Спящая красавица - Айвори Джудит. Страница 11

Николь подняла на него свои до неприличия красивые глаза и выпятила нижнюю губу — истинно французский жест, выражающий презрение. В этот момент она выглядела действительно рассерженной.

— В какие ножны принц Уэльский прячет свое оружие — исключительно его дело, особенно если с того момента прошел десяток лет.

Джеймс похолодел. Во рту у него пересохло. Он поднес сигару к губам, затянулся и выпустил кольцо дыма прямо перед собой, надеясь таким образом скрыть впечатление, произведенное на него ее словами.

По-видимому, ему это не удалось, так как Николь склонила голову и с улыбкой сказала:

— О, дорогой, простите. Когда мне говорят подобные вещи, хочется разнести все на куски. — Она слегка смутилась. — Простите, — снова пробормотала она. — Я особенно остро чувствую несправедливость, когда сплетни рождаются в больном воображении из невероятных предположений. Как в случае с Берти. Кто-то будет истолковывать, как любовное свидание, тот факт, что будущий монарх и его друзья сидели в моей ложе в опере.

Джеймс прикрыл глаза и нахмурился. Боже, подумал он в первый момент, она отрицала любовную связь. Но нет, что-то было не так. Она. отрицала. Но Берти... Джеймс понял, что она обращалась к принцу Уэльскому по имени, которым называли его только близкие друзья.

Николь продолжила:

— Почему люди стремятся влезть в частную жизнь других? — Она взглянула на Джеймса прямо, чуть задумчиво. Но это длилось недолго, затем она рассмеялась. — Я не собираюсь дальше оправдываться. Не жалея выбросите из головы все сплетни, я допускаю, что их достаточно.

Она поджала губы, словно с них могли невольно сорваться слова покаяния.

— Во всяком случае, я не хотела вас шокировать, — добавила она и засмеялась.

Ее смех просто губил Джеймса. Ему хотелось ловить его губами.

Как бы он мечтал быть в ее списке в самом начале! И чтобы все остальные были вычеркнуты. Он хотел ее. Он пришел сюда для того, чтобы договориться об этом, Джеймс желал обладать ею, как это делали до него другие. Какая удивительная откровенность, но как этого добиться? Как к ней подступиться? У Джеймса не было никаких соображений на этот счет.

От этих мыслей у него по телу пробежали мурашки. Как подступиться к женщине, которая стремится удовлетворить мужчину, умело и целенаправленно. Без обмороков, волнений, отговорок или отвращения.

Джеймс наклонился вперед и положил свою сигару в пепельницу. Он уже приготовился сказать ей, что извиняется, но прежде чем успел это сделать, она встала.

— Ну что ж, — заявила Николь в тот момент, когда Джеймс привстал с софы, — у меня назначена встреча. Очень мило с вашей стороны, что заглянули.

Она сердечно улыбнулась, протягивая ему руку, — эдакий дружеский жест во французском стиле.

Джеймс принял руку и нежно поцеловал холодные и влажные пальцы, скользнувшие по его ладони. Рассудок вернулся к нему. Он взял шляпу, лихорадочно придумывая благовидный предлог, чтобы удалиться, долго переминался с ноги на ногу и наконец сказал:

— Когда я снова вас увижу?

Николь, остановившись, ответила:

— Боюсь, что мне придется вскоре уехать. — На мгновение она задумалась, как ему показалось, затем безнадежно пожала плечами. — Я уезжаю послезавтра.

Он кивнул. На самом деле ему самому нужно было ехать в Кембридж на пасхальный семестр, который начинался через две недели.

— А когда вы возвращаетесь в Лондон?

— Через три недели.

— Так. — Он не смог скрыть разочарования.

Джеймс последовал за ней в прихожую, размышляя над тем, что бы такое предпринять, чтобы остаться. Николь проводила его до входной двери.

Джеймс выпалил:

— Я бы хотел предложить регулярно встречаться — как мужчина с женщиной. Я не беден, у меня...

— Доктор Стокер, пожалуйста... — Николь опустила глаза. — Я — не уличная девка и никогда ею не была.

Оплошность. Сердце Джеймса бешено забилось. Он не должен был делать поспешных выводов. Теперь надо как-то исправлять положение. Стокер не мог составить ни одной связной фразы, предполагавшей подходящее объяснение.

