Смертницы - Герритсен Тесс. Страница 16

Лерой Стилман кивнул.

— Мы этого не допустим. После того, что случилось с охранником… — Он замолчал. — Нужно держать это в строжайшей тайне.

— То, что там полицейский, нам на пользу, — заметил Хейдер.

— Простите? — Маура была изумлена, что Хейдер посмел заявить такое в присутствии Габриэля.

— У детектива Риццоли есть голова на плечах. И она умеет обращаться с оружием. От нее во многом зависит исход этой операции.

— Ко всему прочему она на девятом месяце беременности и должна родить с минуты на минуту. Каких действий вы от нее ждете?

— Я просто хочу сказать, что у нее есть инстинкт полицейского. А это уже хорошо.

— Сейчас я хочу, чтобы моя жена следовала только одному инстинкту — инстинкту самосохранения, — возразил Габриэль. — Мне нужно получить ее живой и невредимой. Так что не рассчитывайте на ее геройство. Лучше думайте, как вызволить ее оттуда, черт возьми!

— Мы сделаем все возможное, чтобы обезопасить вашу жену, агент Дин, — заверил его Стилман. — Обещаю вам.

— Кто эта женщина?

— Мы все еще пытаемся установить ее личность.

— Чего она хочет?

— Может быть, агент Дин и доктор Айлз покинут трейлер и дадут нам возможность спокойно работать? — вмешался Хейдер.

— Нет, пусть остаются, — возразил Стилман. — Ему нужно знать, что происходит. Это естественно. — Он взглянул на Габриэля. — Сейчас мы пытаемся тянуть время, чтобы дать ей возможность успокоиться и вступить в переговоры. Пока никто не пострадал, можно подождать.

Габриэль кивнул.

— Все правильно. Никаких штурмов, никаких выстрелов. Они все должны остаться в живых.

— Капитан, у нас есть список! — воскликнул Имертон. — Имена до сих пор не обнаруженных сотрудников и пациентов.

Стилман выхватил из принтера страницу и пробежал глазами список.

— Она там? — спросил Габриэль.

После паузы Стилман кивнул.

— Боюсь, что да. — Он протянул список Хейдеру. — Шесть имен. Эту же цифру назвала преступница, когда звонила на радио. Она сказала, что у нее шестеро заложников. — Он не решился произнести то, что прозвучало вслед за этим: «И пуль хватит на всех».

— Кто видел этот список? — спросил Габриэль.

— Администратор больницы, — ответил Хейдер. — И тот, кто помогал составлять его.

— Прежде чем его увидит кто-нибудь еще, вычеркните мою жену.

— Это просто имена. Никто не знает…

— Любой репортер за десять секунд выяснит, что Джейн служит в полиции.

— Он прав, — подтвердила Маура. — Все репортеры криминальной хроники знают это имя.

— Убери ее имя из списка, Марк, — попросил Стилман. — Пока его никто не увидел.

— А как же наши ребята из группы захвата? Если они ворвутся внутрь, им нужно знать, кто там находится. Сколько людей спасать.

— Если вы хорошо поработаете, — заметил Габриэль, — никакой группы захвата не потребуется. Нужно уговорить эту женщину выйти.

— Пока нам не слишком-то везет по части переговоров, верно? — Хейдер взглянул на Стилмана. — Наша девушка отказывается даже здороваться.

— Прошло всего лишь три часа, — сказал Стилман. — Нужно дать ей время.

— А что будет через шесть часов? Через двенадцать? — Хейдер перевел взгляд на Габриэля. — Ваша жена может родить в любую минуту.

— Думаете, я забыл об этом? — огрызнулся Габриэль. — Там не только моя жена, но и ребенок. Возможно, рядом с ними доктор Тэм, но, если роды будут сложными, у них ведь нет ни оборудования, ни операционной. Да, я хочу, чтобы все это закончилось как можно скорее. Но, если вы собираетесь устроить кровавую баню, тогда лучше не торопиться.

— Все будет зависеть от нее. Только она может решить, что будет дальше.

— Тогда не заставляйте ее действовать раньше, чем она хочет. У вас есть переговорщик. Используйте его. И держите свою группу захвата как можно дальше от моей жены. — Габриэль развернулся и вышел из трейлера.

Маура догнала его уже возле дверей больницы. Ей пришлось дважды окликнуть его, прежде чем он наконец остановился и обернулся.

— Если они напортачат, — сказал он, — если ворвутся туда слишком рано…

— Вы же слышали, что сказал Стилман. Он хочет действовать медленно и осторожно, так же, как вы.

