Изменение (СИ) - "Ange-lika". Страница 4

В раздражении Матвей отшвырнул ручку, и пластиковый корпус хрустнул, разбиваясь о стену. Отодвинувшись от стола, мужчина подошёл к окну. Вцепившись в подоконник, он смотрел, как потоки дождя вычерчивают неровные линии на стекле.

Он видел своего врага. Он знал о нем всё, что только можно. Но не мог его остановить. Он не мог его убить. Вцепиться в глотку, разорвать… Ярость постепенно заполняла всё внутри. Схватив стоящий рядом сломанный стул, он с рычанием разбил его о стену. Это помогло хоть немного справиться с приступом раздражения. Прислонившись лбом к холодному стеклу, Матвей вглядывался в капли дождя, будто надеялся рассмотреть в них ответ. А видел только кривые усмешки над всеми его попытками. Над работой всего научного центра.

Весна выдалась дождливой. Изменённые деревья уже не просто обступали высокий забор, они взламывали его ветками, пробивались корнями, разбивали стремительно растущими стволами. Мечта зелёных постепенно исполнялась — планета вновь покрывалась лесами. Зарастали проплешины полей, деревень, мелких городов. Да и крупным оставалось не столь долго, учитывая, как быстро стали изменяться люди. Как много попадалось на зуб озверевшим. На улицу теперь выходить можно было только парами, чуть что снимать оружие с предохранителя и стрелять на поражение. Такая нервная обстановка иногда приводила к случайным жертвами. Из последних экспедиций в Москву за продовольствием, боеприпасами и топливом вернулись не все. В списке, висящем перед входом в столовую, всё больше имен оказывались зачеркнутыми. И отметок красными чернилами, отмечавших измененных, становилось уже не меньше, чем черными — перечеркивающих умерших в человеческом сознании. Недавно появилось несколько синих, означавших смерть после неудачных экспериментов по введению себе опытного препарата.

Из-за плохо контролируемых приступов ярости люди старались держаться по одному, занимать отдельное помещение. Это давало шанс сдержаться, уничтожив лишь предметы мебели. Все уже перестали реагировать на грохот из соседней комнаты. Обязательные пятиминутки отменили. Собрания назначались крайне редко. Особо неустойчивым запретили спускаться в столовую, а еду оставляли под дверью. Добровольное заключение в камерах-одиночках…

Трансген побеждал. Вот так просто. Терпеливо и хладнокровно уничтожая семь с половиной миллиардов людей. Все их социальные связи и сети. Подчеркивая, насколько хрупок и глуп человек, считая себя самым сильным и умным. Закрывшиеся в бункерах проживут дольше, но изменение настигнет и их. Планета очиститься, вернувшись на уровень палеозойской эры.

И что за разумная раса займет место человечества и займет ли — большой вопрос.

— Нельзя. Нельзя сдаваться, — упершись руками в стекло, Матвей тяжело дышал, стараясь вернуть контроль над сознанием и телом. С противным скрежетом ногти проскребли по стеклу.

Бросив последний взгляд на своего врага — бьющий по стеклу дождь. Матвей замер, сначала не поверив увиденному. А потом снова прильнул к окну. Нет, это не причудливое преломление света. Он видел бредущую по двору хрупкую девушку. Рванув на себя ручку окна, Матвей отбросил оставшийся в руке пластик, вспоминая, что сам зашил окна. Выскочив в коридор, он разбил ближайшую кнопку пожарной тревоги. Этаж затопил свет красных мигающих фонарей. Резкий вой сирены ударил по ушам. Однако двери лабораторий и подсобных помещений стали открываться не сразу. Сбегая по лестнице, Матвей прокричал:

— Приготовить комнату гидроочистки! — Одновременно он пытался догадаться, кто же мог выйти на улицу, прекрасно зная о последствиях.

Первый этаж. Окна были закрыты щитами, и красные тревожные всполохи лишь подчёркивали какую-то нереальность происходящего. Центральная дверь была заперта, как ей и положено. Матвей попытался вскрыть замки, но понял, что это займет гораздо больше времени, чем у него есть. Надо искать, откуда вышла девушка. Несколько человек попытались остановить его лихорадочные метания и выяснить, что произошло, но Матвей уворачивался от них, коротко рявкая: «Человек под дождем!»

Первым открытую дверь нашёл Дмитрий. Запасной выход с бывшей кухни, который обычно не открывали, пользуясь теперь лишь центральной дверью. Матвей влетел в успевшее зарасти пылью помещение и кинулся вперёд. Чьи-то крепкие руки попытались остановить его, но он вырвался.

