Грешница - Герритсен Тесс. Страница 23

– Похоже, кто-то уже готовится переехать во Флориду.

– Послушай, я уже присмотрел для себя прелестный домишко в кондоминиуме. Всего в квартале от берега. Я буду целыми днями расхаживать в плавках. И плевать мне на всех.

"Теплые пляжи, – подумала Маура, – шелковистый песок. Разве кто-нибудь из нас отказался бы от такой перспективы? Променял бы ее на этот темный вонючий коридор?"

– Труп в вашем распоряжении, доктор, – сказал Слипер.

Она подошла к двери. Луч ее фонарика упал на грязные плитки пола, выложенные в черно-белом шахматном порядке. На плитках отпечатались следы подошв и засохшей крови.

– Держитесь ближе к стене, – предупредил Кроу.

Маура вошла в комнату и тут же шарахнулась в сторону – прямо в ногах что-то зашуршало.

– Господи, – прошептала она и нервно рассмеялась.

– Да эти крысы плодятся – позавидовать можно, – сказал Кроу. – К тому же им здесь раздолье.

Под дверью в туалет мелькнул длинный хвост, и она вспомнила старые городские байки о крысах, которые плавают в канализационных трубах и выныривают из унитазов.

Маура медленно обвела лучом фонарика два умывальника с отсутствующими кранами, писсуар, забитый мусором и окурками. Скользнув на пол, луч выхватил из темноты обнаженное тело, лежавшее на боку возле писсуара. Сквозь спутанные черные волосы посверкивали оголенные лицевые кости. И на теле виднелись множественные следы крысиных укусов: грызуны уже пировали на этой груде свежего мяса. Но не жуткое зрелище растерзанной острыми зубами плоти шокировало ее, а крохотный размер тела.

Ребенок?

Маура опустилась на корточки возле трупа. Правая щека жертвы была прижата к полу. Наклонившись ближе, она увидела хорошо сформированные груди – совсем не детские. Перед ней была зрелая женщина, просто миниатюрной комплекции, со стертыми чертами лица. Крысы жадно обглодали левую щеку, изъев кожу и даже носовой хрящ. Кожа, оставшаяся на теле, была очень смуглой. "Латиноамериканка?" – подумала Маура, скользя лучом фонарика по костлявым плечам и шишковатому позвоночнику. Темные, почти багровые наросты были разбросаны по всему телу. Она остановила луч на левом бедре и ягодице и увидела другие повреждения. Злобные хищники растерзали плоть по всему бедру, голени и...

Луч фонарика замер на щиколотке.

– Боже, – выдохнула она.

Левой ступни не было. Щиколотка оканчивалась культей, уже почерневшей от гниения.

Она посветила на другую щиколотку и увидела такой же обрубок. Правая ступня тоже отсутствовала.

– А теперь посмотрите на руки, – сказал Кроу, который приблизился и встал рядом. Он добавил света от своего фонарика, чтобы она могла разглядеть руки, спрятанные в тени туловища.

Но вместо рук она увидела два обрубка в лохмотьях кожи со следами зубов хищников.

Она в ужасе отпрянула.

– Я так понимаю, это не крысы отгрызли, – сказал Кроу.

Она нервно сглотнула.

– Нет. Эти конечности были ампутированы.

– Вы думаете, он сделал это, когда она была жива?

Маура уставилась на грязный кафель пола и увидела небольшие лужицы засохшей крови под обрубками. Фонтаны крови оставляют совсем другие следы.

– Когда делали ампутацию, артериального давления уже не было. Конечности отрезали после смерти. – Она взглянула на Кроу. – Вы их нашли?

– Нет. Он забрал их с собой. Одному дьяволу известно, зачем.

– Этому может быть единственное логическое объяснение, – вмешался Слипер. – Теперь у нас не будет отпечатков пальцев. Мы не можем идентифицировать труп.

– Если он пытался замести следы... – начала говорить Маура, уставившись на лицо с оголенной костью, и вдруг почувствовала прилив ужаса. – Мне нужно перевернуть ее, – быстро проговорила она.

Она достала из своего чемоданчика одноразовую простыню и расстелила ее рядом с телом. Слипер и Кроу вдвоем передвинули труп на простыню.

Слипер судорожно вздохнул и, поморщившись, отвернулся. Правая щека, прижатая к полу, теперь была хорошо видна. Так же, как и единственное пулевое отверстие в левой груди.

