Нейромантик - Гибсон Уильям. Страница 13

Кейс посмотрел на Молли. Она пожала плечами.

– А теперь отправляйся к грузовому лифту и принеси сюда коробки, которые там найдешь.

Армитаж кинул Кейсу магнитные ключи.

– Ну, иди же. Тебе это понравится, Кейс. Будет похоже на доставание из-под елки рождественских подарков.

Лето в Мурашовнике, головы прохожих колышутся как рожь на ветру, людской поток проносится мимо в круговерти разнообразных нужд, в поисках удовольствий.

Греясь под пропыленными лучами солнца, Кейс сидел рядом с Молли на бетонном берегу высохшего фонтана, и бесконечный хоровод лиц перед ним воскрешал в памяти картины различных периодов его жизни. В начале был ребенок с пушистыми ресницами, потом уличный мальчишка – руки расслаблены и всегда готовы к действиям, подросток – лицо смуглое и загадочное, глаза прикрывают очки с красными стеклами. Кейс вспомнил драку на крышах, когда ему было семнадцать – молчаливое сражение двух банд шпаны в розовом рассвете на фоне угловатых [ 11] городских строений.

Он поерзал на жестком бетоне, ощущая его прохладу сквозь тонкую черную ткань. Ничто здесь не напоминало ему электрический танец Нинсея. Здесь была другая коммерция, другой ритм – с запахом гамбургеров, парфюмерии и свежего летнего пота.

На чердаке его ожидала дека – "Оно-Сендай киберспейс 7". В комнате осталась груда из абстракционистских белых пенопластовых упаковочных прокладок, мятой пластиковой пленки и россыпи маленьких пенопластовых шариков: "Оно-Сендай"; самый дорогой компьютер фирмы "Хосака", запланированный к массовому выпуску лишь в будущем году; лучший из мониторов "Сони"; дюжина дисков с айсом самых известных фирм; кофеварка "Браун". Армитаж терпеливо ждал, пока Кейс осмотрит и одобрит все части снаряжения.

– Так куда он ушел? – спросил Кейс у Молли.

– Он обожает отели. Самые большие. И поближе к аэропортам, если это возможно. Пойдем пройдемся.

Молли была в старой, похожей на армейскую безрукавке на молниях с дюжиной карманов невероятной формы, глаза прикрывали огромные черные пластиковые очки, полностью скрывающие линзы-имплантаты.

– Ты с самого начала знала про эту подлянку с токсином? – спросил Кейс, когда они слезли с бордюра фонтана.

Молли отрицательно покачала головой.

– Как ты думаешь – это правда?

– Может быть, да, а может быть, и нет. Срабатывает и в том и в другом случае.

– Не знаешь, как это можно проверить?

– Нет, – ответила она и поднесла к губам палец правой руки, призывая Кейса к молчанию. – Эти штуки наверняка слишком малы для того, чтобы их можно было выявить при сканировании.

Ее пальцы снова заговорили – "Подожди".

– Не забивай себе этим голову, Кейс. А я заметила, как ты гладил этот "Сендай", – приятель, это была чистая порнография.

Она рассмеялась.

– А чем он зацепил тебя? Какие крючки он использует для работящих девушек?

– Профессиональная гордость, детка. Ничего больше.

И снова знак, требующий от него молчания.

– Нам, пожалуй, пора бы поискать себе еду, а? Яйца и настоящий бекон. Если ты и дальше будешь питаться этим японским искусственным крилем, то долго не протянешь. Ну что, вперед, рванем на подземке до Манхэттена и раздобудем приличный завтрак?

Изгибы безжизненных пыльных стеклянных неоновых трубок на кирпичной стене складывались в название: "МЕТРО ГОЛОГРАФИКС". Кейс наконец-то выковырял лакомый кусочек бекона, застрявший меж передними зубами. Он уже оставил попытки вызнать у Молли, куда они идут и зачем, поскольку получал в ответ лишь удары локтем в ребра и знаки молчать. Молли болтала о модах, о спорте, о разгоревшемся в Калифорнии политическом скандале, о котором он никогда не слышал.

