Смертницы - Герритсен Тесс. Страница 17

Я не хочу надевать это платье, но боюсь ослушаться. Когда за дверью раздается звук приближающихся шагов, я уже одета и готова к испытанию. Открывается дверь, и заходят двое мужчин. Некоторое время они оглядывают меня, и я надеюсь на их разочарование. Надеюсь, они решат: я слишком худа или некрасива, развернутся и уйдут. Но они закрывают за собой дверь и надвигаются на меня, словно голодные волки.

Нужно забыться. Так учила меня Алена. Забыться, чтобы не чувствовать боли. Это я и пытаюсь сделать, пока мужчины сдирают с меня кукольное платье, а их грубые руки смыкаются на моих запястьях, заставляя меня корчиться от боли. Моя боль — вот за что они заплатили, и они не получат удовлетворения, пока я не закричу, пока мое лицо не покроется испариной и слезами.

«Ах, Аня, как тебе повезло, что ты умерла!»

Когда все кончено, и я возвращаюсь в нашу темницу, Алена подсаживается на мою койку и гладит меня по волосам.

— Сейчас тебе нужно поесть, — говорит она.

Я трясу головой.

— Я хочу только одного — умереть.

— Если ты умрешь, значит, они победили. Мы не можем позволить им победить.

— Они и так уже победили. — Я поворачиваюсь на бок и подтягиваю колени к груди, превращаясь в тугой комок, чтобы укрыться от всего и вся. — Они уже победили…

— Мила, посмотри на меня. Ты думаешь, я сдалась? Думаешь, я уже умерла?

Я вытираю слезы.

— Я не такая сильная, как ты.

— Это не сила. Это ненависть. Вот что заставляет меня жить. — Она наклоняется ближе, и ее длинные волосы спадают каскадом черного шелка. То, что я вижу в ее глазах, пугает меня. В ее глазах горит огонь; она не в своем уме. Вот так Алена и живет — на наркотиках и безумии.

Дверь снова открывается, и мы все съеживаемся под взглядом Мамаши. Она указывает пальцем на одну из девушек.

— Ты, Катя. Твоя очередь.

Катя просто смотрит на нее и не двигается.

В два шага Мамаша пересекает комнату и бьет Катю в ухо.

— Иди! — приказывает она, и Катя, пошатываясь, выходит из комнаты.

Мамаша запирает дверь.

— Не забывай, Мила, — шепчет Алена. — Не забывай, что заставляет тебя жить.

Я смотрю в ее глаза и вижу ненависть.

10

— Нельзя допустить, чтобы эта информация просочилась, — сказал Габриэль. — Это может стоить ей жизни.

Детектив отдела убийств Барри Фрост ответил агенту ошалелым взглядом. Они стояли на парковке яхт-клуба «Санрайз». Воздух был неподвижен, и в водах залива Хингхэм-Бэй дрейфовали казавшиеся мертвыми парусные шлюпки. Взмокшие на жаре волосы липкими прядями нависали на бледный лоб Фроста. В заполненном людьми помещении Барри Фроста легко было не заметить, он предпочитал молча отступать в угол и, улыбаясь, оставался там, тихий и незаметный. Его доброжелательность помогала выдерживать порой очень бурный характер Джейн, в паре с которой он работал, и за два с половиной года совместной службы они прониклись друг к другу доверием. И вот сейчас двое мужчин, которым была далеко не безразлична судьба Джейн, — ее муж и коллега — смотрели друг на друга с нескрываемой тревогой.

— Нам никто не сообщил, что она там, — пробормотал Фрост. — Мы даже не догадывались.

— Нельзя допустить, чтобы пресса это разнюхала.

— Это было бы катастрофой, — шумно выдохнул Фрост.

— Расскажи мне, кто такая эта Джейн Доу. Расскажи все, что знаешь.

— Поверь мне, мы в лепешку разобьемся, чтобы спасти ее. Ты должен нам доверять.

— Но я не могу оставаться в неведении. Мне необходимо знать все.

— Ты не способен оставаться беспристрастным. Она твоя жена.

— Вот именно. Она моя жена. — В голосе Габриэля прозвучали нотки паники. Он помолчал, пытаясь взять себя в руки, и тихо произнес: — Что бы ты делал, если бы твоя Элис оказалась там?

Фрост некоторое время пристально смотрел на Дина. Наконец кивнул.

— Ладно, заходи. Мы сейчас беседуем с президентом яхт-клуба. Это он достал ее из воды.

