Дело человека [Дело для настоящих мужчин] - Герролд Дэвид. Страница 52

— Что он сотворил? Казнил весь класс?

— Нет, объявил национальное молчание, — сказал Пол Джастроу. — Поэтому нас выкинул. Я передал записку. Он сказал, что я публикую призывы к измене.

— Что он пытается доказать?, — посетовала Дженис.

— Тиранию, мне кажется. С этого все началось, помнишь?

— Ну а нам-то что делать?

— Очевидно. Надо восстать!

— О, конечно! Нам не удалось даже рты открыть, чтобы пожаловаться! Как теперь они смогут организоваться?

— Мы можем организоваться, — сказал я. — Здесь. Мы образуем армию освобождения. Другие студенты должны поддержать нас.

— Ты уверен? Он так запугал их, что они наделали в штанишки.

— Что ж, попробуем, — сказал, вставая, Хэнк Челси. — Я за.

— Считай меня, — сказал Джастроу.

Я встал: — Мне кажется, это единственный путь.

Встала Дженис: — Я… мне не нравится это, но я тоже участвую, потому что мы должны показать, что он не может так поступать с нами.

Встали еще двое парней и девушка. — Пошли, Джон. Джой?

— Нет. Я не хочу ни на кого вопить.

— Разве ты не разозлился?

— Я только хочу вернуть свои деньги.

— Пол?

— Он просто снова выбросит нас.

— Подожди, Джим, — сказала Мариетта. — Что ты вообще хочешь, чтобы мы делали? Какой у тебя план?

— Мы пойдем туда и объявим, что диктатуре конец.

— О, конечно, а потом он снова завопит на нас и его армия снова нас выбросит. Он нанял еще двух бандитов.

— Они не бандиты, они просто похожи.

— По мне все футболисты — бандиты. В любом случае их теперь шестеро. Так что ты собираешься делать?

Шесть человек начали отвечать одновременно, но Хэнк Челси поднял руку и сказал: — Нет, подождите, она права! Нам нужен план! Давайте, попробуем так: мы откроем все три двери аудитории одновременно, это всех поразит. Потом, перед тем, как он что-нибудь скажет, девушки должны подойти к солдатам, нет, послушайте меня. Спорю, они не захотят бить девушек. Все, что надо сделать, послать по девушке на солдата. Она должна крепко обнять его, поцеловать и сказать, чтобы он присоединялся к нам…

— Да, а потом что?

— … и что мы будем платить им вдвое больше, чем он!

— Он платит им теперь по три кейси.

— Нет, они присоединяться к нам. Но только если каждая девушка возьмет по парню. Схватите его за руку и начните говорить с ним. Говорите, что хотите, и не отпускайте, пока он не согласится присоединиться к нам.

— Ага, правильно, мистер Большой Кулак. Значит, ты посылаешь женщин делать грязную работу. А что же будут делать мужчины?

— Мы должны подойти к боссу и потребовать обратно национальное богатство.

Мы обсуждали план несколько минут, за это время к нам присоединились еще двое изгнанников. Они вошли в революцию почти сразу и предложили несколько улучшений в атаке. Мы были почти готовы к действиям, когда Джой Хабр презрительно фыркнул и сказал: — А что, если кто-то пострадает? Как насчет этого?

Это ненадолго остановило нас и мы снова начали продумывать план. Но Пол Джастроу сказал: — Ну и что? Это ведь война.

— Нет, он прав, — сказал Хэнк. — Может, Уайтлоу все равно, если он причинит ущерб, но мы-то хотим быть армией освобождения. Мы не должны никому повредить.

— Пока они не доиграются, — пробормотал Джастроу.

— Нет, даже тогда, — огрызнулся Хэнк.

— Кто назначил тебя главным? Я этого не делал!

— Хорошо…. — поднял руки Хэнк. — Мы проголосуем…

— Нет!, — сказал я. — У нас есть план. Мы готовы идти! Армия не голосует!

— Теперь голосует!, — сказал Джастроу.

— Но не во время войны! Кто хочет голосовать?

— Я хочу снова обсудить план войны…

— О, ужас! И так начинается революция! Пусть лучше будет парламентская битва. Подождите, у меня в сумке есть экземпляр «Правил парламентских дебатов».. .

— Маккарти, заткнись! Ты — осел!

— Да? Тогда почему тебе можно молоть чепуху?

— Эй, подождите, мы отвлеклись от цели! Мы забыли, кто наш настоящий враг! — Хэнк Челси шагнул между нами. — У нас есть план! Давайте выполним его! Хорошо?