Но не пулевая рана шокировала Слипера, а правая половина лица жертвы, на которой оказался выпученный глаз без века. Прижатая к полу, правая щека оказалась недоступной для грызунов, но кожи на ней все равно не было. Высохшая мышца превратилась в жесткие волокна, сквозь которые жемчужным блеском просвечивала скуловая кость.

– Похоже, это не крысы, – высказал свое мнение Слипер.

– Нет, это не их работа, – подтвердила Маура.

– Господи, неужели он вот так запросто содрал кожу? Как будто сорвал...

Маску. Только эта маска была не из резины и не из пластика, а из человеческой кожи.

– Он изуродовал ей лицо, руки. Не оставил нам никаких зацепок для установления личности, – сказал Слипер.

– Но зачем ему ступни? – удивился Кроу. – Это абсолютная бессмыслица. Идентификацию по пальцам ног еще не придумали. К тому же она не выглядит жертвой, которую вообще будут разыскивать. Кто она – черная? Латиноска?

– Разве по расе можно определить, будут ее разыскивать или нет? – удивилась Маура.

– Я просто хочу сказать, что она не похожа на добропорядочную домохозяйку. И с чего это ей было околачиваться на этой помойке?

Маура встала. Ее неприязнь к Кроу настолько обострилась, что ей стало трудно находиться рядом с ним. Она посветила фонариком по сторонам, еще раз оглядев умывальники и писсуары.

– Там кровь на стене.

– Я полагаю, он порешил ее именно здесь, – сказал Кроу. – Приволок сюда, прижал к стене и спустил курок. Потом отрезал конечности, прямо там, где она упала.

Маура уставилась на пятна крови на плитках. Их было совсем немного, потому что к тому времени жертва уже была мертва. Ее сердце перестало биться и качать кровь. Она уже ничего не чувствовала, когда убийца опустился рядом с ней на корточки, и его лезвие вонзилось глубоко в запястье, разрывая связки. Он резал ее лицо так, как будто свежевал медведя. И собрав свою добычу, он оставил ее бесформенную тушу на съедение грызунам, которыми кишело это заброшенное строение.

Еще несколько дней – и крысы добрались бы до мышц.

За месяц сгрызли бы и кости.

Она взглянула на Кроу.

– Где ее одежда?

– Все, что мы нашли, – это обувь. Один теннисный тапок четвертого размера. Валялся на кухне. Думаю, он обронил его по пути к выходу.

– На нем была кровь?

– Да. Брызги сверху.

Маура посмотрела на правую культю на ноге.

– Выходит, он раздел ее здесь, в этой комнате.

– Посмертное изнасилование? – произнес Слипер.

Кроу фыркнул.

– Кому захочется трахать женщину, у которой вся кожа в сифилитических болячках? Или что это у нее? Это не заразно? Не оспа?

– Нет, эта сыпь похожа на хроническую. Видите, как много подсохших корочек?

– Ну, не знаю, кто бы отважился прикоснуться к ней, не говоря уж о том, чтобы трахнуть.

– На каждый товар свой покупатель, – сказал Слипер.

– Или, быть может, он раздел ее, чтобы оголить тело, – предположила Маура. – Чтобы его поскорее сгрызли крысы.

– А зачем он забрал с собой одежду?

– Возможно, это был еще один способ затруднить ее опознание.

– Мне кажется, он просто захотел взять себе эти вещи, – сказал Кроу.

Маура взглянула на него.

– Но зачем?

– По той же причине, что руки, ступни, кожу с лица. Ему нужны были сувениры. – Кроу посмотрел на Мауру, и в полумраке его фигура как будто стала еще выше. И более угрожающей. – Думаю, наш мальчик – коллекционер.

Свет на крыльце все еще горел: она издалека заметила его желтоватое сияние, пробивающееся сквозь пелену снега. Ее дом был единственным на всю округу, где в такой час горел свет. Сколько было вечеров, когда она возвращалась в дом, где лампочки были включены не руками человека, а автоматическими таймерами. "Сегодня, – радовалась она, – кто-то действительно ждет меня".

Машины Виктора перед домом не оказалось. "Уехал, – подумала она. – Я, как всегда, возвращаюсь в пустоту". Мерцающий на крыльце свет, который казался таким приветливым, сразу же стал холодным.