Hospital for Souls (СИ) - "Анна Элис". Страница 24

— А ты пытался узнать? — Хосоком тоже овладевает злость. — Где Чонгук, что с ним, жив ли он? — Юнги вдруг прибивает к стулу от очередного приступа стыда. — Он появился в универе на следующий день. Да, врач сказал, что серьёзных повреждений нет, – ушибы только и раны. Но сколько у него было этих ушибов? Сколько было ран? А он всё равно заявился сюда и прошёл мимо Намджуна, да так, будто ему ни капли не больно от каждого движения. А ты заявился спустя три дня, которые мог бы быть рядом и помогать справляться, и пытаешься качать права на него?

— Я не… — Юнги заикается, почувствовав, как сжимается всё внутри.

— Не можешь смотреть на то, как он ищет поддержку в другом человеке, – уходи. Можешь – сиди и не выделывайся, — изрекает Хосок и возвращается к учебному пособию.

Легко сказать.

Юнги неуверенно поднимается на ноги, озвучивая тем самым свой окончательный ответ, и, понурив голову, медленно шагает к выходу из столовой. Хосок прав во всём. Юнги не должен качать права на Чонгука. Ему вообще лучше держаться подальше, особенно со своими желаниями и мечтами хотя бы об одном поцелуе.

Юнги чувствует себя хуже, чем когда-либо. Эта выходка с Намджуном, фантазия с Чонгуком… Безумие чистой воды. Как же ты умудрился вляпаться в такое, горько смеётся про себя Юнги, почему позволил ему стать для тебя всем? Ты же просил его не привязываться, а сам зачем это сделал?

Никто не ответит на эти вопросы, но Юнги этого и не надо, ведь какое-никакое понимание того, что он сам всё угробил, в голове присутствует.

Он нехотя плетётся вон, укутываясь в толстовку посильнее и не ощущая в своём теле сил, и думает над тем, что точно не перестанет бороться за Чонгука. Что будет добивать Намджуна, что всё ему объяснит, что вырвется из его лап и власти. Но только не сегодня. Сегодня он будто обескровлен и лишён души, которая обычно болит, а ещё пуст и непривычно слаб для того человека, который не привык сдаваться. И всё из-за Чонгука. Юнги, осознавая положение дел, называет себя дебилом, потому что позволил себе потерять голову. Но не видит смысла сопротивляться своим чувствам, потому что те уже слишком давно и слишком сильно контролируют его.

К чёрту, думает он, очутившись в коридоре.

Никто не виноват, кроме него самого. Тем более Чонгук. Юнги обещает себе, что обязательно докажет Чонгуку, насколько он важен. Пусть и не сразу, но он докажет. Других вариантов нет.

— Уходит, — хрипит Тэхён, продолжая вглядываться в альбомный лист.

Чонгук прекращает рисовать.

Этот портрет Юнги не такой, как все остальные. Здесь у него мокрые от дождя волосы, преданный взгляд и лёгкая, но счастливая улыбка. Здесь он смотрит на кого-то влюблённо – Тэхёну не нужно объяснять, на кого именно – и в прямом смысле слова светится. Чонгук рисует его таким, каким мечтает видеть в реальности – не уставшего от всей этой херни, которая взвалилась на его плечи, не погрязшего в ненависти, не оказавшегося под чьей-то властью, а заслуживающего чего-то хорошего и светлого. Заслуживающего любить того, кто взаимно любит.

— Догонишь его?

— Нет, — обрывает Чонгук.

Ведь в этот раз, оказавшись наедине, они точно не смогут сдержаться.

========== Part 15 ==========

Юнги расслабленно сидит на диване, перебирая пальцами ткань домашней футболки, и прожигает взглядом новенький чёрный костюм, висящий на вешалке. Намджун сшил его для Юнги на заказ, сделал всё максимально красиво и качественно, и Юнги не знает, куда скрыться от плохих мыслей на этот счёт и что ему вообще дальше делать. И с этим классическим костюмом, который он бы в жизни не надел, если бы не обстоятельства, и с балом, на котором предстоит появиться с Намджуном, и с Чонгуком, который… «Меня пригласил Сокджин». Юнги думает об этом который день подряд, но у него так и не выходит понять, почему именно Сокджин. И почему Чонгук согласился. Эти двое знакомы ещё со школы, это знают все, они учились рисовать в одной секции, но всё их общение в университете ограничивалось лишь «Привет-пока» и редкими рукопожатиями в перерывах между парами. А может, Юнги просто недостаточно наблюдателен?

