Изменение (СИ) - "Ange-lika". Страница 5

Скорей всего, Эмма его не узнала бы. Хотя он помнил о ней буквально всё, продолжая любить, мечтать и где-то внутри себя надеяться на чудо. Уже очень глубоко внутри. Почти и не видно.

Несмотря на удушливую жару, Матвей боялся осени. И дождей. «Вот если бы сразу лег снег… тогда… а что тогда?» Список проживающих в центре сократился до чуть более четырех десятков. Да и те уже начинали изменяться.

Им не хватало надежды. Возможно, хорошо, что нет дождей. Иначе вышедших под прямое воздействие трансгенов можно было бы вычеркивать из списка живых каждый день.

Рассветные краски стали подкрашивать небо алым, когда откуда-то издалека начал нарастать шум. Кто-то мчался по коридору и стучался во все двери. «Либо наступила какая-то особая форма изменения, выливающаяся в желание пообщаться, либо есть новости». Больше верилось в первое.

Матвей поднялся со стула раньше, чем постучали в его дверь.

— Собрание через пару минут в зале 307, — прозвучало из-за двери глухо, но вполне внятно.

Матвей шёл по коридору, вспоминая, что же теперь находится в той комнате.

— Что случилось, знаешь? — поинтересовался бредущий рядом Димка. Матвей отрицательно мотнул головой.

— Вроде сообщение получили от кого-то, — обернулась к ним Надя.

«Точно! В зале 307 находилась рубка и средства связи. Давно я туда не заходил». Ещё прошлым летом Матвею стало не с кем переговариваться. Родители попали под зубы первых изменённых, несмотря на его предупреждения. Глубоко в памяти Матвей хранил цифры частоты, по которой можно было передать сообщение для проживавших под землей. Однако использовать это можно, только если лекарство будет найдено.

Тот, кто решил собрать столько уже немного изменённых людей в небольшом помещении, рисковал. Набившиеся так, что иногда задевали друг друга плечами, люди нервничали и порыкивали от возмущения. Пока ещё тихо и не глядя друг другу в глаза, чтобы не вызывать агрессии. Матвей тоже ощущал раздражение, поэтому расположился между Димкой и Надей — на них он почему-то мог реагировать вполне адекватно.

Связист наконец соблаговолил вернуться, притащив за собой и заспанную повариху.

— Сегодня мы получили важное сообщение! — гордо произнёс он, будто сам составлял это известие. — Лечение найдено.

Сначала воцарилась недоверчивая тишина, а потом воздух взорвался десятком голосов, одновременно спрашивающих, удивляющихся, восторженных и недоверчивых.

— Вот, смотрите. — Никита застучал по кнопкам клавиатуры. Одна стена начала сдвигаться, открывая плоский плазменный экран. Все замерли в ожидании. Даже Денис и Данила перестали клацать друг на друга зубами. Изображение желало лучшего, периодически прерываясь серыми помехами. Никита что-то крутил у себя на пульте, переключал и корректировал. Благодаря его усилиям, даже когда не было видно картинки, голос в сообщении был слышен чётко.

— Мы, группа учёных с космодрома «Байконур», сообщаем всем, что открыт способ обратить изменения. — На экране мелькали кадры изменённого, кидающегося на оператора. Стальные цепи, опутывающие его, гнулись, но оператор смело снимал глаза. Следующие кадры показывали присмиревшего изменённого, послушно шедшего на ошейнике с тонкой цепочкой за человеком. Оператор снова ловил в кадр глаза и их необычный, какой-то травянисто-зелёный цвет подтверждал, что это то же существо. Потом все находящиеся в зале дружно всматривались в мельтешение серых полос, чтобы с недоверием увидеть человека. С такими же зелеными глазами.

— Все, кто нас слышит, — продолжал в это время вещать голос. — Подайте ответный сигнал, и наши самолёты и вертолеты вылетят за вами. Повторяем…

Сообщение прозвучало ещё раз, теперь на английском, но поверить в происходящее это не помогло. Матвей всматривался, вслушивался и не понимал, как же они достигли такого результата, когда в их центре попытка повернуть всё обратно приводила к смерти подопытных. Помещение наполнялось гулом голосов. Одни утверждали, что не верят этому, вторые с окрепшей надеждой в голосе возражали, что это просто зависть, что результатов достиг кто-то другой. И несмотря на пессимизм, в душе каждого начинало зарождаться что-то такое светлое, радостное, согревающее.

