяевами, высшей расой по отношению к менее разумным созданиям. Отчасти благодаря своим религиям люди решили, что всё, что они видят, было создано для них, а значит они властны распоряжаться этим как хотят. Винить их в этом было бы неправильно — в условиях постоянного увеличения численности перед ними встал вопрос о выживании и улучшении условий жизни, из-за чего и появились такие практики, как сев благородных культур и одомашнивание животных. Но жить на планете, породившей миллионы видов, и считать себя лучшим из них — это как-то самодовольно…

Дождь хлестал так, словно над облаками лопнула невидимая плёнка, удерживающая небесный океан от падения вниз. Косые холодные струи извивались под порывами ветра, капли сталкивались, объединяясь, и тут же вновь распадались, разрезаемые воздухом на части. Ручей, берущий начало где-то за пределами низины, ощутимо расширился и теперь весело бурлил, словно довольный тем, что набрался сил. Земля, досуха выпитая густой травой, с жадностью глотала живительную влагу, растительность в свою очередь вбирала жидкость корнями, надеясь поднять завалившиеся от суши стебли. Дождь был здесь праздником, благодатью, льющейся прямо с неба, но вряд ли её смогли бы оценить промокшие до нитки двуногие, которых стихия вынудила питаться травой и кореньями.