Ярость мщения - Герролд Дэвид. Страница 121

– Я спрашиваю не об этом. Вопрос звучал по-другому. Ты когда-нибудь замечал, что большинство людей никогда не отвечают на вопрос, который им задали, пускаясь вместо этого в объяснения, почему они не отвечают?

– К чему все это?

– Лиз попросила включить тебя в следующий набор на модулирующую тренировку. Мне интересно, хочешь ли ты этого сам. Хочешь?

– Не знаю. Форман улыбнулся.

– Спасибо за откровенность. Цель тренировки – показать тебе твои операционные модусы, чтобы ты мог распознавать их и преодолевать.

– Не могли бы вы перевести это на нормальный язык?

– Все очень просто, Джим, правда. – Он почесал ухо. – Позволь объяснить это на примере. Ты знаешь, как удивить рыбу?

– А? Нет! А как удивить рыбу?

– Ты очень осторожно подходишь к аквариуму, хватаешь рыбу за хвост и поднимаешь в воздух, не очень высоко, но так, чтобы она увидела поверхность воды. Тут нужно быть очень внимательным, и если ты не упустишь момент, то заметишь, как у рыбы появится очень удивленное выражение.

– Угу.

Интересно, может ли он говорить без иронии?

– Потом делай что хочешь, только не пускай ее в аквариум с рыбами, которые не испытали того же самого.

– Почему?

– Почему? Да потому, что бедная рыбка покажется им сумасшедшей. Она будет плавать и приставать к другим рыбам, говоря им: «Это – вода! Мы плаваем в воде!» А те будут стараться не смотреть ей в глаза и, отплывая в угол, говорить: «Бедняжка, она всегда была такой здравомыслящей, пока не начала толковать о какой-то воде». Вот так работает и наша тренировка.

Мы хватаем тебя за хвост, выдергиваем из воды, а потом бросаем обратно. Знаешь, почему? Потому что нельзя держать рыбу без воды. Она умрет. Тренировка не подразумевает, что ты не сможешь потом плавать, Просто она позволит тебе видеть ту воду, в которой ты плаваешь. Это и есть так называемое операционное состояние, или модус. Тренировка поможет определить твои модусы. Сейчас ты не осознаешь большую их часть, поэтому они управляют тобой. Если ты познаешь их, то сможешь преодолевать и в большей степени отвечать за результаты своих действий в этом мире.

Тренировка касается взаимоотношений человека с его собственной жизнью. Она учит высовываться на поверхность на достаточный срок, чтобы увидеть, в какой воде ты плаваешь. Находясь в ней, ты ее не видишь. Тренировка открывает нам нашу естественную способность совершать громадные прорывы. А большинство людей так и остаются под водой, Джим. Это возможность научиться летать.

– Это мало что говорит мне.

– Я знаю. Ответ тебя не удовлетворил. Но если бы ты его знал, то и нужды спрашивать не было бы. Я могу объяснять это целый день, и ты все равно не поймешь. – Он улыбнулся. – Что бы ты предпочел: самостоятельно натереть тело Лиз взбитыми сливками или выслушивать объяснения, как это надо делать?

– Я понял. Между объяснением и собственным опытом есть разница. Мы проходили это в школе.

– Да.

– Я… я не думаю, что готов к этому.

– Конечно не готов. Никто не готов. И тем не менее хочешь попробовать?

Я задумался, не зная, что ответить. Ощущение было такое, будто мне снова приставили ко рту пистолет. Выбирай: жизнь или смерть?

Но… я любил Лиз. И должен был сделать для нее что-нибудь. Я посмотрел на нее. Она в ответ успокаивающе улыбнулась. Я решился: – Да.

– Нет, так не пойдет. – Форман взглянул на Лиз. – Еще рано, моя дорогая. Он не готов.

Она кивнула: – Я вижу.

– О чем вы?

– Ты хочешь сделать это для Лиз, но я пока не знаю, хочешь ли ты это сделать для самого себя.

На вершину Даймонд-Хед налетел порыв холодного бриза. Запахло морем. Я передернул плечами.

– Вы правы. Для себя – не хочу. Форман кивнул.

– Ну и не делай. Никто тебя не заставляет.

– Да, конечно…

Он посмотрел на меня и поднял бровь. Я взглянул на Лиз.

– Прости меня, милая. Но я теперь не вполне человек. Есть вещи, о которых ты не знаешь. И никто не знает. Похоже, мне нельзя доверять.

