Мушкетер - Большаков Валерий Петрович. Страница 47

— Витёк, глянь. Только не высовывайся. А ты давай ругай Бэкингема, только погромче.

— Кол осиновый в задницу его содомской светлости! — громко заговорил Александр. — Угу…

— Нет, — не согласился Олег, — сначала мы его яйца в пасть королевскую затолкаем и прижжём венценосную ягодицу! Его величество мошонку откусит и подавится. Вот тут-то мы колышек и засадим!

— Небольшой такой колышек, фута в два величиной!

— Ха-ха-ха!

В это время Акимов подал знак, изобразив пальцами шагающего человечка: сбежал «язык»!

— Ох и весело будет! — разорялся Сухов, посматривая за угол полуразрушенного дома, — лейтенант семенил через болото, ловя равновесие, уходя всё дальше и дальше. — Понч, спой чего-нибудь!

— Чего именно?

— Неважно, лишь бы погромче!

Александр набрал воздуху побольше и заголосил:

Виктор, прыская в кулак, высунул голову над полуразрушенной стеной и сказал:

— Ушёл!

— Ну и слава Богу, — кивнул Олег. — Пошли тогда, надо успеть добраться до наших.

Отвязав коней, они повели их в поводу к свежей гати, уложенной всего несколько часов назад. Уводила она в сторону от старой гати и вела к длинной полосе вязкого песка, перемешанного с гравием. Кони захрапели, пугаясь зыбкой дороги, и успокоились, лишь ступив на островок. Идти по нему было трудно, зато не утонешь.

— Цепляем!

Нащупав под водой верёвку, Сухов прицепил её конец к седлу и потянул вороного за повод. Конь напряг мышцы, верёвка натянулась — и гать повело в сторону. Щиты-плетёнки складывались, хлюпали, ломались… Была гать — и нету.

— Дальше, дальше! Ещё! Хватит. Притапливай, Понч.

— Да всё уже, не видно. Ни одна скотина на найдёт и не пройдёт. Угу…

— За мной.

Идти в обход болота пришлось долго, но торопиться резону не было, уж больно опасные места лежали вокруг.

Под конец «объезда» стало полегче. Как Нолан и говорил, тут начиналась древняя запруда — осевший земляной вал, поросший болотным миртом.

— Это здесь собака Баскервилей выла? — поинтересовался Пончик. — То есть завоет… лет через двести с гаком?

— По-моему, не здесь, — неуверенно ответил Акимов. — Но где-то поблизости, конечно же…

— Это элементарно, Ватсон, — хмыкнул Олег. — Под ноги смотрите!

Через пару часов, вымотанные и грязные, они выбрались к началу гати Брэннана. Им навстречу выбежал Быков, радостный и возбуждённый.

— Шеф! — громко зашептал он, переходя на русский и довольно щерясь. — Всё идёт по плану, без шума, без пыли! Лейтенант почесал так, что не всякая борзая угонится. Мы с Ноланом и задремать не успели, как явилась вся кодла, и летёха, очень гордый оказанным доверием, повёл всех вперёд, Сусанин хренов!

— Давно они прошли? — осведомился Сухов на инглише, поскольку из кустов вышел Чантри. Он вёл в поводу лейтенантского мерина, серого в яблоках.

— Можно начинать! — громко сказал Нолан.

— Да тише ты! — зашикал на него Яр.

Чантри рассмеялся.

— Не услышат!

— Вперёд! — скомандовал Олег.

Гать, после того как по ней прошагали десятки коней и людей, разошлась местами, зияла проломами и разводами в вонючей плёнке тины.

Голосов или ржания было не слыхать — пугающие вздохи и охи, хлюпы и плюхи болота заглушали остальные звуки.

— Здесь, — коротко сказал Нолан.

— Цепляем!

В этом месте гать стелилась под углом, и кони потянули за собой огромный участок, ярдов двадцать [98] склизкого, подгнившего настила, обросшего болотной растительностью.

— И тот ещё кусок, для пущей гарантии!

— Да и так нормально! Ну ладно, цепляй!

Ещё одно усилие — и второй гати тоже не стало — прореха в полсотни ярдов отделила сушу от острова Брэннана. Ни пройти ни проехать.

Выбравшись к двум дубам, Пончик оглянулся на болото и вздохнул:

— Лошадей жалко… Угу.

