Молодые Боги (СИ) - Извольский Сергей. Страница 5

В термах был небольшой ступенчатый бассейн, но рабыни повели меня к деревянному корыту. Не скрывая блаженного вздоха, я опустился в горячую воду и закрыл глаза, пока заботливые руки смывали с меня дорожную пыль вместе с усталостью. Вскоре одна из рабынь принялась расчесывать мне волосы – непривычно длинные, едва ли не до плеч. В той жизни я всегда стригся очень коротко – и хотелось бы сейчас тоже…

Словно исполняя желание, появился цирюльник – и вскоре мои состриженные длинные локоны уже оказались на полу. Когда цирюльник вышел, я на некоторое время, расслабленный, погрузился в сладкую дрему, но вдруг распахнул глаза - умелые руки одной из рабынь неожиданно принялись ласкать меня ниже пояса. Столкнувшись со мной взглядом, девушка смущенно едва-едва улыбнулась, и - заметив непроизвольную немедленную реакцию моего организма, опустила голову вниз, демонстрируя готовность к началу активных действий. В ее зеленых глазах, несмотря на покорность и несмелую улыбку, явно читался затаенный страх.

Аккуратно отстранив ее руки, я поднялся – расплескав воду. Испуг в глазах рыжеволосой рабыни стал более явным, но я криво, с усилием улыбнулся и подмигнул ей, успокаивающе потрепав по щеке. Испуг в ее взоре сменился облегчением, и рабыня опустила взгляд. Рядом уже была вторая – она принялась ладонями сгонять с моей кожи воду, вторая легко обтирала меня тканью. После был массаж, во время которого я – неожиданно для самого себя, просто отрубился – как выключателем щелкнули.

- Господин… господин, просыпайся… - шепчущие губы касались моего уха, волосы щекотали шею. Открыв глаза, я спрыгнул с кровати, напугав разбудившую меня рабыню.

- Господин, вас ждут, - негромко проговорила девушка, торопливо надевая на меня белоснежную набедренную повязку. Едва закончив, она выбежала из помещения.

Глянув ей вслед, я понял, что наступил вечер – дневного света больше не было, а тьму разгоняли многочисленные факелы и светильники. Чувствуя себя невероятно бодро и свежо, последовал за рабыней. Силы вернулись, а значит можно сосредоточиться на том, чтобы собрать как можно больше информации, ведь надо узнать, где держат Катю и… хлесткая, неожиданно сильная оплеуха, полученная от управляющего, бросила меня назад. Ударившись затылком о стену, я вскинулся было машинально, но тут двое слуг схватили мои руки на излом, заставив согнуться в три погибели. От невыносимой боли я заорал и попытался вырваться – но слуги держали крепко, не обращая внимания на мои крики.

- Если я даю указания, они выполняются бегом, - прошипел мерзким голосом мне на ухо управляющий. – Ты понял?

Изо рта у него несло чесноком.

- Да! Да!!! – закричал я – державшие меня слуги усилили нажим.

- Вот и хорошо, - выпрямился управляющий. Выпрямились держащие меня слуги. Один я едва не рухнул на мраморную мозаику пола.

– Тебя ожидает господин, - управляющий, даже не глянув на меня, развернулся и пошагал к атриуму. Под пристальным взглядом крепких слуг я поспешил следом, морщась от отголосков терзавшей только что невыносимой боли.

В триклинии за накрытым столом возлежал Квинт Осторий Джонс – когда я вошел, замерев на пороге, он держал в одной руке кубок, в другой ветку винограда. Глянув на меня мельком, он, оборвав ртом несколько ягод, бросил виноград на пол и опрокинул в себя кубок, допивая вино. Несколько капель пролилось, оставляя темные разводы на ярко-синей тунике. За спиной хозяина засуетилось служанка, вновь наполняя бокал вином.

Джонс не обратил на это внимания, повернувшись к гостям. Рядом с ним возлежал пожилой патриций, неуловимо похожий на владельца особняка – его широкие атлетические плечи дополнял бесформенный офисный живот, видный под туникой; породистое лицо портила кожа в красных прожилках и набрякшие щеки. Но самой примечательной здесь была матрона: ближе скорее к сорока, чем к тридцати, с вытянутым лошадиным лицом. При моем появлении она поднялась, и я с удивлением увидел, как распахнулась на ней накидка. Под которой, кроме богатого ожерелья, больше ничего не было.

