Молодые Боги (СИ) - Извольский Сергей. Страница 3

Под смех надсмотрщиков, потешающихся над моей неуклюжестью, вереница рабов продолжила движение. Я теперь шагал с трудом, будто бы в полубеспамятстве - перед глазами стояла мутная, красная пелена. Понемногу начал приходить в себя только когда мы миновали городские ворота и на меня обрушился равномерный гул большого города. Улица, на которой мы оказались, была узкой - дома жались к другу, наползая один на другой и закрывая небо выдающимися вперед балконами. Практически в каждом доме на первом этаже располагались какие-то лавки, выставленные лотки с товаром закрывали тротуары, выдавливая на огороженной высоким бордюром проезжую часть людской поток, который тек, не обращая внимания на повозки.

Читая исторические и фантастические книги, я всегда - подобно героям произведений, мечтал оказаться в Римской Империи. Можно сказать, повезло. Теперь дело за малым - надо лишь с особым цинизмом наказать всех врагов, жениться на прекрасной принцессе и занять трон. Можно даже императорский.

Горько усмехнувшись мыслям, я неожиданно врезался в спину варвара. Моментально втянул голову в плечи, ожидая наказания, но повезло – никто из надсмотрщиков внимания не обратил. Мы пришли – люди Павла крикливо ругались с расположившимися в узком переулке хозяевами других рабов. Вскоре все договорились, и нас довольно грубо подвели к одной из стен, где выстроили шеренгой. Один за другим рабы опускались на землю, приваливаясь к стене, блаженно отдыхая от долгого перехода.

Вскоре появился сам Павел – четверо жилистых рабов опустили на землю закрытый пестрой тканью паланкин и работорговец, кряхтя, выбрался на улицу. Он негромко дал указание, и один из надсмотрщиков двинулся с глиняной миской вдоль нашего ряда – за его приближением я наблюдал, с трудом пытаясь проглотить сухой ком в горле. Осталось мне едва-едва на дне – вода была мутноватая, со странным привкусом. Но эта была вода, и несчастные пара глотков показались мне райским наслаждением, приведя в чувство. Сознание удивительно прояснилось - даже усталость отступила.

Я принялся осматриваться вокруг, почти сразу натолкнувшись взглядом на удивительной красоты девушку. Падающие на плечи локоны ее белокурых волос на лбу были стянуты тонким золотым обручем – и блеск драгоценного камня в нем мог посоперничать с блеском ее огромных голубых глаз. У нее было совсем юное, с тонкими чертами лицо – и при этом невероятно сформировавшаяся, привлекательная фигура с аппетитными формами – белоснежная ткань туники то и дело будто прилипала к коже, очерчивая линии тела. Нижнего белья под туникой не было – задержался я взглядом на просвечивающих сквозь тончайшую ткань сосках высокой груди. И тут же смутился – ее обладательница с интересом рассматривала меня.

Я опустил глаза и тут же натолкнулся взглядом на свои пыльные, сбитые в кровь ступни. Поежившись, только сейчас понял, какое зрелище из себя представляю. Когда пытался усесться так, чтобы набедренная повязка все же прикрывала то, что должна прикрывать, со смесью стыда и злости увидел совсем рядом тонкие изящные лодыжки, которые обвивали ремешки элегантных греческих сандалий.

Раздался суетливый топот – Павел бежал к обладательнице сандалий так, что едва не потерял свои.

- Сколько? - легким и мелодичным голосом спросила девушка.

От удивления я даже поднял глаза - вопрос был задан по-английски.

Стараясь не смотреть на юную покупательницу, задержался взглядом на двух бугаях за ее спиной – телохранителях, и невысокой согбенной служанке с корзиной, где были заметны разнообразные фрукты и парочка изящных кувшинов.

- Триста сестерциев, госпожа, - склонился между тем в поклоне Павел. Он теперь тоже говорил по-английски.

Незнакомка, как оказалось, интересовалась не мной. Она рассматривала рыжего варвара, который в веренице шел впереди меня.

- Встань, скотина! – пнул его в бедро Павел, несмотря на то, что раб уже поднимался сам.

- Триста сестерциев? – поинтересовалась девушка, пощупав мускулы невольника и – неожиданно для меня, заглянула ему в рот, бесцеремонно оттянув губу.

- Крепкий, хороший раб, - раздался за ее спиной голос - тоже на английском языке.