– Почему?

– Потому что я ненормальный. Сумасшедший. Контуженый. Я сам не знаю, когда это началось. Может быть, у ренегатов, а может, в Семье. Вы знаете, что я расстрелял их?

Форман кивнул. Лиз тоже. Форман сказал: – Должно быть, это было невероятно трудно.

– Это было… легко. Мне понравилось. И… – У меня сжало горло. – Я испугался себя, Я любил их. Они были хорошими людьми. Были. Они изливали свою любовь на всех и вся. В буквальном смысле. Они даже нашли способ уживаться с червями. Они нашли ответ. Я боюсь, что Деландро и в самом деле оказался прав. Они и были будущим. Их путь мог стать единственно возможным путем для человека выжить на одной и той же планете с хторранами. Но, понимаете, это тоже не тот ответ. Он для меня неприемлем. Я совсем запутался. Единственная вещь, на которую я оказался способен, это ярость.

Я посмотрел на Лиз.

– Я люблю тебя, но с моей стороны нечестно позволять тебе любить меня. Ты заслуживаешь кого-нибудь получше. Бывают моменты, когда мне кажется, что я знаю степень своего безумия и могу контролировать себя. Но я не способен больше справляться с собой. Это как в том старом изречении Соломона Краткого: «Что нас сводит с ума – так это психопатическое стремление к здравомыслию».

Форман засмеялся. Лиз тоже.

– А? Что я такого сказал? – Я удивленно взглянул на них.

– Нет, все нормально, – Форман поднял руку. – Только ты кое-чего не знаешь. Кто такой, по-твоему, Соломон Краткий?

– Никогда над этим не задумывался. Наверное, просто какой-нибудь старый циничный ублюдок, который каждый день запускает в компьютерную сеть свои идиотские афоризмы.

Лиз хихикнула. Форман сказал: – Значит, циничный, да? Что ж, с этим я спорить не буду, но, насколько мне известно, мои родители состояли в законном браке.

– А? – И тут меня словно ударило. – Вы и есть Соломон Краткий?

Форман улыбнулся: – Ты и половины не знаешь, Джим.

– Ну и дела-а! – протянул я, не зная, что еще сказать. – Так это вас все цитируют?

– В том-то и дело, – сказал Форман. – Я никогда не говорил, что не приношу никакой пользы. Но сейчас мы беседуем о тебе, а не обо мне. Мы говорим о модулирующей тренировке.

Я посмотрел на остроконечные зеленые холмы Гавайев. Цвета здесь были такими яркими, что казались ненастоящими. Я оглянулся на Формана. Ветерок шевелил его белые волосы, поднимая их короной над его головой. Макушка у него была розовая и блестящая. Опять-таки это вопрос доверия.

Это всегда вопрос доверия.

В конце концов я ответил: – Я знаю, что такое тренировка, читал о ней. Она касается самореализации. Чтобы стать лучше, чем ты есть. Стать действительно человеком. Подняться на следующую ступеньку. Но я не в состоянии быть даже самим собой, не говоря уже о большем.

Форман задумался.

– Трудная проблема.

– Ну… и как расценивать подобный ответ?

– Как неудовлетворительный. Тебе известно, что все ответы неудовлетворительны? И всегда будут таковыми. Если ты жаждешь удовлетворения, то поищи его в другом месте. Ответы – это ответы. Точка. Нравятся они тебе или нет, не имеет никакого значения. Удовлетворение живет где-то еще.

– Хорошо, тогда я не могу сделать этого, – сказал я.

– Все правильно, – согласился он. – Ты исходишь из своей ограниченности, а это гарантирует поражение. – И добавил: – Плохо дело.

Я встал.

– Тогда, может быть, мы пойдем домой?

– Ладно.

– Черт побери! Разве вы не попытаетесь переубедить меня?

– Нет, – бесстрастно сказал Форман. – Почему я? Ты сам отвечаешь за себя и уже понимаешь это. Если тебе хочется оставаться неудачником, это твое личное дело.

– То же самое говорил Джейсон, – огрызнулся я. Форман кивнул: – Может быть, Джейсон был прав.

– Нет, не был! Он был не прав! Я уверен! Не знаю почему – но уверен.

– Тогда докажи, – спокойно предложил Форман. Я застыл.

– Вы манипулируете мной.

Он отрицательно покачал головой.