Олег кивнул.

— Они, конечно же, будут пытаться пройти топи, — негромко проговорил впечатлённый Акимов. — Снова и снова. Будут тонуть, будут метаться, кидаться друг на друга, сходить с ума…

— Первым убьют лейтенанта, — сказал Чантри, жмурясь на солнце. — Потом доберутся до полковника.

— Всё равно, — вздохнул Александр, — жалко коняшек…

— На войне как на войне, — мужественным голосом изрёк Ярослав.

— Всё, — окончил прения Сухов. — Чистимся, причёсываемся — и по коням! Нолан, курс к морю!

— Да, капитан! — ответил Чантри, сияя. — Слушаюсь, капитан!

— Вообще-то, корнет, — уточнил Пончик.

— Разговорчики в строю!

Весело переговариваясь, пятеро всадников потрусили к морю.

…С тех самых пор никто больше не видел отряда полковника Питта. Болота приняли обильную жертву, а местные жители ещё долго пугали детей рассказами о призрачных драгунах, являвшихся путникам, манивших тех за собою и уводивших в самую топь.

Глава 19,

в которой Олег испытывает терпение госпожи Удачи

Заболоченная местность тянулась не слишком долго, вскоре путники заметили, что вода начала скапливаться в скромных бочажках и сливаться в речушки, проложившие себе дорогу к морю.

На ночь компания, выросшая до «великолепной пятёрки», решила остановиться в лесу, рядом с малоприметной скалой, удачно прикрывавшей их небольшой костерок. Разожгли его больше для уюта, чем для сугреву.

Дубовая листва, лежавшая вокруг под деревьями, выполняла роль сигнализации — ни зверь, ни человек не приблизятся к лагерю без громкого шороха.

Кони паслись неподалёку, на маленькой полянке. Костёр трещал потихоньку, бросая оранжевые отсветы на деревья, на круглый бок ноздреватой скалы, на задумчивые лица людей, подсевших к огоньку.

Олег не смотрел на мельтешащее пламя — действовала старая привычка. Поглядишь на огонь, а после оглянешься через плечо в ночную темень и не заметишь даже человека, обрушивающего на тебя меч.

Сухов лениво привалился к стволу, удобно выгнутому, будто спинка кресла, и смежил веки.

Благо Англия невелика, завтра утром они выедут к морю. Правда, вопрос переправы на континент остаётся открытым — их разыскивают, все порты закрыты, по берегу рыщут патрули. Уйти будет непросто.

— Нолан, — сказал он, — а у тебя тут нет знакомых моряков, рыбаков, контрабандистов?

Чантри покачал головой.

— Я покинул эти места, будучи совсем мальцом, — заговорил он, словно извиняясь. — Нет, я помню нескольких ушлых ребят, промышлявших ночным извозом. Их хорошо знал отец, а я при нём был на подхвате. Но это когда было-то… Может, они и по сей день в деле, откуда я знаю? А может, их давно вздёрнули на нок-рее. Посмотрим.

— Посмотрим, — кивнул Олег.

— Расскажи про индейцев, — сонным голосом проговорил Пончик.

— А что про них рассказывать? — удивился Нолан. — Дикари как дикари. Отец мой много плавал и в Африке бывал. Говорит, там такие же живут, только чёрные. А эти — краснокожие.

Одёжу свою они из шкур шьют, а по швам бахрому пускают — красиво получается. Только я потом узнал, что это не для красоты вовсе, а чтобы рубашки со штанами сохли быстрее после дождя.

Да что говорить, мы все уже в первый год такие же надели — невозможно холщовую рубаху в целости сохранить, по лесу бегая. И сукно снашивается мгновенно. А оленья кожа держится долго. Индейские женщины — их называют скво — украшают одежду разными бусинами, иглами дикобразов.

А ещё мне их обувка понравилась, мокасины называются. Мягкие они, лёгкие, по лесу в них самое то ходить — каждый сучок под ногою чуешь.

А живут индейцы в вигвамах — это что-то вроде нашего шалаша, только выстроено как купол. Из шкур, из коры, из циновок.

Ну мы-то не со всеми племенами знакомы были. Торговали с массачусетами, с вампаноагами, с пекотами, погассетами, сиваноями…