К нам подошел патриций лет сорока в тоге - был он высок, широкоплеч, с красивым и породистым волевым лицом. Вот только все это было несколько обрюзгшим, и носило отпечаток разгульной жизни. Девушка лишь коротко глянула на добровольного советчика и снова обратилась к работорговцу.

- Мне нужен раб для работы в поле – а этот хоть и выглядит сильным, но быстро сдохнет. За триста сестерциев я лучше куплю негра, - качнула головой юная незнакомка. – Двести, - посмотрела она на Павла.

- Госпожа не найдет здесь негров за такую цену, - поклонился Павел, - в Африке и Киренаике сейчас неспокойно, рабов оттуда везти невыгодно и опасно. А этот, - ткнул он жирным пальцем в щеку моего соседа по веревке, - больше подойдет на роль охранника дома, или гладиатора. К тому же, он может быть выносливым совсем в других делах… - Павел замялся, и они с патрицием обменялись быстрыми понимающими взглядами.

- Откуда юная госпожа разбирается в рабах? – поинтересовался патриций, жадно пялясь на аппетитную грудь, лишь чуть-чуть скрытую невесомой тканью.

- Юная госпожа много в чем разбирается, - высокомерно хмыкнула незнакомка, и перевела взгляд на меня. – Тогда я хочу взять этого. Сколько?

Сенатор едва сдержал улыбку. Я, увидев мельком брошенный взгляд Павла, поднялся, сгорая от стыда и неловкости.

- Госпожа, это аркадианец, - осторожно произнес Павел.

- Аркадианец? И что из этого? Сколько?

- Госпожа, вы недавно Империи? – поинтересовался патриций.

- Достаточно, - отрезала незнакомка. – Сколько он стоит? – едва не топнув ножкой по пыльной мостовой, вновь обратилась она к работорговцу.

Патриций, наконец оторвав взгляд от вызывающе торчащих сосков под туникой, шагнул ко мне. Пока покупательница пыталась выяснить цену, он с интересом заглянул мне в глаза, потрепал за щеку, заставил развернуться. Я стоял, еле сдерживаясь – краем глаза видя, что за мной пристально наблюдает татуированный Гармунд.

- Госпожа, только для вас - три миллиона сестерциев, - склонился едва не до земли Павел.

- Это шутка? – оторопела девушка. – Три миллиона?

- Только для вас, моя госпожа. Для других я продам его за пять или даже…

- Да его никто не купит за три миллиона, - звонко рассмеялась девушка. – За такие деньги я могу купить виллу на Палатинском холме!

- Я его куплю за три миллиона, - произнес патриций, и неожиданно задрал на мне набедренную повязку. Оторопев на мгновение, я оттолкнул его, отпрянув – но тут же свистнул кнут и руки ожгло болью.

- Да как ты смеешь, животное! – взъярился Павел, набирая воздуха для тирады, но был остановлен повелительным взмахом сенатора.

- Достаточно. Три миллиона за него, я согласен. И триста за этого, - кивнул он на моего соседа.

Когда работорговец и патриций били по рукам, закрепляя сделку, незнакомка вдруг ойкнула – она выронила изукрашенный гребень. Подняв его, она оказалась совсем рядом – по плечам мне мазнуло дыханием воздуха и мягким касанием взметнувшихся от резкого движения локонов.

- Прорвемся, - услышал я ее шепот.

Сказано было по-русски.

Огромные голубые глаза оказались на краткий миг совсем рядом, но почти сразу незнакомка отошла, больше не обращая на меня внимания – оставив после себя стойкий аромат цитруса и жасмина.

- Госпожа, позвольте пригласить вас сегодня на ужин, - патриций тоже не обращал больше на меня никакого внимания.

Юная покупательница между тем имела вид настолько удивленный от совершенной на ее глазах сделки, что смущенная от своего невежества в делах работорговли, двинулась прочь даже не отвечая патрицию. Телохранители и рабыня с корзиной поспешили следом.

- Ты знаешь, кто эта леди? – поинтересовался патриций у Павла.

Работорговец лишь замотал головой и развел руками. Видел я это краем глаза, пристально наблюдая за уходящей незнакомкой. Вдруг она обернулась и, скользнув взглядом по отвлеченным Павлу и патрицию, посмотрела мне прямо в глаза. Высунув язычок, она манящим жестом быстро облизнула губы, а после задорно подмигнула. Резкий разворот, взмах локонов – и вот она уже вновь удаляется. Еще миг, и белоснежная туника затерялась в толпе.