На подлокотнике дивана лежит пачка сигарет, и Юнги решает, что сейчас самое время распахнуть окна, сесть на подоконник и немного привести мысли в порядок. Все они, включая Тэхёна, успешно сдали зачёты и экзамены, а теперь ждут лишь бала, который предполагает собой конец обучения в университете. Юнги уверен, что вряд ли будет контактировать с Хосоком и Чимином после получения диплома, с Тэхёном – тем более. А с Чонгуком… всё немного запутанно. Раньше у них было место, куда они приходили добровольно, где проводили время наедине, а потом уходили молча, чтобы снова вернуться. Сейчас такого места не будет. Чонгук вряд ли согласится на прогулки или посиделки в кафе: он ведь нелюдимый и не очень хорошо переносит скопления народа. Разве что удастся навещать его на том берегу, где он любит скрываться ото всех. Если, конечно, он сам будет гореть желанием туда наведываться.

Сигарета заканчивается незаметно. Юнги видит через оконное стекло, как паркуется внизу Намджун и выходит из машины, направившись в сторону входной двери. Юнги с размаху ударяется затылком о бетонную стену и сильно зажмуривает глаза, потому что нет, пожалуйста, избавьте меня от этого кошмара, я не справлюсь. Как всё это вынести – Намджуна, который не упустит шанса покрасоваться их отношениями, Чонгука, проводящего время с Сокджином, Хосока с Чимином – единственных, кто будет действительно счастлив присутствовать на мероприятии? Зато эмоции и движения Юнги будут пропитаны фальшью, и ему придётся неискренне улыбаться, притворяясь радостным. Есть ли у него другие варианты, если он не хочет, чтобы его жалели и ему сочувствовали?

Раздаётся звонок в дверь, и Юнги приходится спрыгнуть с подоконника и побежать открывать: не хочется злить Намджуна, когда вечер ещё даже не начался. Ни для кого не секрет, как страшен он в гневе.

— Привет, — мягко произносит Намджун, стоит Юнги открыть дверь.

— Привет, — Юнги дёргает уголки губ и делает шаг в сторону, пропуская его внутрь.

Намджун выглядит потрясающе. На нём тёмно-синий костюм, который сидит идеально, белоснежная рубашка, расстёгнутая на пару верхних пуговиц, и серебрянные часы на руке – Юнги не разбирается в брендах, но выглядят они дорого. И на фоне этой маленькой, самой обычной квартиры-студии и Юнги, одетого в серую футболку и голубые рваные джинсы, он, конечно, смотрится немного нелепо.

— Я мог бы подождать в машине, но не могу упустить шанс посмотреть на то, как ты переодеваешься, — нагло усмехается Намджун, присаживаясь на высокий стул, стоящий около барной стойки.

— И не мечтай, — фыркает Юнги, заставляя Намджуна широко улыбнуться.

— Да ладно тебе, я всё равно потом увижу.

— Ты слишком самоуверенный, — язвительно бросает Юнги.

— В этом моё очарование, — продолжает лыбиться Намджун, внимательно наблюдая, как морально сдавшийся Юнги стягивает с себя футболку, встав к нему спиной, и снимает с вешалки выглаженную рубашку.

— Ты и «очарование» – несовместимые понятия, — уровень дерзости – девяносто девять процентов.

Юнги застёгивает манжеты, отвернувшись от Намджуна, а затем и остальные пуговицы, вплоть до последней. Намджуну нравится то, что он видит: Юнги, сняв с себя джинсы и откинув их на диван, стоит перед ним в одной рубашке, толком ничего не прикрывающей. У него нет объёмных и крепких мышц на ногах, но и без них он прекрасно смотрится в таком образе. Намджуну хочется, чтобы Юнги ходил по их дому в одной футболке или его, намджуновой, рубашке, заваривал самый вкусный чай, который Намджун непременно бы достал для него из-под земли, или ругался на кухне с рисоваркой. Вот что действительно очаровательно, думает Намджун и вновь громко усмехается.

— Может, так и пойдёшь? — он наклоняет голову в сторону и щурится, наслаждаясь видом.

— Ты меня очень раздражаешь, — бурчит под нос Юнги, запрыгивая в брюки и застёгивая ширинку. — Ничего не могу с этим поделать, — а потом хватает пиджак и одним движением надевает его на себя. — Это лечится?