Габриэль уставился на трио спецназовцев, стоявших у входа в больницу.

— Посмотрите на этих ребят. Они уже рвутся в бой. Я знаю, что это такое, сам участвовал в таких операциях. Знаю, как это мучительно — ждать, пока тянутся переговоры. Они просто хотят быстрее сделать свое дело, то, чему они обучены. Им не терпится нажать на спусковой крючок.

— Стилман думает, что ему удастся выманить ее.

Габриэль посмотрел на Мауру.

— Вы были с этой женщиной. Станет ли она его слушать?

— Не знаю. По правде говоря, нам о ней ничего неизвестно.

— Я слышал, спасатели вытащили ее из воды. И привезли в морг.

Маура кивнула.

— По всем признакам это утопленница. Ее вытащили из залива Хингхэм-Бэй.

— Кто нашел ее?

— Какие-то ребята из уэймаутского яхт-клуба. Бостонские копы уже работают по этому делу.

— Но они не знают про Джейн.

— Пока нет. — «Для них это важно, — подумала Маура. — Знать, что одна из заложниц служит в полиции. Если нужно спасать своих, это меняет дело».

— Что это за яхт-клуб? — спросил Габриэль.

9

На окнах решетки. Сегодня с утра мороз, и стекло затянуто хрустальной паутиной. За окном деревья, много деревьев, и я понятия не имею, что скрывается за ними. Я знаю только эту комнату и этот дом, который стал нашей вселенной с той самой ночи, когда нас привезли сюда в том фургоне. За окном на солнце мерцает иней. Это красивый лес, и я представляю себе, что гуляю среди деревьев. Под ногами хрустят листья, искрятся обледеневшие ветки. Прохладно и чисто, как в раю.

А в этом доме ад.

Я вижу, какой след он оставил на лицах девушек, которые сейчас спят на грязных койках. Я слышу муку в их беспокойных стонах, жалобных всхлипах. Нас в этой комнате шестеро. Алена здесь дольше всех, и на ее щеке безобразный синяк — сувенир, оставленный клиентом-садистом. Однако Алена иногда все-таки оказывает сопротивление. Она единственная из нас, кто это делает, единственная, кого им не удается сломить, несмотря на наркотики и прочие инъекции. Несмотря на побои.

Я слышу, как во двор заезжает машина, и с ужасом жду, что раздастся звонок в дверь. Это как удар током. Девочки разом просыпаются от этого звука и вскакивают, прижимая к груди одеяла. Мы знаем, что будет дальше. Поворачивается ключ в замке, и дверь в комнату распахивается.

На пороге появляется Мамаша, похожая на жирную повариху, которая отбирает овцу на заклание. Она, как всегда, хладнокровно оглядывает свое стадо, и ее изъеденное оспинами лицо не выражает никаких эмоций. Ее взгляд скользит по девушкам, а потом перескакивает к окну, где стою я.

— Ты, — говорит она по-русски. — Им хочется новенькую.

Я смотрю на девушек. Но вижу в их глазах лишь облегчение от того, что на этот раз не они выбраны жертвами.

— Чего ты ждешь? — спрашивает Мамаша.

У меня холодеют руки, и я чувствую, как к горлу подступает тошнота.

— Я… мне что-то нездоровится. И у меня там еще не зажили раны…

— Всего неделю здесь, и уже все болит? — Мамаша фыркает. — Ничего, привыкнешь.

Девушки смотрят в пол или на свои руки, но только не на меня. Они избегают моего взгляда. Только Алена глядит на меня, и в ее глазах я вижу жалость.

Я робко плетусь следом за Мамашей. Я уже знаю, что сопротивление наказуемо, а у меня еще не зажили синяки с прошлого раза, когда я пыталась дать отпор. Мамаша указывает мне на комнату в дальнем конце коридора.

— Там на кровати платье. Надень его.

Я захожу в комнату, и Мамаша закрывает за мной дверь. Окно выходит прямо во двор, где стоит голубая машина. На этом окне тоже решетки. Я смотрю на широкую медную кровать и вижу перед собой не предмет мебели, а приспособление для пыток. Я беру платье. Оно белое, как будто кукольное, с кружевной оборкой. Я сразу понимаю, что это значит, и тошнота усиливается от страха. Когда тебя просят играть ребенка, предупреждала меня Алена, это значит, что от тебя ждут испуга. Им нужно, чтобы ты кричала. А лучше всего, если ты будешь истекать кровью.