— Стой, уже поздно! — попытался схватить его Димка, но был откинут к стене. На Матвея навалилось трое, прижимая его к земле. Он рвался, пытаясь укусить сжимающие его руки. Пару раз удачно, пока кто-то не заткнул ему рот кляпом снятой рубашки.

— Аня сделал свой выбор, — голос Димки долетал словно издалека. — Если бы раньше заметили, остановили. А теперь уже поздно…

Трепыхнувшись в последний раз, Матвей замер тяжело дыша. Повернув голову, он смотрел, как буквально на глазах меняется хрупкая девичья фигура, чётко очерченная потоками воды, льющейся с неба. Сначала тело начало вытягиваться вверх, кость росла, распирая еще неприспособленные к ним мышцы. Аня упала на землю, упираясь руками в жидкую грязь. Одежда рвалась на обрастающем мышцами теле, волосы удлинялись, уходя по загривку вниз. Тело, когда-то принадлежавшее девушке, выворачивало судорогами изменений, но Матвей не слышал ни единого крика. Лишь шелест дождя.

Дёрнувшись, мужчина скинул с себя навалившиеся тела и сел. Откинув кляп, он коротко рыкнул, что он уже в порядке.

Ани больше не было. С земли поднималась изменённая особь. Коротко взвыв, она обернулась к открытой двери. Над глазами нависали дуги бровей, ноздри вывернулись, рот заполнился десятками острых зубов, а кончики ушей вытянулись вверх.

Кит с Сергеем поспешили захлопнуть дверь, накладывая засов.

Тишину уже не нарушал вой сирены — кто-то выключил пожарную тревогу.

— Ты как? — рядом с Матвеем на коленях сидела Надя. Он лишь передёрнул плечами.— Анюта не смогла дальше жить без Алексея, — тихо произнесла девушка.

— Изменившись, она тоже не будет с ним. Она просто всё забудет, — возразил Матвей.

— Наверное, ей так будет легче. — У двери в коридор стояла Варвара Николаевна, взявшая на себя заботу о жителях центра, когда вся её семья, включая внуков, изменилась. — От неё же только тень осталась за последние месяцы.

Расходились молча или негромко переговариваясь. Как на похоронах. Одна за другой закрывались комнаты, разделяя людей стенами. Матвею же слышался вопрос, теперь постоянно витавший в воздухе. «Кто следующий?». Из группы более тридцати человек, работающей изначально над ГМКО-313, остался он один. И вся ответственность за случившееся давила на плечи мужчины. Тяжесть становилась почти неподъёмной от осознания, что он уже не знает, что же ещё можно сделать. И придумать, возможно, уже не будет времени. Матвей закрыл за спиной дверь лаборатории. Пройдя к своему столу, он тяжело опустился на стул. С фотографии на него по-прежнему смотрела улыбающаяся Эмма. Только теперь в её глазах ему виделась укоризна. Обхватив голову руками, Матвей застонал.

Утром имя Ани в списке у столовой было аккуратно зачеркнуто красной линией.

***

Последний месяц лета оказался засушливым. В помещениях было душно и жарко. Вынужденно раскрытые окна не давали свежести. Воздух стоял на месте без единого дуновения ветерка. Постепенно лишний раз шевелиться расхотелось всем. Даже мысли в голове передвигались вяло и неохотно. Лишь ночь приносила временную прохладу. Вот и сейчас Матвей наслаждался ею, поглядывая на чистое звёздное небо в открытое окно. В воспоминаниях крутились ночные прогулки с Эммой, когда лунный свет вырисовывал молочные дорожки на поверхности океана и казалось, что множество маленьких блестящих рыбок выпрыгивают из воды, подставляя бока свету. Не верилось, что это произошло всего пару лет назад. Словно в прошлой жизни его любила красивая, милая девушка Эмма, и он любил её.

Матвей посмотрел на собственные руки с острыми когтями вместо ногтей и задумчиво процарапал очередную завитушку на столешнице. Замысловатый рисунок вился по всей деревянной поверхности, причудливо изгибаясь и завораживая. Он не был уверен, что Эмма вновь захотела бы держаться с ним за руки, как в его воспоминаниях, которые он лелеял и перебирал в своей голове. Утром он смотрел на себя в зеркало и понял окончательно, что изменился. Более широкие плечи, внушительные переплетения мышц, взгляд стал диким, будто смотришь в глаза опасному хищнику. Зато не приходилось бриться — лицо оставалось гладким, а вот на голове волосы росли быстрее, и приходилось стричься хотя бы раз в неделю.