Прямой эфир (СИ) - Стасина Евгения. Страница 30

— Я смотрел это шоу раньше. Ничего плохого в том, что какое-то время нам придется пожить отдельно я не вижу. Да и я всегда смогу посмотреть выпуск по телевизору, — не унывает, и лишь смеется, прижимая к себе растроганную невесту.

— Брось, малыш, — снимая большим пальцем соленые горошины с ее ресниц, пытается успокоить девушку. — Перенесем свадебное путешествие, и как только выиграешь, полетим куда захочешь!

От его слов даже у меня в горле встает ком, а глаза начинает пощипывать. Он слишком окрылен, чтобы понять, что натворила его возлюбленная…

— Да что с ней? — окончательно теряется Федя, ища у меня поддержки, когда Петрова начинает рыдать навзрыд.

В комнате становится нечем дышать от тяжелого осознания неминуемой драмы, и я инстинктивно вжимаюсь в спинку дивана, желая оказаться как можно дальше от этой парочки, едва с моих губ слетит убийственная фраза:

— Свадьбы не будет, Федь, — отзываюсь севшим голосом, так и не разобравшись до конца в собственных ощущениях: чем ярче загораются глаза Федора, тем сильнее крепнет во мне желание огреть лучшую подругу по голове. Желательно микрофоном, чтобы навеки отбить у нее потребность гнаться за призрачными надеждами, в которых раньше всегда ее поддерживала. До этой самой секунды, пока не стала свидетельницей человеческого горя — порой ради осуществления мечты мы смертельно раним своего ближнего, и остается только гадать, стоит ли заветная победа таких жертв…

— То есть? — почти шепотом, с недоверием во взгляде, переспрашивает мой одногруппник, сейчас совершенно непохожий на уверенного в себе мужчину — мальчишка, не иначе. Ребенок, которого несправедливо прижгли тяжелой ладонью по нежной детской щеке.

— Когда ты должна там быть? — интересуюсь, заметив, что Таня перестала рыдать, и теперь лишь всхлипывает, с благодарностью кивая мне из-за Федькиного плеча. Она позвала меня специально — знала, что сама вряд ли решиться озвучить жестокую правду, а я не смогу смолчать!

— В понедельник.

— Если это шутка такая, то лично мне не смешно. Что значит в понедельник? Свадьба уже через неделю, Тань, — он разворачивается ко мне спиной, к моему счастью, лишая меня возможности видеть, как болезненная судорога изувечила его приятное лицо. Замирает истуканом, повесив руки по швам, и лишь опущенные плечи выдают с головой всю ту гамму эмоций, что сейчас бушует у него внутри.

— Знаю. Федечка, я знаю, — теперь Танина очередь хаотично исследовать губами его бледные щеки. — Мы можем перенести. Это такой шанс!

— Перенести? Гости уже купили билеты. Твои родители приедут во вторник! Ты с ума сошла? А задаток? Один ресторан чего стоит! Я уж молчу о твоем платье! — отстраняется, нервно потирая шею.

— Я все понимаю, но… Я всю жизнь об этом мечтала!

— О пышной свадьбе, мне помнится, ты мечтала не меньше! Я пахал без выходных, чтобы дать ее тебе!

— И я благодарна. Я лишь прошу об отсрочке. Если моя карьера сложится успешно, мы позволим себе торжество в десятки раз лучше!

— Если, Таня! Ключевое слово — если! Так нельзя! — снимает со своего рукава женские пальцы и отходит к окну, шумно выдыхая воздух.

— Предлагаешь мне отказаться? Ты хоть понимаешь, сколько людей боролись за это место?

— Мне плевать! Поговори с руководством, попроси отсрочку!

— Кто станет задерживать реалити-шоу из-за меня? — девушка подскакивает со стула, направляясь к мужчине, который тут же устремляется прочь. Садится за старый стол и, устроив локти на коленях, опускает голову, с силой сжимая виски.

— Сам не понимаешь, какой бред предлагаешь?

— А наплевать на меня и семью, значит, можно? Можно послать все к чертям ради твоей затеи?

— Нет, — трет глаза, явно борясь с желанием подойти ближе, и говорит уже мягче, — я ведь не говорю, что свадьбы не будет. Уверена, родственники поймут…

— Зато я не пойму, почему развлекать толпу для тебя важнее, чем стать моей женой!

— Федя! — кричит, но он уже выходит из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.

Танька бросает на меня затравленный взгляд, полный боли и разочарования, наверняка ожидая, что я скажу хоть что-то, но я и не думаю подходить ближе. Не двигаюсь, все еще пребывая под впечатлением от произошедшего, и пытаюсь решить для себя, хочу ли сейчас обнимать рыдающую подругу, шепча ей слова поддержки…

***

Я нахожу его не сразу: усевшись на грязные обшарпанные ступеньки, ведущие на чердак, Федя спешно утирает глаза рукавом, смущаясь, что я застала его в минуту слабости. Мужчины имеют на это право, поэтому делаю вид, что не заметила, как покраснели белки, и как поблескивает от влаги его правая щека. Подхожу, обнимая широкие плечи Самсонова, и глажу короткие волосы, грубые, и немного растрепанные оттого, что он постоянно запускает в них пальцы.

— Так будет всегда, Волкова. Она не успокоится.

— Наверное, — соглашаюсь, отстранившись, и теперь толкаю его бедром, вынуждая подвинуться. — Мы с тобой всегда знали, что ее не остановить…

— Да, но не в такой ситуации. Это же непросто посиделки с друзьями, это свадьба! Я столько сил вложил… Не хочу набивать себе цену, ведь это нормально, когда мужик к чему-то стремится, но последний год был для меня адским. Я брался за любую подработку, лишь бы купить ей чертово платье, не хуже, чем у ее знакомой, фотографу отдал столько, сколько сам не зарабатываю за месяц! Ради чего все это? Чтобы за неделю до загса, спустить все в унитаз? И этот ее ресторан? Думаешь, она смотрит на ценники? Я простой менеджер, Лиз.

— Федь, — глажу его по руке, робко улыбнувшись, — а вдруг у нее получится? Откажется сейчас и никогда не сможет тебя простить, что упустила такую возможность.

Не знаю, зачем говорю это, все больше убеждаясь, что даже для себя не могу обелить Петрову — она не имела права так поступать с Самсоновым. После всего, что он для нее сделал, низко и подло платить за любовь предательством…

— Ты всегда ее защищаешь. Только когда-нибудь она и через тебя переступит. Ради денег, славы — неважно, раздавит и глазом не моргнет. Набери потом, поделись, как быстро смогла оправдать это ее мечтой, — выдает горько, сплевывая себе под ноги, и натягивает капюшон, пряча от меня свои мысли, так хорошо читаемые во взгляде…

Его слова оказались пророческими. Повисли над моей головой, угрожая в любой момент придавить тяжестью брошенного сгоряча предсказания, и потом еще не раз врывались в мои мысли, отравляя своим ядом душу. Он ее принял, как делал это всегда, не в силах противостоять своим чувствам, но так и не смог до конца простить. Возможно, одержи она победу в том телевизионном конкурсе, такая жертва была бы оправданной, но Таня продержалась лишь три недели. Вернулась, сломленная кем-то более талантливым, и в сотый раз за свою жизнь дала клятву прекратить свой путь на большую сцену. Свадьбу перенесли на декабрь, но уже в ноябре Федя собрал свои сумки и съехал к другу, утратив нечто важное, без чего ни одни отношения не смогут существовать — он больше не доверял ей. Ждал очередного удара в спину и в конечном итоге устал от этого напряжения.

— Я познакомила их лишь на свадьбе, и если вы хотите спросить, понравились ли они друг другу, отвечу сразу — скорее нет, чем да. Игорь занятой человек, так что нам редко удавалось собираться с друзьями, а если это и случалось, они не перекидывались и парой фраз.

— Хорошо. Вернемся к разговору о Громове… Итак, что вы испытали, когда он вручил вам кольцо?

— Счастье, — вздыхаю, наконец, получив разрешение продолжить свой рассказ…

ГЛАВА 14

Игорь

Если Яна была моим знойным летом, яркой осенью, кружащей голову буйством красок, и морозной зимой, сковавшей сердце ледяной коркой, то Лиза вдохнула в меня жизнь. Подобно весне, что ненавязчиво пробуждает ото сна серую землю, она вновь заставила меня улыбаться, неведомым образом вытянув из болота, которое грозилось поглотить меня целиком. Заставляла меня позабыть обо всем на свете и манила к себе, подкупая щедрыми ласками и неиссякаемыми запасами теплоты.