Приятно тебя общать (СИ) - Кикина Ирина. Страница 24

Вова поднял густые (не в пример волосам) брови.

— Часы… я знаю, они тебе дороги, наверное, как память, но вот в нашем интерьере…

— Да ничего они мне не дороги. Тут же коммуналка была, дед какой-то жил. Его часы. Хочешь — выкидывай.

— Спасибо, милый!

Она порывисто чмокнула мужа в шершавую щёку и кинулась снимать опостылевшие часы.

Слегка качнулась занавеска — будто от лёгкого движения, будто от едва заметного вздоха.

Джунгли, стрельба и немного безумия

Космос позвал меня, когда я вылетел со второго курса юридического. Я не жалел об отчислении: на юрфак меня отправил отец. Сказал, что люди всегда будут лечиться и судиться, но если его сын-лоботряс станет врачом, то население Империи сократится на пару тысяч человек. Для Империи, положим, это не смертельно, но для этих пары тысяч — очень даже. После отчисления меня забрили в Добровольные защитники (не столь добровольные, как хотелось бы, но кого это волнует?). И тут я ощутил древнее желание действия, приключений, жажду крови даже. Никогда не подозревал в себе, тихом домашнем мальчике, таких атавистических наклонностей.

Служба мне нравилась, я выкладывался по полной и среди сослуживцев по показателям был в первой десятке. Хотел бы я видеть себя со стороны во время стрельб и тренировок на выжималке. Из рыхлого недоюриста превратился в поджарого быстрого бойца. В первом же отборе я прошёл в элитные подразделения космодесанта и началось настоящее обучение.

В группу, летящую на Гевею, я попала совершенно случайно. Институт послал мою статью на международный конкурс «Сверхновая», и она заняла первое место. Пару раз моё лицо даже мелькнуло в имперской Канве, после чего кто-то меня, видимо, заметил (хоть тут мои внешние данные пригодились), запомнил и назвал при комплектовании группы, хмуря лоб и щёлкая пальцами («Ну эта, которая в каком-то конкурсе что-то там… Симпатичная такая, рыжая, в Канве видел»). По крайней мере, я себе так это представляю.

Про те полгода тренажеров, симуляторов и марш-бросков можно было бы написать отдельную книгу, но сейчас я хочу рассказать о своем первом настоящем приключении. В одно прекрасное утро на построении к нам обратился сам генерал Ли-Крестовский. Речь его была пламенная и прочувствованная, некоторых слов я не слышал даже от наших прапоров. В целом, он был не слишком доволен результатами полугодового обучения нашего полка, но (тут он, безбожно коверкая, зачитал список фамилий) десяток отличившихся полетит на базу планеты Гевеи вместе с какими-то учёными. В настоящий бой нас отправлять ещё рано, потому что мы… как бы это… сопляки, но планета жёсткая, относится к категории II, класс НР («НР» значит, что на ней не нашли разумной жизни). И вот на могучем, повидавшем не одно сражение Р-боте класса А-7 «Надежда» мы неслись навстречу неизведанной опасности. Думаю, даже далёкие звёзды сквозь иллюминаторы видели ликование на моём лице.

Я всегда боялась летать. Даже в атмосфере. У меня, стыдно сказать, и флайбайковых прав-то нет. Я уговорила себя только тем, что такого шанса может не представиться (семья дружно поддакивала). Космические полёты — дело дорогое, геологу на межзвёздное путешествие и за пять лет не скопить, тем более Гевея — почти рай с точки зрения климата. Загоришь, развеешься, камушки свои любимые поизучаешь, другой мир посмотришь…

Когда я увидела эту «Надежду», чуть не плюнула и не умчалась с космодрома, сверкая пятками. Я бы её назвала «Скепсис». Или даже «Глубокий пессимизм». Я обернулась. Едва различимые за хардглассовой стеной вдалеке, провожающие, наверное, махали руками и улыбались во все зубы. Мигали вспышки 3D-камер, над моей головой жужжал блестящий шарик со значком Канвы, настраивал фокус и ждал от меня чего-то, что понравится миллиардной аудитории канвидения. Я сглотнула, вымученно оскалилась для серебристого глаза и побрела к трапу.

