Семь (СИ) - Резник Юлия. Страница 20
Сиделка радостно улыбнулась (чему только скалится?!) и протянула мне толстую руку. Я обхватила ее, на негнущихся ногах сделала два шага к коляске.
— Пожалуйста, подай мне одежду…
Она проворно кинулась исполнять мою просьбу, а я равнодушно отвернулась к стене. Марина подала мне халат, не прекращая о чем-то болтать. Я же слушала ее вполуха.
Когда сиделка выкатила меня в палату, Яков стоял возле окна. Я не могла понять, то ли за окном было настолько серо, то ли я постепенно превращалась в дальтоника…
— Яков…
Мне пришлось окликнуть мужа, потому что он, погрузившись в свои мысли, даже не услышал шума за спиной. Это было совершенно на него не похоже.
— Нана… Привет.
Взмахом руки я отослала сиделку прочь и подъехала ближе к мужу.
— Что-то случилось? — я даже не спрашивала Якова… просто озвучивала все то, что прочитала у него на лице.
Он сел возле меня на корточки. Обхватил руками мое лицо.
— Доктор Хе говорит, что опухоль значительно увеличилась. Данные последнего обследования…
— Не оставляют мне шансов.
Комната перед моими глазами резко качнулась. Я в панике осмотрелась…
— Он так говорит, но я совершенно с ним не согласен!
Я покачала головой из стороны в сторону. С меня было достаточно лжи. Я наелась ее… Пришло время сказать правду:
— Мы обманываем сами себя, любимый. Мы просто друг другу врем!
— Нет! Послушай… Можно попробовать вырастить мозг из донорских клеток Анны…
— Наша совместимость минимальна, — шепнула я, отъезжая в коляске в сторону.
— Это лучше, чем ничего!
— Для кого лучше? — я резко обернулась. Боль ударила в висок, и на несколько мгновений я отключилась. Пришла в себя уже лежащей на кровати. Яков облегченно выдохнул, когда я открыла глаза. Так мы и сидели, сплетаясь взглядами…
Пересадка головного мозга даже в наше время была сопряжена со множеством рисков. Большими или меньшими… Наука позволяла вырастить любой орган из стволовых клеток пуповинной крови, и в таком случае опасность отторжения была минимальной. Используемые клетки принадлежали самому реципиенту, а значит, несли в себе всю полноту информации о нем. Если же образцы пуповинной крови по какой-то причине были утрачены, то риски увеличивались стократ… Иногда могли подойти образцы братьев или сестер. Не обязательно, конечно, но вероятность была. И если операция проходила без осложнений, то у реципиента была большая возможность сохранить свою личность. Сохранить душу… Наукой было доказано, что эта тонкая материя во многом определялась памятью предков. Если у реципиента и донора были общие родители — проблем практически не возникало. Если совпадал только один из них — риск возрастал, но все равно не был критическим. Согласно концепции динамических матриц, управляющих большинством процессов в головном мозге, здоровое полушарие подхватывало связывающую реципиента и донора информацию, зашифрованную в памяти предков, и по неким маркерам-совпадениям, выстраивала дальнейшую матрицу личности. Но для этого мне нужно было найти родственного донора, который подходил бы мне хотя бы генетически. А такого и близко не было.
— Я буду тебе нужна, если это буду уже не я? — спросила то, что, наверное, волновало нас обоих.
— Ты будешь жить…
— А я ли?
Лицо Якова дрогнуло. Он сжал челюсти и отвернулся к окну.
— У нас не осталось времени, — сипло выдавил он.
— Мне жаль…
— Ты сдалась! Ты сдалась, Нана!
— Я считаю, что проигрывать тоже нужно уметь.
— Ты никогда не проигрывала!
— Мне просто везло. Сейчас фортуна от меня отвернулась.
Прерывая наши дальнейшие споры, дверь палаты отъехала в сторону. Я равнодушно повернула голову на бок. На пороге комнаты неуверенно переминалась с ноги ногу моя сиделка. Вот что она опять здесь забыла?
— Нана, — пробормотала Марина, теребя подол форменного халата, — вы… вы не могли бы мне уделить пару минут? Моя смена закончилась, и впереди выходные… так что…
Я медленно пожала плечами, соглашаясь, впрочем, не особо понимая, о чем нам с ней разговаривать.
— Я работаю здесь… в госпитале. Ну… вы ведь знаете… Очень много работаю. Поэтому ни на что другое времени практически не остается. В том числе на социальные сети…
Я выгнула бровь. Какого черта? Разве мне есть до этого дело?
— … поэтому я только сейчас… совершенно случайно увидела ваше послание…
— И?
— И только сейчас увидела… что… в общем, мы с вами сестры, Нана. Вот… вот моя метрика.
Она залезла в карман и достала оттуда изрядно помятую бумажку. Яков вскочил на ноги. Я медленно опустила веки, чтобы не показать слез, закипевших в глазах. Черт… Я ведь уже практически смирилась…
— Нана, смотри… Смотри, милая! Ваши метрики совпадают! Ты слышишь, Нана?!
Я, конечно же, слышала. Но восторга мужа не разделяла. Надеяться на что-то до того, как нас с Мариной проверят на совместимость, было крайне глупо. Я уже проходила через это. К тому же… даже сейчас не верила, что у нас может быть что-то общее с этой недалекой женщиной…
— У меня уже взяли пробы, — потупилась она.
Я откашлялась, и кашель тупой болью отозвался в моей груди.
— Спасибо! Огромное вам спасибо, Марина!
Счастье Якова было таким заразительным…
— Ну, что вы! Я рада, если мне удастся хоть кому-то помочь…
— Именно поэтому ты стала сиделкой? — вклинилась я в разговор.
— И поэтому тоже… А еще мне нужны деньги, чтобы закончить учебу. Сразу по окончанию школы мне пришлось заботиться об умирающей матери, и я не смогла этого сделать…
Мы с Яковом переглянулись.
— И что… ты на самом деле согласишься мне помочь, если окажется, что это возможно?
Марина растерялась. Удивленно хлопнула глазами:
— Конечно. Иначе… зачем бы я к вам пришла?
— Не знаю. Я относилась к тебе не самым лучшим образом.
— Ну, что вы, Лия… Я ведь прекрасно понимаю, что на самом деле вы не хотели меня обидеть. Просто… просто это болезнь. Я все понимаю.
Не понимала она ни черта! Я долгое время считала ее тупой коровой. Возможно, и сейчас мое мнение не изменилось…