...а мы - с Земли (СИ) - Серебро Гера. Страница 22

Кира любил маленьких и хрупких.

Саша предпочитал опытных, с повадками лидера.

Кира предпочитал молодых, ведомых.

Они нашли друг друга.

Так Саша думал еще вчера утром. Вообще, вчера утром он много чего думал: например, что любит детей. Иногда даже приезжал в детский центр, играл с ребятами младшего возраста, лет пяти-шести, и даже получал удовольствие от процесса. И он искренне верил, что участие в эксперименте дастся ему легко и непринужденно. Еще и Кира, он строил далеко идущие планы, мечтал вслух, как они утрут нос всему населению и произведут на свет первого рожденного естественным путем ребенка, и все-все будут им завидовать, а Саше так хотелось его порадовать и доказать, что именно он достоин стать вынашивателем генов обожаемого сильного, ловкого и очень умного партера, но… что-то пошло не так.

Возможно, причиной утренней хандры стало то, что ночью Саша почти не спал.

Как оказалось, младенцу было все равно, в какое время суток кричать. Самое обидное, что Кира, в очередной раз проснувшись от плача, ушел на берег, где отключился прямо на песке. И Саша прекрасно понимал партнера — из-за напряженной работы ему необходимо было высыпаться. Но как в одиночку справляться с безостановочно верещащим Мэлом, от крика которого уже трясло, он не понимал. Более того, только когда партнер прилетел домой, Саша вдруг сообразил, что, бесконечно укачивая ребенка, кормя, вытирая тошнотворную отрыжку и меняя подгузники (брр!), он сам за весь даже не поел. Как снял платье в обед, пытаясь искупаться, так полураздетый, грязный, до вечера и проходил. Пол в доме покрылся ровным слоем пролитой смеси, использованными подгузниками, песком и прочим мусором, но, когда Саша пытался навести порядок, Мэл просыпался от шума и начинал орать. И приходилось все бросать и опять качать младенца, кормить, носить на руках, и так весь день, по кругу. И когда Кира, по обыкновению, перед сном предложил Саше заняться сексом где-нибудь снаружи, под луной, он впервые отказался. Потому что хотел есть, спать и мыться, а еще лучше — посидеть в тишине часа так с два, а не выдавливать из себя дополнительные усилия по ублажению партнера.

Кира тогда хлопнул его по плечу и сказал, что скоро все наладится и утрясется. А потом потрепал притихшего было Мэла за щеки, отчего тот опять громко закричал, пожелал спокойной ночи и ушел спать. Утром, бодрый и позитивный, улетел, радостно объявив, что вернется пораньше. Наверно. Может быть. Если учения пройдут удачно.

А самое обидное, что организаторам очень не понравилось вчерашнее поведение Саши. Они решили, что с материнским инстинктом у него не все в порядке, и с хозяйственностью нелады, и потому прислали дополнительные инструкции — хотя бы раз в день наводить порядок в доме и не орать в ответ на крик младенца. И он старался требования выполнять, и до обеда не получил ни единого замечания. Но веки у него слипались, перед глазами плыло; Саша зевал и мечтал об одном — поспать. Хотя бы часик.

И к трем часам желание достигло пика, как раз момент выпал удачный: младенец мирно сопел в кроватке, мусор аккуратной кучкой лежал в углу, сам Саша умудрился расчесаться и привести себя в относительный порядок, и все располагало к долгожданному отдыху.

Он тихо прилег, свернулся калачиком, закрыл глаза и в единый миг провалился в сладкую дрему. Сквозь сон услышал кряхтение ребенка, положил подушку на голову и придавил ладонью — опять стало тихо и хорошо. Вскоре пришлось добавить еще одну подушку, и накрыться одеялом с головой.

— Саша, Мэл кричит, — строго сказал Гера.

Саша что-то промычал и продолжил спать.

— Нельзя так делать! Немедленно ставай!

— Но я ужасно хочу спать! — сообщением ответил он.

— А ты теперь выращиватель. И должен думать в первую очередь о Мэле, — сухо отрезал бессердечный наблюдатель.

И Саша, невыспанный и злой, выполз из-под одеяла. С ненавистью взглянул на покрасневшего от натуги Мэла. Надел маску образцового участника, выдавил кривую улыбку и пошел готовить смесь.