Из палящего зноя они попали в прохладный полумрак яхт-клуба. Здесь пахло так же, как и в любом прибрежном баре, — смесью соленого океанского воздуха с лимоном и алкоголем. Это было хрупкое сооружение, выстроенное на деревянном пирсе, с видом на залив. В окнах жужжали два портативных кондиционера, заглушая звон стаканов и тихий гул разговоров. Половицы скрипели у них под ногами, пока они шли в комнату отдыха.

Габриэль узнал двух детективов бостонской полиции, которые стояли у бара, беседуя с лысым мужчиной. Оба они, и Даррен Кроу, и Томас Мур — коллеги Джейн из отдела убийств — встретили появление Габриэля удивленными взглядами.

— Ого! — воскликнул Кроу. — А я и не знал, что этим занимается ФБР.

— ФБР? — переспросил лысый. — Ух ты, похоже, это серьезно. — Он протянул руку Габриэлю. — Скип Бойнтон. Президент яхт-клуба «Санрайз».

— Агент Габриэль Дин, — представился Габриэль, пожимая ему руку. Пытаясь, насколько возможно, сохранять официальный вид. Но он чувствовал на себе озадаченный взгляд Томаса Мура. Мур догадывался: что-то здесь не так.

— Да, так вот я рассказываю детективам, как мы нашли ее. Для нас это было потрясение, скажу я вам, когда мы увидели в воде тело. — Он замолчал. — Может, выпьете чего-нибудь, агент Дин? За счет заведения.

— Нет, благодарю.

— Ах да! На службе, понимаю. — Скип сочувственно хохотнул. — Вы, ребята, работаете серьезно. Ни грамма спиртного. Ну что ж, а я выпью. — Он скользнул за барную стойку и бросил в стакан несколько кубиков льда. Сверху плеснул водки. Габриэль огляделся по сторонам и заметил, что в баре сидит с десяток членов яхт-клуба, преимущественно мужчины. «Они что, все яхтсмены? — задался он вопросом. — Или просто приходят сюда выпить?»

Скип вышел из-за барной стойки со стаканом водки в руке.

— Такое ведь не каждый день случается, — продолжил он. — Я до сих пор не могу в себя прийти.

— Вы рассказывали нам о том, как нашли тело, — подсказал ему Мур.

— Ах да. Примерно в восемь утра. Я пришел рано, чтобы сменить свой спинакер. У нас через две недели регата, и я собираюсь участвовать с новым парусом. Уже логотип нанес. Зеленый дракон, смотрится потрясающе. Ну так вот, иду я к пристани, тащу свой новый спинакер и вдруг вижу: какой-то манекен болтается на воде, вроде как налетел на камень. Я сажусь в лодку, подгребаю поближе, чтобы рассмотреть, — и на тебе, женщина. Кстати, чертовски красивая. Ну, я позвал ребят, и мы втроем ее вытащили. Потом позвонили девять-один-один. — Он глотнул водки и шумно выдохнул. — Нам даже в голову не пришло, что она может быть жива. То есть я хочу сказать, девчонка выглядела совсем как мертвая.

— Должно быть, она и спасателям показалась мертвой, — заметил Кроу.

Скип рассмеялся.

— А ведь они в этом деле спецы. Если уж спасатели не смогли определить, что она живая, какой же с нас спрос?

— Покажите нам, где вы нашли ее, — попросил Габриэль.

Все вместе они вышли из бара на пирс. Солнце, отражаясь в воде, слепило глаза, и Габриэлю пришлось сощуриться, чтобы разглядеть камни, на которые указывал Скип.

— Видите вон ту отмель? Мы отметили ее буйками, потому что она опасна для судов. Во время прилива там глубина всего несколько дюймов. Ничего не стоит сесть на мель.

— В какое время вчера был прилив? — спросил Габриэль.

— Не знаю. Думаю, часов в десять утра.

— Отмель была видна?

— Да. Если бы я не заметил женщину, через несколько часов ее бы отнесло в море.

Некоторое время мужчины молчали и, щурясь, вглядывались в залив. Мимо пронеслась моторка, подняв волну, и пришвартованные яхты мягко закачались на воде.

— Вы никогда прежде не видели эту женщину? — продолжал расспросы Мур.

— Нет.

— Вы уверены?

— Чтоб я не запомнил такую девчонку? Невозможно.

— И никто из вашего клуба не узнал ее?

— Во всяком случае никто не признался, — усмехнулся Скип.

Габриэль посмотрел на него.

— А почему они не хотели признаваться?