С заинтересованным взглядом дама подошла ко мне, даже не озаботившись запахнуться. За собой она явно не следила, причем совершенно не стеснялась своей немодельной внешности – обвисшая грудь грустно болталась двумя лопухами, складки на животе образовывали нависающее пузико, под которым колосились непривычно густые заросли на лобке – я таких даже на картинках не видел, вроде как вышло подобное из моды лет тридцать назад.

- Джонс, неужто аркадианец? – обернулась матрона к владельцу особняка. Тот лишь гортанно хмыкнул, пытаясь прожевать оторванный только-только от бараньей ноги кусок мяса.

Говорила она по-английски. И только сейчас я задумался о том, что служанки и управляющий – буквально только что, разговаривали со мной по-русски. Как так?

- И во сколько он тебе обошелся? – поинтересовалась дама, оглядывая меня со всех сторон, заставив развернуться. Она словно приценивалась, осматривая меня будто ездовую лошадь, дожидаясь ответа жующего Джонса.

- Ммм, а тут что? – приподняла она набедренную повязку и тут же присела, рассматривая поближе. Чувствуя касания требовательно теребивших меня рук, я стоял ни жив ни мертв. Надо было что-то делать – ведь как это, так же нельзя! Чуть позади меня стояло двое крепких слуг, и где-то был управляющий - если рвануть к выходу, может и смогу прорваться. А если нет? А закрыта ли входная дверь? А там ли вооруженный мечом привратник?

- Дашь мне его попробовать? – поинтересовалась дама, глянув на Джонса – тот только кивнул, перемалывая челюстями мясо.

- У кого ты его купил? – поднялась на ноги матрона. Ее ладонь осталась под моей набедренной повязкой, сама она стояла почти вплотную.

- У Павла, из Лаэрты, - с трудом все же проглотив мясо, ответил Джонс.

- Черт меня дери! – воскликнула матрона в таком удивлении, что даже ее пальцы под повязкой замерли, - это русский, что ли?

- Типа того, - закивал довольный Джонс.

- Как достали эти русские! – воскликнул до сих пор безмолвный третий участник застолья. – В Империи их скоро будет больше, чем в Лондоне!

Он даже привстал, когда говорил – и только сейчас я заметил, что одной рукой он сжимает рыжую шевелюру рабыни, голова которой ритмично двигалась у него между ног.

Джонс и матрона на его реплику дружно засмеялись.

- Я не шучу! – возмутился гость, - вот зачем они сюда лезут? Им Византии мало?

- Питер, Константин родится только через два века, пока это наша земля, - хохотнул Джонс, бросая баранью кость под стол.

- Константинополь и так никогда не был и не будет русским! – не унимался гость.

- We’ve fought the Bear before, and while we’re Britons true, the Russians shall not have Constantinople, - со смехом пропел Джонс.

- Эй, а ты сечешь по-английски? – спросила меня матрона, ласково потрепав по щеке.

Сложный вопрос. А вот еще один - если сейчас сбросить ее руку, и рвануть через атриум? Или дождаться, пока рядом окажется что-нибудь тяжелое, чтобы иметь в наличии аргументы для разговора с охранником?

- У-уу, какой сладенький, - чмокнула дама губами рядом с моим лицом. – Пойдем, - проворковала она и повернулась к пиршественным столам, как вдруг из ее горла, с противным звуком – от которого у меня подогнулись колени и возникла слабость в ногах, показался окровавленный клинок. Оттолкнув меня, в триклиний залетело несколько стремительных фигур. Джонс вскочил, неожиданно проворно метнувшись к стойке с оружием у стены, но брошенный короткий меч воткнулся ему в бок, с силой отбросив в сторону. Один из забежавших в комнату прыжком преодолел разделяющее их расстояние, и воткнул Джонсу свой меч в рот, кроша зубы – я даже услышал, как заскрежетало о камень стены вышедшее из затылка острие.

Питер оторопело наблюдал за происходящим, машинально продолжая держать руку на голове ритмично двигающейся рабыни. Один из нападавших прыжком вскочил на стол, разбрасывая блюда с угощениями, и воткнул в грудь раздражительному гостю короткое копье. Прилежно работающая над господским удовлетворением рабыня почувствовала что-то неладное, отстранилась – и пронзительно завизжала, когда на нее хлынуло кровью из широкой раны – убийца уже выдернул оружие. И острие его широкого, иззубренного лезвия тут же оказалось у шеи моментально замолчавшей рабыни.