Труп Гидеона (ЛП) - Чайлд Линкольн. Страница 12
— Некроз клеток указывает на срок более одиннадцати дней, — снова шелест бумаг. — Были также классические симптомы, указывающие на массированное воздействие ионизирующего излучения при инциденте с критичностью, интенсивность которого достигала уровня порядка восьми тысяч рад. Кожа и внутренние органы проявили признаки острого лучевого синдрома, к тому же обнаружены ожоги, характерные как для бета-, так и для гамма-излучения. Основное облучение досталось передней части тела, максимальная же его доза пришлась на руки. Следы высокообогащенного урана на его ладонях предполагают, что фактически он обрабатывал вещество в тот самый момент, когда оно перешло в критическое состояние.
— Без перчаток? — спросил Гидеон.
Дарт взглянул на него.
— Да. И это то, что мы никак не можем понять, почему он не носил защитное снаряжение. Хотя, возможно, он... знал, что долго не проживет, — после этого заявления последовало короткое молчание, а затем Дарт закрыл папку. — Это все, что у нас есть на этот момент.
Гидеон спросил:
— Если это правда, то у нас не так много времени.
— Почему?
— Мне кажется, он собрал бомбу.
— Откуда вы знаете? — спросил Фордис, поворачиваясь к нему.
— Простейшая ядерная бомба, которую могут построить террористы — это бомба «пушечного» типа: в полую трубку для достижения критической массы помещаются два блока урана-235. Для подобного типа бомб необходимо держать эти два блока экранированными друг от друга, и держать их подальше друг от друга вам придется до тех пор, пока не приступите к сборке бомбы. Потому что эти две части, если они слишком близки и не обеспечены надлежащим экранированием, обмениваются нейтронами, переступают критический уровень и детонируют с выбросом гамма-излучения точно таким же, которое убило Чолкера.
— Значит, вы хотите сказать, что при сборке бомбы Чолкер и совершил какую-то ошибку? — спросил Фордис.
— Именно это я и пытаюсь сказать.
— Значит, оружие потеряло герметичность?
— Вовсе нет, — сказал Гидеон. — Оно может быть немного радиоактивно, но ничего, о чем надо было бы беспокоиться террористу-смертнику. Тот факт, что уран достиг критичности, означает, что в ядре произошли физические изменения, что, к сожалению, приведет к повышению поражающей способности. То есть, это сделает бомбу еще более мощной.
— Сукин сын, — пробормотал Фордис.
— Очень хорошо, доктор Кру, — сказал Дарт. — Наша собственная команда аналитиков успела прийти к таким же выводам.
Фордис спросил:
— Как насчет его ноутбука? Я слышал, что его изъяли из квартиры Чолкера.
— Содержимое зашифровано. Нам еще не удалось извлечь из него хоть какую-то информацию.
— Тогда вы должны позволить мне взглянуть на него. Недавно я окончил шестимесячные курсы в отделе криптологии ФБР.
— Спасибо, агент Фордис, но у нас есть команда шифровальщиков, да и я лично считаю, что ваши способности больше пригодятся в других областях расследования.
Повисло краткое молчание перед тем, как Фордис снова заговорил.
— Любые соображения по поводу цели?
Дарт посмотрел на него с неуверенностью:
— Пока никаких.
Фордис глубоко вздохнул.
— Нам нужен доступ к квартире Чолкера.
— Естественно, у вас будет этот доступ. Но подразделение NEST будет первым в очереди, — Дарт сверился с календарем. — Боюсь, это будет только через пару недель. К нам уже поступил длинный ряд запросов от правительственных организаций.
Гидеон ждал какой-то реакции со стороны Фордиса, но, к его разочарованию, агент ничего на это не ответил. Они встали, намереваясь уйти.
— Могу я поговорить с вами, специальный агент Фордис? — спросил Дарт. Гидеон удивленно посмотрел на него.
— Извините, доктор Кру, но это личный разговор.