— Я прошу у вас прощения, — пробормотал он заикаясь. — Я не должен был этого говорить.

Николь подняла руку и закрыла своей ладонью его рот. Он немедленно замолчал.

Они стояли в сумерках коридора, и Джеймс вдыхал аромат ее руки. Она не была надушена, а пахла просто и естественно. Он измерял длительность ее прикосновения биением своего сердца. Сколько ударов она прикасалась своей рукой к его губам?

Не выдержав, он взял ее руку, повернул к себе тыльной стороной и прижал к своим губам.

Николь испуганно вскрикнула и хотела отдернуть руку. Джеймс схватил ее за запястье. Ее рука напряглась. Она скользнула кончиком языка по губам и уставилась на него. Стоя в непосредственной близости от его губ, не в силах высвободить свою руку, Николь отпрянула.

Он пробормотал:

— Вы отчего-то печальны, я хочу помочь.

— Вы пришли не за этим.

— Нет, — согласился он. — Я пришел потому, что вы самая естественная, интересная, образованная, прелестная женщина, какую я когда-либо встречал. Я назову вам тысячу причин, по которым вы мне нравитесь. Скажите, что сделать, чтобы добиться вашего расположения.

Она снова рассмеялась:

— О, вы опасны. Так откровенны, романтичны и нахальны.

— Чего вы хотите? — спросил он. — Скажите мне.

Николь поджала губы и нахмурилась. Она спросила:

— Вас интересует моя цена?

— Хорошо, какова ваша цена?

Она расхохоталась, после чего ответила, чуть заикаясь:

— Я... не имею цены. — Высвободив руку, она отступила в тень коридора, сделала глубокий вдох и затем медленно, с расстановкой выдохнула: — Доктор Стокер...

— Джеймс, — поправил он ее.

— Хорошо, Джеймс. Не оценивайте меня. Я уже сделала выбор в своей жизни. Если понадобится, я сделаю его еще раз. Я всегда делаю правильный выбор...

Он пробормотал:

— Выберите меня.

Николь энергично покачала головой и ответила:

— Только ради интереса я хочу вас спросить: как вы будете ухаживать за, — она негодующе фыркнула, — «подарком на день рождения принцу Уэльскому»? Без принуждения, без смущения, не навредив своей карьере? Игнорируя людей, недолюбливающих меня...

— Я люблю вас и не стану смущаться. Более того, те немногие люди, которые узнают об этом, будут считать меня наглым и искушенным. В крайнем случае жизнерадостным. — Он рассмеялся.

— О дорогой, — сказала Николь и посмотрела в сторону, но он успел прочесть на ее лице впечатление, которое произвели его слова: слегка ироничная улыбка, смущение и цинизм, которого он не думал увидеть. — Так вот какого рода ухаживание вы предполагали? — Она раздраженно хмыкнула, дав понять, насколько их взгляды расходятся. — Я больше ничего не делаю тайком или украдкой, доктор Стокер. Я все делаю так, чтобы меня нельзя было обвинить в грехе. Что я любила в своем муже, почему я вышла за него замуж, — так это потому, что он любил меня при свете дня, открыто перед всеми. Я этого достойна.

Николь не повернулась к нему, так что он не мог разглядеть ее лица, но в голосе слышалось разочарование, которое невозможно было замаскировать. Она сказала:

— Знаете, я в Лондоне уже три месяца, и только прошлым вечером мне дали понять, что меня считают здесь ужасной. — Она запнулась. — Вы считаете меня вульгарной. Вы думаете, что можете прийти сюда и купить меня, как новую лошадь для конюшни.

— Нет, я...

— Да, — перебила она. Но благожелательно добавила: — Вы молоды, слишком простодушны, чтобы понять, что значит для вас посещать такое место, как это. А теперь прощайте, доктор Стокер.

— Прошу прощения, я только...

— Все в порядке. Вы поставили меня в глупое положение, — рассмеялась Николь. — Заставили оправдываться. — Она склонила голову набок и снова рассмеялась, на этот раз скептически. — Кто-то что-то говорит. — Николь взялась за ручку двери, которая со скрипом отворилась, и тонкая полоска дневного света ворвалась внутрь.