Там, где ты (ЛП) - Трамбл Дж. Х.. Страница 55

Эндрю

Майя бросает сумку и ключи на стол и обнимает Кики.

— Мамочка, смотри!

У Кики полная ладошка натёртого сыра пармезан: она бросала его в салатницу. Большей частью.

— Люблю сыр, — говорит Майя, аккуратно беря губами сыр с ладошки Кики. — Как прошёл твой день? — спрашивает она.

— Хорошо. Как твой?

— Мою должность ещё не сократили, значит, думаю, хорошо. Спасибо, что забрал Кики. Сегодня учеников не было?

— Нет.

— Повезло тебе. Что на ужин?

Она идёт через кухню к месту, где на небольшом гриле готовятся отбивные котлеты из куриной грудинки.

— Салат «Цезарь» с курицей. Нормально?

— Отлично. Пойду переоденусь.

Она возвращается в клетчатых фланелевых штанах от пижамы и облегающей белой футболке. Я режу куриное мясо кусочками и бросаю его в салат. Кики уже переключилась на гренки.

Майя тянется к шкафу и достаёт оттуда две неглубокие салатницы.

— Ты принимал душ, когда вернулся домой? Твоя ванная комната вся мокрая.

Зачем ты заходила в мою ванную комнату?

— Нет, вообще-то. Я только начал. Включил душ, а потом напрочь забыл о нём, —киваю в сторону Кики, будто она во всём виновата.

— Тогда почему полотенца мокрые?

Не похоже, чтобы Майя что-то подозревала. Она просто задаёт вопросы, говорю я себе. Вопросы, которых бы у неё не было, если бы она уважала моё личное пространство.

— Я плохо закрыл занавеску, а когда вспомнил о душе, вода была уже на полу. Я вытер её полотенцами и чуть позже бросил их в стиральную машинку.

— А-а, — говорит она.

Я чист, насколько может быть чистым человек. Но после ужина и чтения Кики (конечно же «Конь Роберт — любитель роз») я делаю то же, что и всегда — снова принимаю душ. Но прежде отправляю Роберту короткое сообщение.

Я так устааал ;)

Удаляю сообщение из отправленных, кладу телефон на кровать экраном вниз и отправляюсь в душ. Когда через десять минут выхожу, телефон перевёрнут экраном вверх. Это сразу бросается в глаза, потому что я всегда кладу телефон экраном вниз — вот такая странная привычка, — и вероятность, что в этот раз я поступил по-другому, равна нулю. Даже вспоминаю, что специально думал, что, если кто-нибудь зайдёт в мою комнату, то экран, если вдруг засветится, будет невиден.

Беру телефон и проверяю сообщения. Роберт ответил, но теперь высвечивается только его номер. Сообщение не прочитано. Чувствую облегчение, но не верится, что Майя шпионит за мной в моей комнате. Это нехорошо.

Натягиваю какую-то одежду. Я уже готов отправиться ругаться с ней, когда кто-то хватает меня за лодыжку. А потом слышно хихиканье.

— Что ты делаешь у меня под кроватью, непослушная девчонка?

Из-под кровати на четвереньках, прижимая к себе Спота, выползает Кики. Поднимаю дочь на руки. Сегодня на ней надета пижама с Русалочкой. Тёмные волосы взъерошены.

— Малышка, ты должна уже быть в постели.

Она засовывает в рот большой палец и улыбается:

— Я плячусь.

— Я знаю, что ты прячешься. Ты напугала своего папочку чуть ли не до смерти.

Во всех смыслах.

Глава

37

Эндрю

Я спал как младенец. И на следующее утро, к моменту, когда нужно отправляться в школу, чувствую себя готовым к встрече со своими девятиклассниками. Захожу в туалет. Лицо в зеркале слишком счастливое для школы. Пытаюсь расслабиться, перестать улыбаться, выглядеть более серьёзным и грозным, каким и должен быть через сорок минут. Попытка не думать о вчерашнем дне приводит к тому, что всё всплывает в памяти в мельчайших подробностях, и я не только начинаю улыбаться, но и, чёрт, у меня снова эрекция.

Заставляю себя подумать несколько минут о Стивене Ньюмене. Он для меня что-то вроде анти-афродизиака, если такой вообще существует. Выхожу из туалета и продолжаю думать о Стивене.