Фордис наблюдал, как Кру уходил. Он сомневался, что Дарт вел какую-то игру — он производил впечатление прямолинейного человека, но иногда все, даже самые лучшие, ведут свою собственную игру. Стратегия Фордиса всегда заключалась в том, чтобы скрывать свои планы, выяснив при этом планы всех окружающих. В течение многих лет эта тактика помогала ему пробираться через минные поля ФБР.
Закрыв дверь, Дарт сложил руки на груди и пристально взглянул на Фордиса.
— Мне бы хотелось, чтобы все сказанное осталось между нами. Я немного обеспокоен, потому что, честно говоря, я считаю, что ваше назначение на это задание само по себе довольно странно.
Фордис кивнул.
— Я немного знал доктора Кру в Лос-Аламосе. Он весьма приметная личность. И я высоко ценю его способности. Но на Холмах у него была репутация фрилансера, считающего, что правила созданы для других, но не для него. Качества, которые делают из него блестящего и творческого ученого, но которые могут завалить это уголовное расследование. Я прошу вас следить за ним и следить за тем, чтобы он не... действовал сгоряча. Вот и все.
Фордис постарался сохранить строгое выражение лица. Это правда, что у Гидеона был бесшабашный, свободолюбивый дух, который Фордис не особо любил. Он понимал, почему Дарт считал, что с этим у него может возникнуть проблема — потому что, на самом деле, это было так. Но Кру был его напарником, и хотя агент не был уверен, что ему можно верить или что он вообще ему нравится, партнерская лояльность компенсирована все это.
— Хорошо, доктор Дарт.
Дарт поднялся и протянул ему руку.
— Спасибо, и удачи вам.
Фордис тоже встал и молча пожал ему руку.
12
Гидеон Кру с неверием изучал творящийся вокруг него хаос. Даже в два часа ночи здесь было слишком много аварийных и правительственных машин: куда не глянь, всюду маячили ограждения и пункты управления и контроля. Вокруг квартиры Чолкера в радиусе нескольких кварталов была создана зона оцепления, из которой пришлось эвакуировать всех жителей. Приближались к дому, где случился захват заложников, Фордис и Гидеон заметили, что местность постепенно меняется, начиная напоминать обширный и хаотичный зоопарк, состоящий из правоохранительных органов, снующих тут и там представителей многочисленных правительственных организаций, многоуровневых контрольно-пропускных пунктов, бюрократии и императивных препонов. «Слава Богу», — думал Гидеон, — «что со мной Фордис, его значок и его свирепый хмурый взгляд, который позволял нам прорезать свободный проход через это море людей».
Ограждения сдерживали бурлящую толпу представителей телевизионных каналов, репортеров и фотографов, смешанных с простыми зеваками и людьми, эвакуированными из близлежащих домов. При этом несколько жителей организовали акцию протеста: размахивали самодельными плакатами и громко выкрикивали требования. Удивительно, но до сих пор правительству удавалось скрывать от журналистов, что в этом деле была замешана радиация и что в руках террористов находится дееспособное ядерное оружие.
Гидеон не ожидал, что подобный секрет продержится так долго. Уже слишком много людей о нем знало. И когда, в конце концов, это все вскроется, только Бог знает, что произойдет.
Пробившись сквозь плотный фасад многочисленных репортеров, они сразу же направились к центральному пункту управления и контроля: трем мобильным фургонам, выстроенных в U-образной форме и украшенных спутниковыми антеннами. Был установлен комплект пропускных рамок, как в системе безопасности аэропортов, регулирующий толпу приходящих и уходящих сотрудников правоохранительных органов. Кроме того, вся улица была зачищена, и в ярком сиянии искусственных огней Фордис увидел несколько людей в радиационных костюмах, перемещавшихся по передней лужайке и внутри дома.
— Добро пожаловать в город Нью-Кластерфак[16], — пробормотал Гидеон.
Фордис направился к какому-то мужчине в форме ФБР.
— Специальный агент Фордис, — представился он и протянул руку.
— Специальный агент Паккард, отдел поведенческого анализа.
— Нам нужно попасть в квартиру.