Тайна Блэкторн-холла (СИ) - Волгина Алёна. Страница 19

— Или преступнику было безразлично, кому их подбросить, главное — поднять побольше шуму, — добавила Элизабет.

— Да, такое тоже может быть. Мне все же кажется, что эти письма имеют отношение к делу Алертона… Интуиция, если хочешь. Эх, если бы я мог встретиться с Бартоном! Увы, если я еще раз осмелюсь переступить священный порог Дарвель-колледжа, лорд Янгер откусит мне голову.

— Мы не можем этого допустить, — улыбнулась Элизабет. — Поэтому в Дарвель-холл отправлюсь я.

Она порывисто обняла мужа и поцеловала в щеку. К ее удивлению, Алекс вздрогнул и как-то напрягся. Это было необычно. Как правило, едва они оставались наедине, Алекс первым проявлял инициативу. Элизабет разом вспомнились другие странности его сегодняшнего поведения. За ужином он часто морщился, как от головной боли. И не снял жилет, хотя обычно предпочитал вечером оставаться в одной рубашке.

Резко отстранившись, она воскликнула:

— Тебя ранили?!

— Пустяки. — В голосе Алекса смешались досада и смущение. — Я сглупил, и в результате получил царапину на ребрах, шишку на затылке и немного полезного опыта.

Он явно пытался отшутиться. Элизабет казалось, что в груди у нее стремительно растет ледяной ком, в ушах тонко противно зазвенело. Лишь бы сдержаться, не показать свой страх!

— Ясно, — она с трудом изобразила понимающую улыбку. — А те монструозные подсвечники ты, наверное, прикупил для самообороны?

Как она ни старалась, ее голос все-таки дрогнул. Элизабет отвернулась, пытаясь скрыть слезы. Алекс вдруг в один шаг оказался рядом, заслонил собой всю комнату, весь мир, так что наконец-то можно было его обнять, зарыться в плечо, спрятаться, почувствовать, что он — рядом.

Дымчатое кружево домашнего платья легко соскользнуло по рукам до локтей, пальцы Алекса запутались в непослушных рыжих локонах. Элизабет нравилось чувствовать ладонью его крепкие мускулы — и снова ее обжег страх, каким хрупким было их счастье, как легко можно было все потерять. Она хотела что-то сказать и запнулась, лицо Алекса склонилось ближе, расплылось перед ее глазами… Тишина вокруг них свернулась уютным коконом.

Спустя несколько упоительно долгих минут она испуганно отстранилась, пытаясь справиться с дыханием:

— Подожди, тебе же нельзя!

— Ну вот еще…

— Лучше покажи голову. Может, надо перевязать? Стой, что ты де…

Лампа на столе давно уже погасла, одна из свечей в канделябре мигает и тоже гаснет, по комнате плывет сизый дым, как лоскуток тончайшего шелка. Старинные часы на каминной полке медленно, нехотя отсчитывают секунды, как скупец — золотые монеты. С тихим шипением гаснет вторая свеча.

— Пойдем в спальню, — шепчет Алекс ей на ухо.

Стоило Рэндону протянуть руку к канделябру, как последняя свеча, затрепетав, погасла, и комната погрузилась в мягкую темноту. «Досадно», — подумал он. В этом доме он мог бы пересечь любую комнату с закрытыми глазами, не задев и краешка мебели — неплохая тренировка, кстати — но Элизабет так не умеет, а разбудить Питера и миссис Ходжес ему сейчас не хотелось бы. Из зовущей темноты до него долетел тихий переливчатый смех. Алекс отставил бесполезный канделябр в сторону и подхватил жену на руки.

Темная густая ночь плыла над Хэмфордом, низко нависшие облака почти касались его остроконечных шпилей. Луна спряталась, деревья казались живыми от ветра, шептались тревожно, хватались почерневшими тонкими руками за ставни и каменные стены спящих домов. В одной из спален Блэкторн-холла Глория Морган, вскрикнув, проснулась и села в постели, пытаясь утишить бешено бьющееся сердце. Уже вторую ночь подряд ей снились странные сны. Лестница, тонувшая то ли в тумане, то ли в дыму, бесконечный пустой коридор… И голос. Тихий бормочущий голос, зовущий ее по имени. Прошлой ночью она проснулась от холода и обнаружила себя стоящей босиком посреди комнаты.

«Неужели я становлюсь лунатичкой?!» — испугалась она. Откинула одеяло, нашарила на столе свечу. Крошечная золотая вспышка прорезала темноту, и вскоре мягкий свет разошелся по комнате, отгоняя ночные страхи.

Заснуть снова не было никакой возможности. Глория закуталась в шаль и забралась с ногами в низкое кресло. Задумалась, зябко обняв руками колени. Глупо бояться снов. Просто нужно меньше вечером думать о привидениях, тогда всякая ерунда не будет сниться! Вот Элизабет точно не стала бы пугаться каких-то ночных голосов! Она, наверное, вообще никогда ничего не боялась. В тот раз на корабле ее не испугал ни призрак, ни зеркало со зловещими рунными надписями. Глория словно наяву увидела лицо старшей подруги: как Элизабет скептически поднимает брови и говорит, что всему можно найти рациональное объяснение.

Вчера Глория целый день пыталась что-то выяснить. На семинаре по филологии подсела к Джулии, надеясь перемолвиться словечком о странном портрете в библиотеке. Джулия сидела, зарывшись обеими руками в волосы, и казалась страшно увлеченной учебником.

— Повторяешь диалог? — спросила Глория.

Подруга подняла на нее слегка отсутствующий взгляд и улыбнулась:

— Вот, не успела вчера доучить. А мисс Кроуфорд один раз уже делала мне замечание…

— А я вас вчера видела с Сэмом Фостером в «Клевере», — вмешалась Эмили Лонг.

— Я не хотела идти, это все Сэм, — отозвалась Джулия, впрочем, довольно дружелюбно.

Джулия действительно казалась уставшей, будто тоже не спала ночь. Под голубыми глазами залегли легкие тени, пальцы, листающие страницы учебника, слегка подрагивали. Эмили продолжала что-то болтать, но сердиться на нее было решительно невозможно. Все девушки относились к ней со снисходительным дружелюбием; пусть Эмили была простовата, но ее неугасающий оптимизм, а главное, покладистость и отзывчивость завоевали симпатии всех однокурсниц. И она была единственной, кто мог ладить с Флоренс Колберн.

— … Фостер, должно быть, ждет не дождется, когда ты закончишь колледж, — щебетала Эмили. — Ах, Джули, какая ты счастливая! Через год у тебя начнется совсем другая жизнь.

Джулия, которая совсем не выглядела счастливой, изобразила натянутую улыбку:

— Кто-нибудь из вас разобрался с диалогом? Подскажите, бога ради, на каком диалекте написан этот злосчастный кусок текста? — Ей явно хотелось перевести разговор на другую тему.

— Меня так измучили латинские падежи, что до этого задания я просто не дошла, — призналась Глория.

— Ну, разумеется, она счастлива. Прям вся так и светится от счастья, — перебил ее резкий холодный голос. На них, прищурившись, смотрела Флоренс.

— Тебе обязательно нужно вмешаться?! — подскочила Джулия. — Не надоело еще?!

Вспышка Джулии, всегда такой веселой и дружелюбной, всех поразила. Флоренс, презрительно усмехнувшись, отошла к другому столу. Глория неожиданно для себя двинулась следом:

— Не пойму, в чем удовольствие постоянно всех цеплять, — произнесла она вполголоса.

— Может быть, я просто не люблю, когда мне лгут?

Флоренс вдруг взглянула на нее в упор. Ее светлые глаза впились в лицо Глории так пристально, что та невольно смешалась. Слишком многое ей в последнее время приходилось скрывать от подруг.

Итак, толком поговорить с Джулией не удалось, но Глории и так нашлось о чем поразмыслить. Пока Джулия листала учебник, она внимательно разглядела ее руки. Обе ладони были чистыми, ни одной царапины. А как же кровь на портрете?! Не приснилось же ей это?

А еще Джулия явно испугалась, на какой-то миг напомнив ей Мэри. Все это Глории очень не нравилось.

От свечи остался жалкий огарок, и темнота, зловеще затаившаяся по углам, снова готовилась сомкнуться вокруг девушки. Тяжело вздохнув, Глория выбралась из кресла, подошла к окну, выходящему во внутренний двор. В темном стекле ее лицо отражалось, словно в озере. Дальше можно было различить смутные очертания противоположного крыла, в котором располагался лазарет. Как-то чувствует себя Мэри? Надо будет ее завтра навестить.

Весь колледж спал, в черных провалах окон не виднелось ни единой щелочки света. Но, присмотревшись, Глория заметила на первом этаже какой-то блуждающий огонек. Может, это миссис Беттертон обходит со свечой свои владения? Будто почуяв ее взгляд, огонек вспыхнул ярче; он был странного мертвенно-зеленого цвета, как те гибельные огни, которые, по слухам, встречаются иногда на болотах. Он двигался, плыл по коридору в сторону центрального холла. Он направлялся сюда.