— Ты понимаешь, что это значит?! — Димка тряс Матвея за плечи. — Это же не просто спасение, это ж можно всех наших отловить и вернуть! Ты понимаешь?! Всех! Славку, Ирину, Машку… — Он всё продолжал перечислять имена, а на лице Матвея постепенно проявлялась улыбка. Всеобщее воодушевление не могло не сказаться.

Обняв одновременно Матвея и Надю, Димка сжал их так крепко, что весь воздух вышел из легких, а после этого помчался делиться своим восхищением с более отзывчивыми экземплярами.

Матвей посмотрел на стоящую рядом девушку.

— Ты веришь этому? — кивнул он на экран, где продолжало крутиться сообщение на разных языках мира, хотя его уже никто не слушал.

— Не знаю… — задумчиво покачала головой Надя.

— Вот и я так же. Хотя очень хочется поверить.

Но обсуждать подробности было некогда — обстановка в комнате стремилась из-за лихорадочного возбуждения перейти в опасную, и Матвей обратился девушке:

— Надо постараться успокоить всех. На тебе женская часть.

Надежда кивнула, ответив, что справится.

Уговаривая не принимать поспешных решений, Матвей стремился уравновесить взбудораженный настрой рациональностью. Несмотря на окрылявшее его самого чувство надежды, он понимал, что очень легко сделать неверный шаг, впадая в крайности. Будь то радость или горе. Ярость или равнодушие. Здесь же нужно было хладнокровно принятое решение. От этого зависели жизни всех выживших. И его Эммы в том числе. Одновременно Матвей отмечал тех, кто сохранил долю пессимизма и хладнокровия. Получалось немного. Изменения сказались уже на каждом, а это не добавляло сдержанности. Однако удалось убедить всех отдохнуть до вечера и тогда уже встретиться и обсудить, что им делать дальше.

Никита получил очень внушительный приказ даже не прикасаться к пульту и тоже идти спать. Матвей шёл по коридору одним из последних и уже собирался открыть дверь своей лаборатории, когда Надя остановилась, слегка коснувшись его локтя, чтобы привлечь внимание.

— Могу я попозже зайти поговорить? — тихо уточнила она.

Матвей посмотрел на девушку и кивнул. А потом наступила его очередь ловить Надю за локоть, когда она уже сделала пару шагов дальше по коридору.

— Позови ещё Варвару Николаевну и Григория Михайловича. Только как-нибудь незаметно, — попросил он.

Именно эти двое проявили чудеса хладнокровия, помогая успокоить развеселившуюся из-за вестей толпу. Немало помогло в этом обещание Варвары Николаевны лишить еды непослушных и настучать половником по всем недовольным. Григорий Михайлович, всегда отличавшейся излишней вдумчивостью, мешавшей ему расти по карьерной лестнице, даже с явными признаками изменений продолжал вести себя хладнокровно.

Привычной тишины, накрывавшей здание центра с первыми лучами солнца, больше не наблюдалось. Постоянно хлопали двери, слышались разговоры. Лихорадка охватила людей и так склонных теперь действовать эмоционально. Ближе к полудню, когда ажиотаж немного спал, в дверь лаборатории Матвея постучалась Надя. Мужчина, открыв дверь, невольно улыбнулся. Не зная как, но он угадал девушку по стуку. Да и оптимизм оказался заразным.

— А что, ещё никого нет? — удивилась Надежда.

— Почему же никого? Я есть, — возразил Матвей. — Проходи, — вежливо поддержав девушку за локоть, подтолкнул он.

Надя быстро прошла вперёд, выбрав единственный, самый далекий от входа стул. Матвею показалось, что девушка слишком насторожена. Он невольно глянул в зеркальную поверхность шкафа. Вроде новых изменений не наблюдалось. Хотя и так было достаточно. «Ну вот, даже такая знакомая Надя уже меня шарахается, что же будет с Эммой?» В дверь постучали, отвлекая Матвея от размышлений.

Было решено подвинуть стол к единственному дивану, и мужчины приказали женскому полу не вмешиваться. Григорий Михайлович почти минуту рассматривал художественную резьбу Матвея по столешнице, а потом почему-то посмотрел на Надю. Придвинуть решили всё-таки бывший стол Алексея. Его тоже расчерчивала царапина, но не столь живописная.