Секретарь для дракона. Книга 1 (СИ) - Мэйз Евгения. Страница 32

— Ничего интересного. Я пожалела, что спросила честное слово.

Говорю я досадливо и не хочу продолжать. Шли бы уже!

— То есть до этого ты лгала?

Теперь их точно двое: Рэндалл присоединяется к Сфайрату в его шипении. Может они братья?

— Слушайте, вы, конечно, потрясаете мое воображение, — я заставляю себя улыбнуться, самой милой из своих улыбок, — но все эти ваши выразительные взгляды, ну, не получится у вас, поджечь меня.

В кое-то веки правы люди, что благими намерениями вымощена дорога в ад.

— Женщина, ты даже не подозреваешь, как близка к истине.

Теперь, эта ситуация меня забавляет, а вот тогда было не смешно. Сфайрат прикрывает глаза на мгновение, как будто сдерживая себя. Я спешу продолжить, закончить начатую мысль.

— Я даю деньги, при условии, что мне отдадут сумму втрое больше той, что взяли. Ну, а с учетом того, что вы отличаетесь от большинства моих знакомых, то это сумма должна увеличиться в пять раз. С этим, ваше самолюбие сможет смириться? Или просто скажите, что деньги у вас есть, только и всего.

Пфф! Я возвращаюсь в своих мыслях к Дику. У меня голова идет кругом от предположений, поэтому я попеременно отвлекаюсь на все произошедшее в течение дня, чтобы не напридумывать себе лишнего.

Итак, Дику вменяется “нахождение на улицах города в состоянии алкогольного опьянения, буйство и бродяжничество”.

— Бродяжничество?

Это слово с трудом укладывается в моей голове, бродяжничество — это жить на улице, Дик и бродяжничество, это, как хороший отель и соленые огурцы, никак не связано.

— Да, мисс.

Я смотрю на офицера и на нем мелькает, какое-то знакомое мне выражение. Я оглядываюсь на Сфайрата, а потом на Рэндалла, на их лицах написано лишь вежливое внимание. Померещилось! Не строят же они, ему, страшные рожи, за моей спиной?

— Он не смог назвать своего адреса, нес какую-то бессмыслицу и одет был странно, не по погоде. Странно словом.

Если Дик заявился в Лондон, в том, в чем ходит среднестатистический маг-мужчина, то он действительно выглядит странно. Не сказочно, а странно.

— Мисс Бэквудс?

Я киваю девушке-конвоиру, что вышла из-за двери, отвлекаясь от воспоминаний. Она открывает дверь, я отдаю ей сумку.

— Проходите.

Слава Богам, она остается снаружи, значит, разговаривать можно будет относительно свободно.

Странно одетый бродяжка выглядит, как разнузданный боевой маг Эландиля или, как цыган в этом: рубашка простого кроя, из-за отсутствующих шнурков, она распахнута на груди и выправлена из штанов, штаны, из тонко выделанной кожи, сидят точно по фигуре, высокие сапоги. Плащ и ремень отобрали, шнурки из штанов полагаю тоже, отчего полы рубахи не заправлены, а выправлены наружу. Его заставили снять все “украшения”, то есть амулеты, кольца, артефакты, а это еще один плюс в графу "странности".

Взлохмаченный, ну, ладно, это его обычная прическа, немного помятый, взгляд ясный. Успел поспать, значит.

— Привет.

Я подхожу к столу и Дик поднимается, возвышаясь надо мной. Я уже привыкла, что все мужчины, что меня окружают, порядком выше меня. Эонейрнер, Трист, Винс, Дезгас, Сфайрат, Дикеаваль, тот же Рэндалл.

— Рад тебя видеть Вэли.

Темноволосый эльф, голосом и сложением больше похожий на медведя, чем на утонченных и стройных представителей нашего народа. В нем прибавилось мышечной массы, за то время, что я его не видела, не иначе, лопает какую-то гадость, что продают орки.

В его словах, в густом голосе, звучит столько, ничем неприкрытой нежности и теплоты, что я невольно улыбаюсь, явно смущенная, таким проявлением радости.

— И я тебя, но, уж лучше бы, мы с тобой в кабаке каком-нибудь встретились, чем здесь. Что случилось? И сядь пожалуйста, — я киваю на правый угол металлической комнаты, с мигающим огоньком камеры, — у них тут камеры, не пройдет и минуты, как скорее всего зайдут и останутся, чтобы следить за порядком.