Воля открыл глаза и сладко потянулся в кровати. Мягких пальмовых листьев они вчера нарвали целую гору, матрас вынесли на улицу за ненадобностью, а из подушек сообразили бортики — чтобы дети ночью не попадали. Впрочем, ни детей, ни Ромы он не обнаружил. Быстро сверился со временем — почти восемь. Еще чуть-чуть, и надо активировать трансляцию. Он вскочил, снял с себя платье в голубой цветочек, затолкал его под кровать, взял что-то со своей полки в шкафу, оделся. Вышел из комнаты.

Ночью он спал мало, зато выспался под утро, наверное, тогда, когда Рома сгреб малышню и ушел на берег. А ночью с мелочью возился преимущественно Воля, наслаждаясь тем, что его никто не одергивает. Пару раз было так, что от писка или плача подскакивали они оба, и оба же укачивали детей. С непривычки в новых условиях и пандята, и Валя вели себя очень беспокойно, и Воле было их до слез жалко. Но, по предыдущему опыту, он знал, что еще день-два, и малыши к нему привыкнут, войдут в режим, и тогда с ними станет значительно легче.

«Привет!» — отправил он сообщение Роме. Тот перетащил матрас на берег, ближе к морю, и сидел на нем. Кудряшки шевелились от морского соленого ветра, ноги по голень покрывал тонкий слой песка. Наверное, партнер прогулялся по прохладной утренней воде, и Воле тоже захотелось по ней пройти.

Дети грудой лежали здесь же, на матрасе, укрытые маленьким пледом, из-под которого выглядывали пятки Вали и мохнатая лапка. Зрелище показалось Воле настолько милым, что он зафиксировал его на память, со всех ракурсов, а после сел рядом с Ромой.

«Восемь», — пришло сообщение от партнера.

«Ага…», — тут же погрустнел Воля и нехотя активировал трансляцию. Пришло время надевать на себя маску.

И ближе к вечеру маска осточертела так, что ее захотелось содрать вместе с лицом.

Все началось вроде бы безобидно: Воле прислали дополнительные инструкции по корректировке маскулинности. А именно, начиная с сего дня и до достижения необходимого результата ему предписывалось делать дополнительный упор на физическую подготовку. Далее шел список рекомендаций: пробежка по утрам, подтягивание и прочие пункты с бессмысленными заданиями. Воля искренне не понимал, зачем это нужно, потому что его лично все устраивало; но в то же время он понимал, что, согласно условиям эксперимента, ему придется требования выполнять.

Вот только он не думал, что требований этих окажется так много.

Далее инструкция настоятельно рекомендовала, иными словами, прямым текстом приказывала, чаще заниматься такими делами, как охотой или рыбалкой. Воля не любил ни то, ни другое, но ради отвода глаз решил хотя бы порыбачить.

Роме тоже досталось: организаторы решили, что его лучший в мире партнер не соответствует параметрам правильной фемины, которая должна обладать грацией и хрупкостью, и рекомендовали сесть на диету. Воля раньше и слова-то такого не знал, «диета». А подразумевал новый термин следующее: отныне Ромочке следовало тщательно следить за питанием и потреблять в день определенное количество неких «калорий». Партнер долго вздыхал и хмурился, изучая перечень допустимых продуктов, а после прислал сообщение:

«Ужинать будем после восьми!».

Воля кивнул.

Еще вчера они внезапно сообразили, что во время трансляции очень удобно общаться сообщениями — вроде бы как на виду у наблюдателей, а в то же время и приватно. Так можно было язвительно прокомментировать очередное замечание Геры, которого Воля невзлюбил еще во время первого собрания, когда подключился к его трансляции. А невзлюбил он его потому, что на съезде тот неоднозначно смотрел на Женю, и, что самое странное, коллега тоже весьма недвусмысленно смотрел на антрополога. Не надо было обладать высоким интеллектом, чтобы сообразить, что эти двое не просто так друг на друга пялятся. А кто в здравом уме и трезвой памяти начнет встречаться с таким заносчивым, вспыльчивым, вредным и себялюбивым созданием, как Женя? Только точно такой же заносчивый, вредный и себялюбивый человек, как Гера! И, хотя с антропологом Воля лично не общался и ранее никогда не пересекался, мнение о нем он сложил далеко не самое лучшее, и малейшее замечание поневоле воспринимал в штыки.