Джастроу скептически взглянул на протянутую руку Челси. — Мне это не нравится…

— Э-э, Пол, пошли, — сказали Мариетта и Дженис, потом подхватил еще кто-то, Пол явно был в замешательстве, пожал плечами и сказал: — Ладно, — и мы пошли и вторглись на курс глобальной этики мистера Уайтлоу.

Он был готов.

Все столы были сдвинуты, образуя баррикаду на полкомнаты. Королевство Миопия построило линию Мажино.

Мы остановились и посмотрели друг на друга.

— Я слышала о паранойе, но это уже явное сумасшествие!, — сказала Дженис.

— Да. Я говорил, что это не сработает, — проворчал Пол.

— А теперь что нам делать?, — сказала Мариетта.

Мы стояли, обмениваясь взглядами. — Мы сможем это снести?

— Надо попробовать, — сказал я. — Но не думаю, что это способ, которым мы решим проблему.

— Окей, мистер Мегабайт, — сказал Пол Джастроу. — Каково твое предложение?

— У меня его нет. Я просто сказал. Я не думаю, что физический способ — это ответ. Мне кажется, надо использовать наши мозги. — Потом я замолчал, осознав, что сквозь барьер смотрю на Уайтлоу. Он что-то набирал на клипборде, но приостановился и рассматривал меня с легкой усмешкой. — Э-э…. — попытался я продолжить, но связь мыслей нарушилась. — Устроим совещание. В холле. У меня есть идея.

Мы промаршировали в холл. Я сказал: — Мне кажется, нам надо войти и попытаться провести мирные переговоры.

— Он не станет с нами договариваться.

— Станет, — сказал я.

— Почему ты так уверен?

— Потому что они не смогут выйти отсюда, пока не договорятся с нами. У нас та сторона аудитории, где двери. Я не думаю, что они захотят карабкаться с третьего этажа.

Несколько секунд все в тишине оценивали мою идею. Было почти видно, как зарождался смех.

— Да, пошли. Есть у кого платок? Нужен белый флаг.

Мы промаршировали обратно и объявили: — Мы пришли с миром. Мы хотим достичь соглашения.

— Почему я должен говорить с вами? Вы — шайка радикалов и подрывных элементов, выброшенных из системы, потому что не хотели сотрудничать с нею.

— Это система не работает, — сказала Дженис. — Мы хотим лучшую.

— Да, — сказала Мариетта. — Такую, в которой мы были бы частью.

— Вы уже часть системы. Вы — бунтовщики. Нам нужны бунтовщики для примерного наказания.

— Но мы больше не хотим быть бунтовщиками!

— Очень плохо, — сказал Уайтлоу из-за барьера. — Вы — создатели трудностей. Ваша единственная роль — быть бунтовщиками. Вы годитесь только для этого. — Мы видели его улыбку.

— Вы должны взять нас назад, Уайтлоу…. — сказал Пол Джастроу.

— Что? Я ничего не должен!

— Нет, должны, — сказал я. — Вы не сможете выйти из аудитории, пока мы не выпустим вас.

— А-а-а, — сказал он, — вы нашли, чем можно торговаться. Ладно, что вы хотите?

— Мы хотим назад наши деньги!, — пронзительно завопил Джой Хабр. Джой?

— Мы хотим вернуться в класс, — сказала Дженис.

— … амнистии!, — сказал Пол.

— … честной игры!, — сказал я.

— … уважения!, — сказала Мариетта.

— … прав человека, — сказал Хэнк тихо и мы все повернулись посмотреть на него. — Что?

Но Уайтлоу улыбнулся: — Вы — ваше имя? Челси? Хорошо. — И он отстучал пометку на клипборде. — Пятерка за день. Теперь поглядим, сможете ли вы удержать это. В чем состоят эти права?

Хэнк стоял перед барьером из столов, сложив руки: — Никаких налогов больше, мистер Уайтлоу, пока мы не договоримся, как будут тратиться деньги. Никаких исключений из класса, пока не проведено справедливое слушание. Никакого несправедливого применения силы. Мы хотим иметь право быть несогласными с вами и право выражать свое несогласие свободно без того, чтобы нас выбрасывали.

— Это моя аудитория и законы, которые я ввожу, будут применяться, как мне захочется.

— Что ж, мы хотим, чтобы этот закон изменился.

— Прошу прощения, но этот закон придуман не мной. Я не могу изменить его.