Он садится на свое место, а я сажусь напротив на смешной пластиковый стул, превратившись в сплошное внимание.

— Я не буду рассказывать всю ситуацию, тут всё обычно.

— Да уж покороче.

Кивнув, он начинает быстро говорить. Быстро, связно, мне всё ясно и, я почти вижу то, о чем он рассказывает.

— Бакс, ночная смена, душно, следим за границами и за гранью. Нас было около дюжины, у каждого свой участок, у каждого фаеры, думаю, они и стали маяками.

Грань — это барьер для тех, кто нашел выход из закрытых миров. Закрытые миры или резервации не имеют свободных выходов во все стороны, а лишь определенные точки-коридоры, направление которых, то и дело меняется. Такие барьеры, маги пограничья создают и подпитывают с завидной регулярностью, потому, как те истончаются и пропадают, съедаемые замкнутой системой резервации. Однако, поделать с этим ничего нельзя, барьер — это дополнительная защита от природы тех мест, что "старается" высосать магию из каждого, кто является ее носителем.

— Те, кто с другой стороны, они ведь не видят нас, — задумчиво, тяну я, но, не став, маяться над загадкой, обрываю себя же, — ладно, я поняла они прорвалились. Дальше?

Он подается вперед, опираясь локтями на стол.

— Тебе совсем коротко? Я на Земле, на полном нуле, у местных законников.

Я откидываюсь на спинку стула, сложив на груди руки. Мне не нравится то, что я увидела в его облике, в глазах: скрытое торжество, Дик не удержался и позволил себе это, вместе с едва заметным облегченным выдохом.

— Дикеаваль, ты ведь надеялся на это? Что я буду торопить и не стану требовать подробностей? Огорчу тебя, я тоже на нуле и волшебная палочка осталась в детском наборе юной феи.

Он недовольно поджимает губы, выдавая всем своим видом сожаление, если не разочарование. Вот так, да! Надеялся, что я вытащу его отсюда щелчком пальцев?

— Я не собираюсь тебе врать и расскажу всё. Я здесь по собственной вине, все, что я мог выбрать так это город. Я знал, что здесь ты, и, что смогу, просить о помощи. Я не рассчитал, что будет так херово и меня загребут местные. Я хотел, просить тебя о приюте, до тех пор, пока бы не накопил силы и не подзарядил амулеты. Может, ты бы сжалилась надо мной и отправила домой.

— А ты точно, местами, ничего не перепутал? Может, сначала попросить о переправке, а если откажут, то просить о временном приюте?

— Нет, Вэлиан, всё именно в таком порядке.

Так, откуда он узнал, что я в Лондоне? То, что я на Земле, это узнать несложно, но вот где именно, это нужно общаться с Эонейрнером или с Сулдемиром.

— Почему я? Не говори мне, что я всегда числилась в списке твоих лучших друзей.

Что-то его определенно развеселило, он откидывается на стуле, подобно мне, складывая руки на груди и откровенно улыбаясь.

— Не скажу, ты никогда там не была. Я тебе доверяю.

Я смотрю на бродяжку и алкоголика, слегка покачав ногой и поддавшись вперед. Ладно. Достаточно того, что он просит о помощи и сознается в собственном промахе, все остальное, либо потом, либо никогда.

— Теперь слушай внимательно. Тебя обвиняют в бродяжничестве и алкоголизме. Выпустят тебя, на волю, сразу или через неделю, после общественно-полезных работ или, отправят в больничку, к местным психам, зависит большей частью от тебя. Но, на первое, я бы не надеялась, потому, как власти должны порицать подобное поведение, даже, если тебе было плохо, больно и некомфортно. Ты мог попросить о помощи, ту же полицию. Через час, тебя навестит доктор и возьмет твою кровь на анализы, я не знаю, как быть лучше в этой ситуации, согласиться на это, и они обнаружат, что ты не человек, но, пока, суть да дело, тебя уже здесь и не будет. И скорее всего полиция обратиться ко мне, как к единственной, кто наввестил тебя. Или отказаться от медицинского вмешательства, тебя промаринуют здесь от недели до двух, за это время, ты уже поднакопишь силу и, по идее, также безболезненно для окружающих свалишь. Это, опять, вопросы ко мне. Ну, и последнее, ты продолжаешь говорить, что и раньше, но тебя определят в санаторий с психологическим уклоном, последнее, наверное, самое безобидное, но долгое. Решай.