Взлёта не помню. До сих пор удивляюсь, как я его пережила. Потом ничего, притерпелась. Убеждала свой глупый мозг, что это такое подземное общежитие, как в Новосибе-5, а космос за иллюминаторами — дешёвая почёрпнутая из Бездны иллюзия, которую каждый пятиклассник с закрытыми глазами написать может. Помогало. Тем более что условия на «Надежде» были совершенно как в общаге. Ну, исключая, может быть, постоянно топающих в ногу и любовно чистящих свои хитрые пулялки военных. У одного из них, с птичьей фамилией, которую я сразу забыла, было такое лицо — хоть сейчас комиксы рисуй. Широкие брови, героический подбородок с ямочкой и совершенно идиотское выражение лица. Я решила, что он будет накурившимся комендантом моей общаги.

Я втайне надеялся на какое-то приключение уже в полёте, но понимал, что это маловероятно. Серьёзной войны никто не вёл, а в качестве провокации нападать на бывалый военный корабль даже дурак не будет — тут без зубов недолго остаться.

Дни текли размеренно. Большую часть времени мы проводили в отсеке Т, на симуляторах и в спортзале. Строевую подготовку тоже отрабатывали: хорошо, что переходы «Надюши» были широкие. Правда, полосу препятствий не устроишь по соображениям безопасности, но этого нам и на Гевее хватит. Ещё были учебные фильмы про планетную живность: там у них местный Юрский период со здоровенными хищными тварюгами. Я по нескольку раз в день разбирал и собирал калач-S, бастер и световой кинжал, невольно улыбаясь в предвкушении.

Учёные что-то шуршали тихонько, на нас смотрели уважительно. Их было две группы: геологи и биологи, но скоро они перемешались в моём сознании в единую высоколобую кучу. Выделялась только одна миленькая рыжая головка и, судя по взглядам, она была ко мне неравнодушна. Но нет, в этом приключении Гевея будет моей единственной женщиной. А со всякими Лерочками и на Родине можно завертеть.

На третий день полёта я уже начала скучать. Общаться особо было не с кем. Виталий Сергеевич и Катерина Павловна представляли крепкую профессиональную и супружескую пару, поминутно поучали меня, как своих отпрысков, а когда не обсуждали меня и богатства Гевеи, говорили о делах семейных или о неизбежно ждущих их в недалеком будущем материалах для монографии, о грядущей известности, новых степенях и наградах. Я, конечно, тоже не без амбиций, но не настолько же!

Старшие биологи оказались социопатами, каких поискать, по самые брови в работе, в очках-микроскопах и в любимых организмах. Младшие биологи, Роберт и Артур, были типичными прыщавыми ботаниками (в обоих смыслах) и всячески пытались завладеть моим вниманием. Этого совершенно не хотелось, поэтому я погрузилась в Бездну, черпая оттуда информацию, которая мне вряд ли как-то пригодится. Например, я узнала, что три года назад Гевею открыл баловень судьбы Лео Касталов, имперский подданный и баснословно богатый галактический путешественник. На часть доставшихся от отца денег он купил себе люкс-яхту и теперь рассекал по Вселенной, время от времени приторговывая редкостями и походя открывая планеты.

Гевею он нашёл случайно и назвал в честь недавно умершей спутницы, морской свинки (названной в честь первого успешного предприятия его отца, названного в честь кто ж теперь упомнит чего, просто потому что слово понравилось). Империя почувствовала себя несколько ущемлённой и убедила (то есть прижала по налоговой части) Касталова передать планетку в пользование Родины, что и было сделано. Теперь по орбите кружил разваливающийся милитаспутник с триколором и трёхглавым драконом.

Гевея оказалась лакомым кусочком: куда ни плюнь, попадёшь в месторождение чего-нибудь полезного или дорогого. Первым делом Родина отправила туда Добровольных защитников, строителей и техников-бурильщиков. На одном из одиннадцати материков выросла военно-научная база, по соседству с базой уже рыли землю рободиггеры. Второй партией летели новые Защитники и учёные, то есть мы. Биологи тоже, потому что вдруг какие-нибудь местные зверюшки окажутся жуть какими ценными?