Семь (СИ) - Резник Юлия. Страница 19
— Не сомневаюсь, — хмыкнула Анна.
— Какого рода информацией он мог обладать?
— Грег был ученым с мировым именем. Думаю, он каким-то образом докопался до истины. Не знаю, как… Возможно, ему что-то стало известно в процессе других исследований. Ты ведь в курсе, так бывает, ищешь одно — находишь совершенно другое. Как Колумб, который искал путь в Индию, а открыл Америку…
— Допустим… Только с чего ты взяла, что Мат в курсе происходящего?
— Да он же пуганый! Ты сам видел… Парень собственной тени боится…
— Это не доказательство, — справедливо заметил я.
— Возможно… — отвернулась к окну Анна, — черт! Мы были так близко… Так близко! Твою ж мать… И это еще Ной не в курсе событий!
— А ему что? Сейчас Ноя волнует исключительно Кайя…
— Но это ведь звенья одной цепи, Яков! Как ты не понимаешь?! Не искалечь нас правительство, никому бы и в голову не пришло похищать женщин только лишь для того, чтобы превратить их в поставщиков яйцеклеток! Не решив одной проблемы, мы не сможем решить другую! И Ной может головой о стены биться, но никто ему не даст гарантию, что это не повторится, скажем, с его дочерью!
Ее слова были справедливы. Наверное, да…
— Что ты предлагаешь, Анна? Не ты ли еще совсем недавно не хотела марать в этом руки, опасаясь за свою жизнь?
Девушка опустила голову. Я свернул в узкий проулок и припарковался у ее дома.
— Тебе есть, что терять? — наконец спросила она, тем самым выбивая кислород из моих легких.
— Да. Мне есть…
— Она может тебя даже не вспомнить, Яков… Ты ведь знаешь, обо всех рисках трансплантации мозга…
Анна знала, куда бить. Я не ожидал от нее подобной жестокости.
— Поэтому мы так серьезно относимся к вопросу выбора донора, — ответил я, выходя из машины. Распахивая дверь перед девушкой, я меньше всего думал о правилах приличия. Мною двигало совершенно другое. Я хотел, чтобы она поскорее убралась.
— Пойми… Всем нам… всем тем, кто борется с системой… нужен лидер. Я допускаю, что тебе сейчас не до спасения мира, но… Я не вижу другого человека, кто мог бы взять эту функцию на себя. Ты обладаешь необходимыми знаниями и подготовкой… Вокруг твоей героической личности могут объединиться миллионы людей.
— О господи… Анна, оставь это дерьмо!
— Не оставлю! Я и сама-то осмелела, только лишь по одной причине… Впервые я увидела человека, который действительно может хоть что-то изменить!
— И этот человек — я?!
— Несомненно. Ты уже знаешь гораздо больше, чем любой человек до тебя…
— Ты знаешь ровно столько же… А возможно и больше.
— Я не воин, Яков… Просто подумай о том, что происходит. Ты мог бы этому противостоять. Ты бы мог…
Я ничего не ответил. Вернулся в машину, включил автопилот, задав курс обратно к госпиталю. Мне нужна была Нана. Я не мог и не хотел думать о чем-то еще. Я не хотел…
Она лежала, свернувшись в комок на самом краю постели. Я осторожно уселся рядом. На пол. В окна лился неоновой свет, и в этом свечении лицо Наны казалось совсем неживым. Серым… Меня ударило волной ярости. Подорвало… Я вскочил, заметался по комнате. Это было несправедливо! Так не должно было быть! Как же ты ошибалась, Анна, как же ты ошибалась! Как я спасу человечество, когда даже жену не в силах спасти?! Когда я не в силах ее спасти… Я подошел к окну. Злость разрывала меня на куски, рвала душу, взрывала голову. Из груди рвался крик… Но самое большее, что я мог, это тихонько застонать в кулак…
Я не услышал, как она подошла ко мне. Только почувствовал руки, что оплели мой торс. Нана уткнулась лицом мне в спину и прошептала:
— Не злись…
Я выдохнул, медленно к ней поворачиваясь, боясь поверить, что моя девочка ко мне вернулась. В последнее время этого почти не случалось.
— Я не злюсь, маленькая…
— Злишься. И я злюсь, возможно, растрачивая на это чувство остатки энергии… Мы все злимся по той или иной причине. Ной, Анна, Мат… Все люди вокруг… Кого ни коснись. И самое страшное, что мы все не осознаем, что наш гнев — это убийца любви. Убийца всего хорошего, что в нас есть…
Голос Наны слабел, как и ее ноги. Осторожно я проводил жену к постели. Помог устроиться на кровати и прилег рядом. Мы так давно с ней не говорили…
— Знаешь, что самое страшное? Гнев многолик… И лежа на этой койке, я познакомилась, пожалуй, с каждым его проявлением… Я тебя вгоняю в депрессию своей философией? — слабо улыбнулась Нана мне в бок. Я ничего не ответил и ухмыльнулся… Моя жена прекрасно знала, что с ней я был готов обсуждать все, что угодно. Даже цвет занавесок в столовой нашего дома.
— Раздражительность, вспыльчивость, злопамятство, ненависть и непрощение, — продолжила Нана, практически засыпая, — все одно к одному.
— Боюсь, что в современном мире нам этого всего не избежать… — задумчиво вздохнул я.
— Хм… Даже если альтернатива — гибель всего живого?
— Не знаю… Думаешь, нас еще что-то может спасти?
— Я могу только предполагать, что нас спасет кротость.
Часть 4. Гордыня
Нана
Эти помывки меня доконают! Я потянулась рукой к мылу, но оно выскользнуло из моих одеревеневших пальцев и закружилось по дну душевой кабинки. Створка двери отъехала в сторону. В образовавшуюся щель просунулась голова моей ненавистной сиделки:
— Может быть, я все же могу вам помочь?
— Нет! Убирайся…
— Возможно…
— Господи, да просто оставь меня в покое! — заорала я. — Неужели это так сложно сделать?!
Створка плавно вернулась на место. Аккуратно сместившись, я подхватила скользкий брусочек и провела им по груди. Сверху на голову мне лилась вода. И это было такое блаженство! Небольшая передышка для моего измученного болезнью тела. Самым отвратительным в этом всем было то, что меня запомнят такой…
— Нана… — послышался голос Якова.
— Я в душе! Дай мне несколько минут…
В последнее время я боюсь показываться мужу на глаза обнаженной. Не хочу, чтобы он видел меня такой… Тщеславие… Проклятой тщеславие, которое причиняет Якову боль — я знаю. Знаю… и просто не могу переступить через себя.
Я попыталась встать, но ноги меня не слушались, а зрение опять пропало.
— Марина… Марина!
— Да? Я могу вам помочь?
— Ты же для этого здесь, ведь так? — съязвила я и тут же заткнулась. Меня пугал тот человек, который все чаще говорил за меня. Та… другая я, теперь постоянно вырывалась из-под контроля и причиняла боль не только всем окружающим, но и мне… Той, которой я была еще совсем недавно.