Сияние дурной луны (СИ) - "слава 8285". Страница 9

— Я хочу, чтобы ты села мне на лицо, — осушив бутылку, сказал я.

Она пожала плечами, типа «Почему бы и нет».

— А как ты хочешь? Поперек, попой или…

— Нет. Прямо так…

— Чтобы ты мог языком?

Я кивнул. Когда она впилась крепкими зубами в новый ролл, половина его упало ей на пах, и она вскрикнула и засмеялась.

— А знаешь, что я хочу?

Мне стало жарко… душно…

— Расскажи.

— Я хочу… хочу тройник. Ты, я и мальчик-бисексуал.

Я попытался закрыть рот, но челюсть опять опустилась.

— Смотри! — глаза ее заблестели. — Мальчик такой красивый, такой студент, такой кавай-кавай, такой прям ваще! Голубоглазый и темный, как ты, но только волосы кучерявые, а не прямые, как у тебя. Он заходит и встает на колени, и начинает у тебя сосать. Он любит сосать и сосет смачно. Твой член. А я держу его за волосы. Шевелюра у него пышная! Потом я начинаю его страпонить. Надеваю здоровый черный резиновый хуй и вгоняю ему в зад. Он сосет у тебя, а я тем временем трахаю его в худой зад. Трахаю и царапаю когтями его белые бока. Потом мы его переставляем, и ты уже трахаешь его в зад своим членом, а он сосет мой черный резиновый. Потом я снимаю страпон, и он вылизывает меня. Да… Ему нравится сосать и вылизывать. А потом, когда ты уже будешь на подходе, я опять его поставлю на колени и… Возьму за волосы, подниму лицо и начну дрочить тебе. Буду дрочить и дрочить, и ты обкончаешь все его лицо. Глаза, брови, губы… И я буду пальцами собирать твою сперму с его лица и счищать ее ему в рот, и он все проглотит, — она сделала крошечный глоток. — А еще… мы будем трахаться, я буду стоять на четвереньках, и ты будешь сзади, а он будет лежать прямо под нами, и ты будешь регулярно высовывать свой член, давать ему пососать и опять вставлять в меня. Это будет прикольно!

Я молчал, полностью завороженный услышанным. От двух бутылок светлого пива она уже слегка окосела.

Я чувствовал, что должен сказать хоть что-то, и выдал следующее:

— У меня на педика не встанет.

— Он не педик, а бисексуал! Ты ваще дерёвня!

— Иди сюда! — вдруг вскрикнул я, схватил ее, лег и повалил на себя.

За мой член она взялась как-то остервенело. Схватилась, сжала, потянула, плюнула и начала быстро сосать. Замерла и медленно опустилась до лобка, принимая весь член в себя, задержалась на секунду и откинулась. Ахнула и вздохнула. Между головкой и ее губой повисла густая слюна. Она слизала ее и опять накинулась на член. Поработав головой и кулаком, она отстранилась, плюнула мне в лицо и пьяно расхохоталась, покачиваясь. Смех ее, в самом начале звонкий и сладкий, хихикающий, становился ниже, а в самом конце и вовсе переходил на гогот.

Иногда она поднималась и обводила влажной головкой свои соски или зажимала член между грудей.

Когда я кончил, она не спеша, по-змеиному, подползла ко мне, взглянула в глаза и, открыв рот, показала белые сгустки на языке — и тут же демонстративно проглотила. Опустила голову и стала целовать мою грудь, лизать соски. Это было странно. Мне никто никогда не делал такое.

— Эй! Ты тута?

Голос Солохи загремел за дверью.

Ритка пискнула, подскочила и нырнула под одеяло. Я тоже замер.

— Тута или нет? Спишь, что ли? Открой!

Мы прижались друг к другу и затаились, как преступники.

— На огороде он, что ли? — прошептала сама себе Солоха. — Да нет, вроде не видно! Блин! Я же знаю, что ты дома должен быть!

— Никого нет дома! — вдруг громко выдала Ритка, и я зажал ей рот.

— Кто это?

Мы затряслись от смеха.

— Кто говорит?!

— Автоответчик!

Я заржал в голос.

— Ну дверь-то открой.

— Я… — я пытался собраться с мыслями, но Ритка корчила всякие рожи, и во мне был только один смех. — Я не могу. Замок заклинило. Приходи попозже.

