Мона Лиза Овердрайв - Гибсон Уильям. Страница 11
Веранда пуста. “Дорнье” повисел над ней, потом скользнул к своему гнезду. Ощущение Маман Бригитты все еще не покидало Энджи.
Пройдя в белую кухню, Энджи отскребла с лица и рук запекшуюся кровь. Когда она вошла в гостиную, у нее возникло такое чувство, будто она видит это место впервые. Крашеный пол, позолота на рамах, гобеленовая обивка стульев эпохи Людовика XVI, театральным задником – кубистский пейзаж Вальмье. Как и гардероб Хилтона, интерьер был создан талантливыми, но чужими людьми. Когда она шла к винтовой лестнице, от ее ботинок тянулись дорожки мокрого песка.
За то время, что хозяйка провела в клинике, тут явно побывал Келли Хикмен, ее костюмер: рабочий багаж оказался аккуратно расставлен в хозяйской спальне. Девять плоских, будто для винтовок, футляров от “Эрме” – гладкие прямоугольники похожи на гробы из начищенного чепрака. Одежду никогда не складывали, каждый костюм или платье распластаны на постели между слоями шелковистой бумаги.
Энджи остановилась в дверях, глядя на пустую постель, на девять гробов из кожи.
Войдя в ванную (стеклянный блок и белая мозаичная плитка) и заперев за собой дверь, она стала открывать одну за другой дверцы туалетных шкафчиков, не обращая внимания на ровные ряды нераспечатанных склянок с притираниями и кремами, на упаковки патентованных лекарств. Движок нашелся в третьем по счету шкафу рядом с пузырчатым листком дермов. Энджи даже чуть наклонилась, чтобы получше рассмотреть серую упаковку с японской надписью, боясь поначалу даже к ней прикоснуться. Движок выглядел новым, не пользованным. Энджи была почти уверена, что сама не покупала эту машинку [ 5], не прятала ее в шкаф. Вынув пакет из кармана парки, она принялась изучать его, раз за разом поворачивая меж пальцев, наблюдая, как в своих запаянных отделениях пересыпаются отмеренные дозы лиловой пыли.
Она увидела, как опускает пакетик на край белой мраморной раковины и, выдавив прозрачный дерм из ячейки, вставляет его в движок и заносит движок над наркотиком. Красная вспышка диода – это машинка всосала дозу. Потом Энджи видит свои руки: вот они снимают дерм, и тот, как белая пластиковая пиявка, чуть покачивается на кончике правого указательного пальца. Внутренняя поверхность дерма блестит крохотными капельками ДМСО [ 6].
Энджи поворачивается, делает три шага до туалета и роняет невскрытый пакет в унитаз. Тот всплывает, как миниатюрная баржа, наркотик по-прежнему совершенно сух. Абсолютно... Дрожащими руками она отыскивает пилку для ногтей и опускается на колени на белый кафель… Закрыть глаза, чтобы не видеть, как одна рука придерживает пакетик, в то время как другая вонзает острие пилки в шов, поворачивает... Пилка со звоном падает на пол, Энджи нажимает на спуск – и две половинки пустого теперь пакета исчезают. Несколько минут она отдыхает, прижавшись лбом к холодной эмали, потом заставляет себя встать и подойти к раковине, чтобы тщательно отмыть руки.
Потому что так хочется – только теперь она понимает как – облизать пальцы.
Позже, уже в серых сумерках, она отыскала в гараже транспортировочный контейнер из рифленой пластмассы, отнесла его наверх в спальню и стала упаковывать оставшиеся от Бобби вещи. Их было немного: кожаные джинсы – зачем он их купил, если они ему не нравились? – несколько рубашек, которые он не то собирался выбросить, не то просто забыл, и в нижнем ящике тикового бюро – киберпространственная дека. Это был “Оно-Сендаи” – скорее игрушка, чем рабочий инструмент. Дека лежала посреди путаницы черных проводов, наборов дешевых стим-тродов и заляпанного чем-то жирным тюбика проводящей пасты.
Энджи вспомнила ту деку, которой обычно пользовался Бобби, ту, которую он увез с собой, – серую заводскую “хосаку” с немаркированной клавиатурой. Дека профессионального ковбоя. Он настаивал, чтобы она была с ним повсюду, хотя это и причиняло множество неприятностей на таможне. Зачем, удивилась она, он купил “Оно-Сендаи”? И почему бросил ее? Энджи сидела на краешке кровати. Вынув деку из ящика, положила ее себе на колени.
Давным-давно, еще в Аризоне, отец предостерегал дочь, советовал ей не подключаться к матрице. “Тебе это не нужно”, – говорил он. Она и не подключалась, поскольку киберпространство просто ей снилось, как будто переплетение неоновых линий матрицы всегда ждало за сомкнутыми веками.
“Там нет там”. Этому учили детей, объясняя им, что такое киберпространство. Ей вспомнились лекции улыбающегося наставника в административном центре научного городка, вспомнились бегущие по экрану картинки: пилоты в огромных шлемах и неуклюжих с виду перчатках. Эта технология пусть и примитивного с точки зрения нейроэлектроники “виртуального мира” давала человеку более полный доступ к системам истребителя. Пара миниатюрных видеотерминалов накачивала пилотов генерируемым компьютером потоком боевых данных, перчатки вибротактильной обратной связи обеспечивали мир прикосновений, состоящий из рычагов и гашеток... С развитием технологии шлемы съеживались, видеотерминалы атрофировались...
Нагнувшись, Энджи подобрала набор тродов, встряхнула, высвобождая из клубка проводов.
Там нет там.
Расправив на лбу эластичную головную повязку, она установила троды на висках – один из самых характерных человеческих жестов, который ей так редко приходилось совершать. Потом нажала на кнопку тестирования батарей “Оно-Сендаи”. Зеленый – значит, “вперед”. Теперь активировать деку. И спальня исчезла за бесцветной стеной сенсорной статики. Ее голова наполнилась стремительным потоком белого шума.
Пальцы сами наугад отыскали второй переключатель – и Энджи катапультировало сквозь стену статики в суматошную, тесную беспредельность, абстрактную пустоту киберпространства. Вокруг нее трехмерной сеткой развернулась в бесконечность яркая решетка матрицы.
– Анджела, – сказал дом спокойным, но не терпящим возражений тоном, – на проводе Хилтон Свифт.
– Служебный канал? – Она ела печеную фасоль с тостами у стойки на кухне.
– Нет, – доверительно ответил дом.
– Измени тон, – приказала она с набитым фасолью ртом. – И добавь озабоченности.
– Мистер Свифт ждет, – нервно протараторил дом.
– Уже лучше, – сказала она, относя тарелку и миску в раковину. – Но я хочу что-нибудь поближе к настоящей истерике.
– Ты ответишь ему? – Голос задыхался от напряжения.
– Нет, – сказала она, – но голос оставь как есть, мне так нравится.
Она прошла в гостиную. “Раз, два... – считала она про себя, на каждый счет задерживая дыхание. – Двенадцать, тринадцать...”
– Анджела, – мягко проговорил дом, – на проводе Хилтон Свифт...
– На служебном канале, – послышался голос Свифта. Она с шумом выпустила воздух. – Ты знаешь, как я уважаю твою потребность побыть одной, но я очень о тебе беспокоюсь.
– Со мной все в порядке, Хилтон. У тебя нет причин волноваться. Пока.
– Ты споткнулась сегодня на пляже. Такое ощущение, что потеряла ориентировку. У тебя кровь шла из носа.
– Просто кровотечение.
– Мы бы хотели, чтобы ты прошла еще один осмотр...
– Великолепно.
– Ты сегодня входила в матрицу, Энджи. Мы засекли тебя в промышленном секторе СОБА.
– Так вот что это было.
– Хочешь об этом поговорить?
– Тут не о чем говорить. Просто валяла дурака. Но ведь ты все равно от меня не отвяжешься, да? Я упаковывала кое-какой хлам, оставшийся здесь от Бобби. Тебя бы это порадовало, Хилтон! Я нашла его деку и решила попробовать. Нажала пару клавиш и просто сидела, глядя по сторонам. Потом отключилась.
– Извини, Энджи.
– За что?
– За то, что потревожил тебя. Я сейчас отключусь.
– Хилтон, ты знаешь, где Бобби?
– Нет.
– Ты хочешь сказать, что служба безопасности “Сенснета” перестала за ним следить?
– Я говорю, что не знаю, Энджи. Это правда.