После заменявшей меня учительницы на столе полный бардак. Там же лежит нацарапанная её каракулями записка о том, что она «...не должна следовать моим планам... и, вообще, она — не учитель математики... ей сказали, что она не обязана учить математике во время замещения...», а также о том, что она устроила всем моим ученикам выходной.

Великолепно!

Что может быть хуже, чем справиться с классом из четырнадцати- и пятнадцатилетних подростков за несколько недель до начала весенних каникул? Только ситуация, когда ими приходится управлять после заменявшей учительницы, давшей слабину на один день. Даже представить себе не могу неприятности, в которые ученики вляпались, пока учительница читала книгу, рылась в Интернете на моём компьютере или проверяла статусы друзей на своём iPhone.

Бросаю взгляд на подпись внизу записки — в следующий раз попрошу, чтобы её больше не назначали на мои уроки. Боб Уилсон.

О!

В любом случае я не удивляюсь, видя, что мои ученики заходят на первый урок, как стая павианов. И, конечно же, нет ничего удивительного, что Стивен Ньюмен неспеша входит в класс через несколько секунд после звонка. Нельзя это снова игнорировать. Стивен явно проводит между нами черту, желая узнать, переступлю я её или нет. Но он выбрал не того парня. Или он, или я. Или я заставлю его ответить за свои действия (несмотря на влияние его отца), или этот класс будет до конца учебного года для меня потерян.

— Усаживайтесь и доставайте домашнюю работу, — говорю я. — Стивен, ты опоздал. Принеси, пожалуйста, допуск от завуча⁴¹.

Он останавливается и делает руками жест, будто говоря, что я сошёл с ума.

— Я не опоздал, — говорит он возмущённо. — Во время звонка я был уже в дверях.

— Ты опоздал. Иди!

— Вы с ума сошли. У вас что? Есть что-то против футболистов?

— Я не шучу, — говорю я спокойно. — Получи допуск или я напишу на тебя докладную.

За нами наблюдает весь класс. Стивен поворачивается к двери и бормочет так, чтобы было слышно всем: «Чёртов хуесос».

Я не должен реагировать. Я должен:

а)

или опустить Стивена, начать урок, потом написать на него докладную и вручить её, когда он вернётся обратно с допуском;

б)

или же сказать Стивену подождать снаружи, начать урок, потом написать докладную, спокойно вручить её ему в коридоре и отправить его к завучу.

Да. Это то, что я

должен

сделать.

И что же я делаю на самом деле?

Швыряю маркер куда-то в направлении своего стола и говорю:

—

Вон с моего урока, сопляк.

Отправляюсь за ним в коридор и слышу, как за спиной хихикают и

фукают

дети. Закрываю дверь так сильно, что дрожат стенки класса. Стивен поворачивается, смотрит на меня с вызовом, задрав подбородок и прищурив глаза. Я иду в наступление:

—

На своём уроке я не потерплю неуважения к себе, ты понял?

Он хмыкает и смотрит в сторону.

— Ты считаешь себя реально классным? Думаешь, ты крутой? Великий и выносливый футболист? Нет. Ты обычный «классный» клоун. Думаешь, они смеются вместе с тобой? Парень, они смеются над тобой. Ты не клёвый. Ты не смешной. Ты просто — мелкая сошка, и я по горло сыт твоими выкрутасами. Ты понял?

— Мой отец...

— Знаешь что? Мне наплевать на твоего отца. Если ты приходишь ко мне на урок, то ты или ведёшь себя должным образом, или уходишь. Если ты опаздываешь, то идёшь за допуском. Я ясно выразился? — Стивен кривит губу и оглядывается на коридор. — Так что?

Смутно понимаю, что из своего кабинета вышла Дженнифер. Мы так делаем постоянно: если что-то происходит, выступаем друг другу свидетелями. Не знаю как много она услышала. В этот момент я даже не помню точно, что говорил: я был настолько зол, что с трудом мог трезво мыслить.

Стивен не отвечает, а я не могу просто так стоять и смотреть на него.

— Уйди с глаз моих. И не возвращайся без допуска от завуча.

Джен смотрит, как Стивен проходит мимо неё, потом поворачивается ко мне и одними губами произносит: