Вот это я влип (СИ) - Шамраев Алесандр Юрьевич. Страница 16

- Миха, ты хоть понимаешь, что даже сломанная вещь старых времён стоит баснословных денег именно из-за того материала, который пошёл на её изготовление. Вот подожди, утвержусь я в воеводстве, позволю тебе покопаться в его оружейной, может быть, что и найдёшь. А теперь ответь мне, ты что со мной в поход собрался? Боишься, что целый десяток не справится с моей охраной?

- Десяток, не десяток, а под моим присмотром мне и Илии будет спокойней, да и привычнее находиться рядом...

- А то, что усадьба и вотчина остаются без твёрдого управления - это ничего?

- А управительница на что? Вон как быстро навела порядок. Двух старост в деревнях за бороды таскала, вот что значит боярышня. - Он тяжело вздохнул.

- Тебе то от неё не достаётся?

- Боги миловали, вот только учиться заставляет. А у меня после кузницы глаза слипаются, а она со своим счётом и правилами писания. Я потому и сбежал, чтобы выспаться всласть без помех.

- Жениться то на ней не собираешься?

- А можно?

- Можно, если только она сама возьмёт тебя в мужья, но и их родовое имя принять придётся. А что, боярин Миха Арчи - звучит нормально. Не волнуйся, есть такой закон, - если в боярской семье только девки, то старшая наследница имеет право взять так называемого пришлого в мужья, одарив его родовым именем, а их старший сын становится законным наследником вотчины и всего имущества. А вот его отец таких прав не имеет. Впрочем, такие тонкости тебе знать не обязательно.

- Господин, я отлучусь ненадолго?

- Ты же выспаться собирался - крикнул я ему в удалявшуюся спину....

А утром Миха меня огорошил, - Боярышня Илия взяла меня в мужья, одарила родовым именем и стала боярыней. Свадьбу, честь по чести сыграем, как только вся эта суета закончится.

- Миха, я считаю, что это не дело, бросать новобрачную после первой ночи.

- А я и не бросаю. Вы ж пока только на тренировки, а я там не очень нужен, уверен десяток Жака справится, а вот когда дойдёт до настоящего дела, то я буду тут как тут. Да и боярыня моя сама меня выгонит из дома, чтобы, значица, я приглядывал за вами...

Перед самым полевым выходом я предупредил молодожёнов, что Миха остаётся за старшего и чтоб они дела не запускали, а готовили продукты для пятидневного похода всей дружины для очередного тренировочного похода. Первыми выступила конница под руководством пятидесятника Сига, к которым присоединился отряд мечников, благо лошадей под верховых хватало, копейщики же вышли в поход только через три дня. За это время пришли ещё две подводы с заказанным оружием, так что моя основная ударная сила на этот момент почти полностью была одоспешена и вооружена. Первое же построение показало, какой грозный вид имеет фаланга, если её копейщики все блестят кольчугами, а на боку практически у каждого висит палаш или короткий меч.

Два пеших перехода до района сосредоточения я использовал для изучения дружинниками сигналов управления и тренировок. С этой целью использовались било, которые я впоследствии планировал заменить барабанами. К окончанию перехода у моего пешего войска стало хоть что-то получаться с построением и перестроением в ходе марша, правда не обошлось и без накладок, но я был терпелив и только изредка прибегал к основополагающему принципу обучения по старику Марксу - 'битиё определяет сознание'. Именно поэтому за всё время марша только четыре особо нерадивых дружинника попробовали своими спинами вкус кнута и им это не понравилось, а остальные быстро усвоили урок. На то, что будущие десятники раздавали подзатыльники своим подчинённым, я предпочитал не обращать внимание. За этот двухдневный переход копейщики привыкли к своим копьям и несли их на плечах уже без всякого ворчания на то, что повозки идут полупустыми. Сотник Устин придирчиво проверял походный строй и его рыкающий голос слышался то спереди, то в центре, а то и в тылу колоны.

По прибытию на место, под руководством Сига, десятки копейщиков заняли отведённые им места, где уже были приготовлены вода в котелках и дрова для похлёбки, зря что ли повозки я отправил вперёд, готовя место для ночлега и плотного ужина.

После того, как лагерь немного затих, Сиг, на правах оставленного мною старшего не только среди мечников, но и среди конницы, в моё отсутствие, доложил о последних новостях и ходе обучения дружинников. От меня он удостоился похвалы за то, что помимо пеших тренировок мечников, на которых он учил их держать строй и действовать сообща, обучал действиям в конном строю, в качестве поддержки конницы, вооруженной копьями-пиками. От него я так же узнал, что моего прибытия дожидается делегация вольной деревни, которая ищет у меня защиты от распоясавшихся людей боярина Брика. Дескать пока был жив старый боярин, деревня проблем не имела, а теперь, при молодом, то скот угонят, то деревенских побьют так, что они пару дней встать не могут. А сдачи дать не моги, так как за спинами бриковских крестьян маячат два десятка его конных дружинников, так сказать силовая поддержка.

- Их цель, принудить деревню перейти под руку боярина и тем самым отхватить клин особой земли, схожей с той, на которой находятся наши владения. - Мне польсти тот факт, что пятидесятник считает себя не просто наёмным учителем, а моим человеком.

- И что ты им ответил? - поинтересовался я, после недолгих раздумий.

- А что я им отвечу? Сказал, чтобы ждали господина, но особо на помощь не рассчитывали, так как господин вряд ли будет рисковать здоровьем своих людей ради какой-то вольной деревеньки, которая не входит в состав его вотчины...

Сразу же после завтрака началось обучение дружинников действиям в составе всего войска - мечники, фаланга, конница, тачанки. Особое внимание я уделил сигналам оповещения, а ближе к вечеру посадил мечников на коней, и теперь моя фаланга была с обоих флангов прикрыта конницей. К окончанию первого дня обучения прибыла делегация свободной деревни, которую я принял у костра своего личного десятка. И хотя мне уже поставили походный шатёр, я предпочёл остаться среди простых воинов, чем, несомненно, укрепил своё положение среди них: не чураюсь, сплю как все у костра и питаюсь из одного котла со своим десятком.

Выслушав их просьбу о защите, я ответил им почти теми же словами, что и Сиг, - Не вижу смысла помогать вам. Вы хотели свободы и независимости? Получили их? Так и защищайте свою свободу самостоятельно, или наймите наёмников. За вас я рисковать своими людьми не буду, денег тоже можете не предлагать. До вас мне нет никакого дела.

Жак, пошли кого-нибудь проводить деревенских, - распорядился я, давая понять, что разговор окончен. Однако я ошибся, не прошло и получаса после их ухода, как они вновь вернулись к нашему костру и сходу заявили, что просятся под мою руку. Оказывается, что пока старшие деревни дожидались, когда я освобожусь, крестьяне боярина Брик под прикрытием его дружинников напали на деревню, разорили три крайние избы и, самое главное, в этот раз не обошлось без смертоубийства. Четыре мужика, которые бросились защищать своё имущество, были убиты. Дружинники ушли чуть раньше, а крестьяне боярина, набив три повозки разным добром, неторопливо направились в свою деревню.

- Значит получается так, что ещё третьего дня вы встали под мою руку и ждали только моего приезда, чтобы подтвердить это официально. Люди боярина Брик напали на мою деревню, так что я в своём праве принять ответные действия. Жак, поднимай десяток и пусть возьмут свои пики, могут пригодиться. - На рысях мы догнали неторопливый обоз грабителей уже непосредственно в самой деревни как раз в тот момент, когда они под завистливые взгляды соседей поворачивали к своим хатам.

Мой приказ, отданный громким голосом, прозвучал как раскат грома среди ясного неба, - Грабителей и разбойников повесить, их дома сжечь, повозки с награбленным имуществом вернуть в мою деревню владельцам. На деревню, за убийство моих крестьян накладываю виру в размере двух золотых монет, если в течении трёх дней вира не будет выплачена, деревню сожгу полностью.