Кейс окинул взглядом пустынный замусоренный переулок, заканчивающийся тупиком. Ветер гнал клочья грязных газет мимо мрачных подворотен. Чудной ветер в Ист-Сайде: что-то, связанное с конвекцией и конфигурацией и взаимным расположением зданий. Кейс заглянул в несколько мертвых и пустых окон. Ее Мурашовник не похож на его Мурашовник, подумал он. Молли провела его сквозь череду баров и клубов, которых он никогда раньше не видел, верша дела преимущественно посредством кивков головы. Восстанавливает былые связи.

В тени под "Метро голографикс" что-то шевельнулось.

Дверь под вывеской с внешней стороны представляла собой лист ржавого рифленого железа, какими обычно кроют крыши. Руки Молли пришли в движение и изобразили сложную череду знаков; смысл большинства их Кейс не уловил. Он понял символ деньги– большой палец поглаживает кончик указательного. Дверь распахнулась, и Молли увлекла его за собой в пыльный полумрак. Груды разнообразного старья возвышались вдоль стен прохода, увешанных полками с тысячами потрепанных книг в бумажных переплетах. Хлам и утиль казались неким пластико-металлическим грибком, выросшим здесь самопроизвольно. Кейс с трудом распознавал в этой мешанине отдельные предметы и тут же терял их; казалось, они растворяются в общей массе: потроха телевизора, очень древнего, судя по стеклянным колбам вакуумных ламп; погнутая параболическая антенна; коричневая фиберглассовая канистра с порослью ржавых трубочек. Жуткого размера куча старых газет, видимо, когда-то давно каскадом обрушившихся в проход, – летописи минувших лет слепо взирают на потолок. Кейс следовал за Молли по узкому каньону, пролегающему меж потрепанного жизнью барахла. Он услышал, как за спиной у них закрылась дверь. Но оглядываться не стал.

Туннель уперся в старое армейское одеяло, заткнутое за верхний край дверной рамы. Молли приподняла одеяло и нырнула под него, при этом в коридор вырвался луч белого света.

Четыре обширные квадратные стены, отделанные гладким белым пластиком, такой же потолок, пол из белого больничного кафеля с мелкими пупырышками, предотвращающими скольжение обуви. В центре комнаты деревянный, выкрашенный белой же краской квадратный стол и четыре складных стула вокруг него.

У них за спиной из прохода появился человек в одеяле, наброшенном на одно плечо, и замер, рассматривая их. Лицо мужчины производило такое впечатление, словно оно прошло обкатку в аэродинамической трубе. Уши его были маленькими и тесно лепились к узкому черепу, а большие передние зубы, открытые, оскаленные в подобии усмешки, были развернуты по отношению друг к другу почти под прямым углом. Одет он был в старомодный твидовый пиджак и в левой руке держал некое оружие. Рассмотрев Кейса и Молли как следует, он подмигнул им, опустил оружие в карман пиджака и жестом указал Кейсу на прямоугольник белого пластика, лежащий рядом со входом. Кейс подошел ближе и увидел, что это солидный сэндвич индукционных цепей, примерно в сантиметр толщиной, размером как раз в дверь. Он помог мужчине поднять устройство и установить его в дверном проеме. Проворные, в никотиновых пятнах пальцы закрепили чудную дверь при помощи белой липучей ленты. Зажужжал скрытый вытяжной вентилятор.

– Время пошло, – выпрямившись, произнес человек, – таксу ты знаешь, Молл.

– Нам нужно сканирование, Финн. На имплантаты.

– Тогда займи место между пилонами. Встань на крест. Выпрямись, вот так. Теперь повернись кругом, дай мне все триста шестьдесят.

Кейс смотрел, как Молли поворачивается между двумя хрупкими на вид стойками, утыканными датчиками. Человек вытащил из кармана пульт с маленьким монитором и стал время от времени нажимать на клавиши, поглядывая на экранчик.

– Ага, у тебя в голове что-то новое. Кремний, с покрытием из пироуглерода. Часики, верно? Твои очки дают прежний отклик, низкотемпературный изотропный углерод. Биохимически лучше подошел бы пиролизный, но это твое дело, не так ли? То же и с твоими клешнями.

– Иди сюда, Кейс. – Он увидел большое перекрестие из черной изоленты на белом полу. – Поворачивайся кругом. Медленно.

– Парень девственник. – Мужчина пожал плечами. – Несколько дешевых пломб в зубах, и все.