Мерзавец Бэдд (ЛП) - Уайлдер Джасинда. Страница 15

Себастиан слегка улыбнулся.

‒ Я ведь, вроде, говорил, что не стоит ждать от него хороших манер.

‒ Ну да. ‒ Я заметила, что у Себастиана была разбита губа и из носа шла кровь. ‒ Ты ранен. Пошли.

Еще одна инстинктивная реакция, которая срабатывала без малейшего обдумывания. Я потянула его к бару и усадила на стул. Там лежало белое полотенце, свернутое в несколько раз; я взяла его, положила в него несколько кусков льда из бара и коснулась им распухшей, воспаленной губы Себастиана, возле раны, потом уголком заткнула ему нос. Не знаю, что на меня тогда нашло, честно говоря. Это было довольно странное чувство. Необычное для меня... Оно было слишком... Правильное. И знакомое.

Что очень напугало меня.

Во мне был не очень развит материнский инстинкт, вернее он у меня отсутствовал. Или, по крайней мере, я так только думала. Майкл однажды порезал палец, когда нарезал болгарский перец, и тогда я просто дала ему салфетки и сказала, чтобы он не закапал кровью перцы. На палец пришлось наложить четыре шва, а это был мой жених. Теперь же передо мной сидел мужчина, которого я впервые увидела ночью, после драки с братом, с разбитым носом и рассеченной губой, а я так за него волновалась, что можно было бы подумать, будто это был мой ребенок.

Я подняла взгляд, когда поняла, что делаю, и увидела, что он смотрел на меня диким, теплым взглядом карих глаз, излучающих жар и сексуальность.

Я резко отскочила.

‒ Спасибо. Ну, то есть, за одежду. И... За... За ночь. Ты был настоящим джентльменом, и я... Да. Спасибо.

Я развернулась и пошла к выходу, пройдя мимо до сих пор хрипящего и стонущего Зейна.

Я подошла к двери и взялась за ручку.

‒ Постой.

Голос Себастиана остановил меня. Это был настоящий приказ, звучащий так низко и мощно, что я не смогла не подчиниться.

Я не могла пошевелиться. И почувствовала, как он подошел сзади, схватил меня и развернул к себе.

‒ Зачем ты это делаешь? ‒ спросил он.

‒ Делаю что?

‒ Влазишь подобным образом.

Я пожала плечами.

‒ Инстинкт. Я же говорила, мой отец был копом и бывшим морпехом, а я его единственный ребенок, поэтому он обучил меня всему, что знал сам.

Себастиан был слишком близко.

‒ Ты накостыляла моему брату, а он из Морских Котиков.

‒ Не сказала бы, что прямо накостыляла, ‒ сказала я, ‒ но даже у Морских Котиков в яйцах слабое место.

‒ Он не это имел в виду. Ну, то есть, душить тебя и называть сукой.

‒ А казалось, что хотел, ‒ ответила я. ‒ И мне не нравится, когда меня называют сукой еще больше, чем когда меня хватают мужики, когда я этого не хочу.

‒ Ты заломила мне руку. ‒ Это сказал Зейн, который был позади нас. ‒ Это просто рефлекс.

Я отошла от Себастиана и спросила:

‒ Ну да, а почему ты назвал меня сукой?

Он встал, хоть и с трудом, и похромал ко мне.

‒ Это было случайно, прости, ‒ сказал он. ‒ Я был рассержен, и ты попалась под руку.

Он протянул мне руку.

‒ Может, начнем все сначала? Я Зейн Бэдд.

Я пожала его руку.

‒ Дрю Коннолли.

Зейн посмотрел на Себастиана и спросил:

‒ И с каких пор ты заводишь серьезные отношения, Себастиан?

‒ Мы не встречаемся, ‒ сказала я до того, как Себастиан что-то ответил.

‒ Пока что, ‒ прошептал Себастиан себе под нос и так, чтобы только я могла его услышать.

‒ И не встречались, ‒ сказала я, сгорая от стыда и неловкости за свое вчерашнее поведение. ‒ Мне нужно вернуться в Сиэтл.

‒ Зачем? ‒ спросил Себастиан, нахмурившись.

‒ Никто не знает, где я, ‒ ответила я. ‒ Под влиянием момента я типа сбежала и...

‒ Прости, дорогуша, но ты никуда не едешь, ‒ сказал Зейн.

Я развернулась к нему, готовая дать отпор, если он захотел мною командовать.

‒ С чего бы это?

Он прошел мимо меня и открыл дверь, на улице был жуткий ливень. Потом закрыл дверь.

‒ Мой самолет приземлился перед самой бурей, и я слышал, как пилоты говорили, что все рейсы будут отменены и задержатся как минимум на сутки, ‒ сказал он. ‒ Жуткая буря.

‒ Черт.

Я отвернулась от них, прошла к бару, села на табурет и сказала:

‒ По крайней мере, нужно позвонить отцу.

Себастиан подтолкнул Зейна в сторону двери, ведущей к лестнице наверх.

‒ Пойдем, поговорим наверху, ‒ сказал он.

Когда они ушли, я достала свой телефон и разблокировала его. Шестнадцать пропущенных звонков, девять голосовых сообщений и сорок семь текстовых.

Из них четырнадцать звонков, семь голосовых сообщений и сорок две SMS от отца, остальное от Майкла.

Серьезно? У него хватает смелости на то, чтобы попробовать связаться со мной после всего, что он натворил? Придурок.

Мне захотелось удалить все сообщения от Майкла непрослушанными и непрочитанными, но я не сделала этого ‒ не сумела. Я была с ним четыре года и не могла отмахнуться от него так просто, как хотелось бы. Думаю, я все еще находилась в шоковом состоянии, все еще мысленно и эмоционально переживала то, что случилось и что я видела.

Еще одна причина держаться подальше от мужчин вроде Себастиана Бэдда. Я знала старую пословицу о том, что лучший способ избавиться от мужчины ‒ это лечь в постель с другим, но не пошла этим путем. Это не сработало бы. Сколько бы я не занималась случайным сексом, это не смогло бы стереть из памяти четыре года совместной жизни с Майклом. Не имело значения, как восхитительно Себастиан бы трахал меня, это не исцелило бы мое разбитое сердце.

Хотя это было бы чертовски восхитительно… или, я бы назвала это «восхитительным траханьем».

Черт. Я не должна была размышлять о том, хорош ли Себастиан в постели.

Плохая Дрю. Я не собиралась переспать с ним. Я собиралась вернуться домой и разобраться с месивом, в которое превратилась моя жизнь.

Проблема была в том, что мне не хотелось домой. Не хотелось ходить по улицам Сиэтла и видеть наши любимые рестораны и бары. Нужно было вернуться в квартиру. Там я чувствовала бы его запах на постельном белье, обнаружила бы его зубную щетку в ванной комнате, его лобковые волосы в душевой кабине, его презервативы среднего размера в прикроватном столике и одежду, которую я дала ему, в выдвижных ящиках. Он был вовлечен в каждый аспект моей гребанной жизни, и я не имела ни малейшего понятия, как избавиться от этого.

Против моей воли палец нажал на иконку сообщений и открыл переписку с Майклом.

«Дрю, это не то, что ты думаешь, пожалуйста, позвони мне!!!!».

«Она ничего не значила для меня, детка, клянусь. Это была секундная глупость прошу прошу прошу прости меня! Я сделаю что угодно!».

В том же духе были написаны остальные три сообщения, в каждом следующем больше ошибок и меньше знаков препинания, чем в предыдущем. Я не ответила ни на одно из них, но он точно увидел, что сообщения доставлены и прочитаны. Раз он знал, то рано или поздно нам придется поговорить. Я совсем не была готова к этому, так что открыла голосовые сообщения и послушала сначала те, что отправил Майкл.

В первом он казался безумным, отчаянным, немного свихнувшимся: «Детка, детка, ты должна перезвонить мне. Я знаю, что ты видела, и это не то, что ты думаешь. Это было только один раз. Мы можем все исправить, Дрю, я знаю, что мы можем. Люблю тебя».

Удалить.

«Дрю, детка, мне так жаль». На этот раз его голос звучал спокойнее, и, похоже, он готов был плакать. «Я облажался. Да, знаю. Я просто... Просто хочу, чтобы ты дала мне все объяснить».

Объясняй своему члену в вагине Тани, урод.

Удалить.

Набравшись храбрости, я все-таки открыла последнее голосовое сообщение Майкла, но услышала совсем не то, что ожидала.

«Возможно, ты не станешь меня слушать, а даже если и прослушаешь до конца, никогда не перезвонишь. И я пойму тебя. Я вел себя как кретин. Но мы все волнуемся за тебя. Никто не знает, где ты и что с тобой. Раньше ты никогда не пропадала. Отец ждет твоего звонка, набери его! Он заявил, что если ты не дашь о себе знать в ближайшее время, он сотрет меня в порошок. Не самая удачная шутка, скажу тебе! Да, он был пьян, но вполне отдавал отчет своим словам. Я хотел бы много чего тебе сказать, но не так, не через автоответчик, да к тому же я немало выпил сегодня. Я признаю, что наломал дров. Черт! На второй линии твой отец. Хотелось бы получить от тебя хоть какую-нибудь весточку, Дрю! Думаю на этом все, до связи».