— А кто там с тобой?

— А вы кто такая? Вы кем ему приходитесь? Сожительница? — подскочила воинственная Ритка.

— Пьяные, что ли? — прошептала Солоха. — Ладно! — сказала она громко. — Потом зайду.

Ритка вскочила и бросилась к окну в соседней комнате, которое глядело на дорогу:

— Мама дорогая! Это что на ней надето? — нагнувшись и покачивая задницей, проговорила она. — Халат «прощай молодость»?

Я молча подошел, взял ее за бока и прижал ее зад к себе.

— Это че за простипома к тебе ходит? М?

Я нагнулся и поцеловал ее гибкую загорелую спину, но она вывернулась:

— Че за шалава?

— Да так… старая знакомая…

— Да хватит врать-то! — она оттолкнула меня, схватила яблоко с комода и впилась в него зубами. — А ты не улыбайся, — пригрозила она. — Я тебе все глаза выцарапаю! И сосок твоих расфигачу. Блин! — захныкала она и бросила надкусанное яблоко в раковину. — Х-м-м-м… От этой жары я вся сонная. Возьми меня на ручки, отнеси в кроватку.

В этой комнате была тень, и мы улеглись на кровать под окном в надежде уловить хоть небольшой ветерок. Выцветший градусник на стене показывал плюс тридцать три в тени. Овод ползал по москитной сетке.

У меня встал, и я начал пальцем тереть ее щелочку между ног.

— Ты горячий… жарко… хм… нет… успокой свои руки… — не открывая глаз, сонно прошептала она. — Ах! Ну нет же! — она, не глядя, шлепнула ладонью мне по щеке. — Ложись тоже спать, малыш… Будь умненьким мальчиком… Пожалуйста…

И я не помнил, как уснул.

От стука в дверь я проснулся моментально. За окном была тьма.

— Рита, ты тут? — спрашивал незнакомый женский голос за дверью. — Бабушке плохо, она тебя потеряла, почему ты домой не идешь?

— Блядь! — подскочила Ритка. — Уже ночь, пиздец! Меня бабка кончит! Ё-о! Где трусы-то мои? — она заметалась по комнате, гремя пятками. — Да-да, тёть Валь. Иду я, иду домой!

Мы быстро оделись и выскочили из дома.

Было уже где-то в районе двенадцати, и только сейчас мир начал погружаться во тьму. А за рекой — над темной тайгой — все еще горело мутноватое оранжевое марево заката, от солнца, заползающего под землю.

Мы подошли к ее дому и встали в сторонке.

— Блин! — накуксилась она. — Я не хочу туда идти! — она топнула ножкой. — Старуха мне все жилы вытянет! А все ты виноват!

— Я? — усмехнулся я.

— Конечно! Напоил меня, накормил, развратил, усыпил!

— Я?!

— Похотливо насладился моим невинным прекрасным телом! Хам, сволочь, эксплуататор и монстр! — она ладонью убрала мои волосы со лба направо. — Или наоборот, так тебе лучше? — задумалась она и опять стряхнула волосы на лоб. — Ой! Ну все! Я побежала! Чмоки!

Она чмокнула меня в щеку и побежала в дом.

Бабка уже встречала ее на веранде. Зажегся яркий свет, и я увидел стены, обклеенные газетами, стремянку и ворох пленки, которой накрывают грядки, в углу.

— Ух ты зараза! Шаланда ты! — зло начала бабка. — Где была? Где шлялась? Шаланда! Я в милицию уже позвонила!

— Ой, ну все. Ну пришла уже, че ты?! — отмахнулась девушка.

— Пришла! Целый день тебя нету! Где ты? Что ты? До ночи шляешься неизвестно где! Позвонила матери, все рассказала. Приедет, заберет тебя к чертовой матери в город! Нечего мне тут нервы мотать! А может, ты пила? Ну-ка! Дыхни!

Ритка как-то презрительно оглядела бабку, повернулась к ней спиной и вдруг звонко пукнула. Старуха замахнулась на нее своей клюкой, а Ритка согнулась пополам в приступе хохота. И так, все время хохоча и прикрывая лицо ладонями, прошла мимо бабки в свою комнату.