Ундина особых кровей - Матлак Ирина. Страница 53

— Родная, — принявшись за шестой пирожок, проговорила Даффи. — Это я приблудная, так она говорит, потому не должна жить и играть с ее детьми. А еще говорит, что мамка моя непутевая была, только я ее не помню совсем. Вот столько прошло с тех пор, как она в Поднебесье отправилась.

Мне показали девять испачканных маслом пальцев.

Картина вырисовывалась ясная и предельно простая. Мама Даффи умерла, отец либо смылся, либо вовсе не подозревает о существовании дочери, и бедная сирота вынуждена жить под гнетом ненавидящей ее родни. Выполнять грязную работу, а в свободное время просить милостыню. В самом деле, ужасная у нее родня, если даже сплетни и чужое мнение не смущают.

— А где манто, которое я тебе дала? — спросила, уже предвидя ответ.

— Красса забрала, — подтвердила мои опасения девочка и, шумно выдохнув, с тоской посмотрела на последний уцелевший пирожок. Видимо, хотела съесть и его, но больше в нее не лезло.

Мы еще немного посидели, и, пока Даффи грела обветренные руки о горячую кружку, я размышляла над тем, что теперь делать. К этой девочке у меня возникла мгновенная, но непреодолимая привязанность, основанная на странном чувстве ответственности. Вот просто чувствовала, что ей необходимо как-то помочь. Я верила в то, что дарами поднебесных нужно делиться, а не оставлять все себе. Получила я возможность выбраться из трущоб, дали мне шанс — нужно вернуть его судьбе. Взять и сделать для этой девочки не просто что-нибудь хорошее, а действительно важное, способное ей помочь. Только вот что именно, я пока не знала.

Я так погрузилась в собственные мысли, что непроизвольно вздрогнула, когда входная дверь хлопнула, а продавщица изумленно ахнула. Даффи приоткрыла рот и во все глаза уставилась на что-то, точнее, кого-то позади меня.

Даже не реакция присутствующих сказала мне о том, кем является этот кто-то. А особая энергия и холод, наполнившие магазин. Медленно обернулась и прерывисто выдохнула. Вот все-таки умеют морские демоны появляться эффектно! Адмирал возвышался надо мной, сложив руки на груди и выразительно изогнув бровь, словно спрашивая: «Ну, кадет Талмор? И во что вы ввязались на этот раз?»

Пауза затягивалась, и нарушить ее явно предлагали мне.

— Доброе утро, — опасливо поприветствовала я, мельком отметив, что красные точки с лица лорда исчезли без следа. Мысленно с облегчением выдохнула — все-таки переживала на этот счет, на балу ведь из-за маски почти ничего видно не было.

— Алых рассветов, — любезно пожелали мне, а в следующий миг взгляд прозрачно-голубых глаз направился на сидящую рядом девочку.

Даффи, в этот момент все же решившая приговорить последний пирожок, подавилась и закашлялась. Склонив голову, адмирал что-то негромко проговорил, кажется, поминая ши, а затем его взгляд смягчился, и он вновь обратился ко мне:

— Вы позволите на пару слов?

Учитывая то, что мне предстояло рассказать о Флинте, «пара слов» не совсем подходила под описание будущего разговора. Да и затрагивать такую тему при посторонних было совсем неуместно, но все же я поднялась и безропотно отошла за адмиралом в противоположную и пустующую часть магазина.

Решив, что лучше заговорить первой, спросила:

— Как вы узнали, что я здесь?

— Твой вчерашний поступок не остался без внимания, а слухи, как ты знаешь, расползаются быстро, — проговорил адмирал, и по его тону я не поняла, осуждает он меня или одобряет. — Только что я был в доме леди Шаркэ, где дворецкий сообщил о том, что ты уехала. Догадаться, куда именно, не составило труда.

Бросив быстрый взгляд на съежившуюся на стуле Даффи, я невольно прикусила губу. Слишком хорошо понимала, что она сейчас чувствует. Недоверие и боязнь неожиданно появившихся в ее жизни людей, пришедших, на ее взгляд, из другого мира. И боится она как того, что ее могут обмануть, так и того, что короткая сказка с вкусными пирожками скоро закончится…

Неожиданно на мое предплечье легла прохладная ладонь.

— Фрида, — теперь голос лорда Рея звучал мягко и устало, — сейчас-то ты чего пугаешься? Что я стану отчитывать тебя за проявленное сострадание и потребую у этой девочки вернуть манто?

Я несколько раз моргнула и, осознав сказанное, почувствовала себя виноватой.

— Нет, я… — попыталась возразить. — Не думала, что вы… простите.

Адмирал вздохнул и покачал головой. Только в этот момент я заметила, что усталость выдает не только его голос, но и лицо — залегшие под глазами тени и неестественная белизна кожи. А еще внезапно поняла, почему касающаяся меня рука казалась такой холодной… Это была рука морского демона с темной чешуей, которую до этого времени скрывал плащ. Последней каплей стали сапоги — не начищенные до блеска, как бывало всегда, а покрытые белыми разводами. Соляными разводами! Адмирал бы ни за что не стал разгуливать в таком виде просто так и тем более наносить визит в дом леди Шаркэ!

— Что-то случилось в Сумеречье? — встрепенулась я, осененная внезапной догадкой.

— Потерянные души, — коротко сообщил адмирал. — Пришлось совершенствовать барьер. Есть пострадавшие, но, к счастью, все живы.

Я опешила. Уму непостижимо…

Это же насколько потерянным нужно взбунтоваться и набраться сил, чтобы суметь вновь преодолеть сильнейшую магическую защиту? Совсем страх потеряли!

— Наши тоже их отлавливали, да? — спросила я, смотря в пол и с силой сжимая кулаки. — Я должна быть с ними, в Сумеречье. Защищать свой дом и корпус.

— Фрида…

— Мне нужно вам кое-что сказать, — решилась я перебить. — Нечто очень важное, только не здесь. Если не возражаете, я еще пару минут побуду с Даффи, попрощаюсь с ней, а затем вы отвезете меня куда-нибудь, где нет посторонних.

— Желаешь остаться со мной наедине? — склонившись ко мне, полушутливо прошептал лорд Рей, чем успел вогнать в краску, и тут же снова стал серьезным: — Даффи — это та девочка?

— Да, — проследив за его взглядом, кивнула я. — Она сирота. Каждый день стоит здесь, прося милостыню, родственники о ней фактически не заботятся.

Чего я никак не ожидала, так это того, что адмирал, в задумчивости посмотрев на Даффи еще несколько мгновений, возьмет и решительно подойдет к ней, предварительно жестом велев мне оставаться на месте.

Я не слышала того, что он ей говорил, но видела, что сначала девочка жутко испугалась и была готова убежать. Но затем, когда адмирал негромко что-то проговорил и улыбнулся, она не только не стала убегать, но и позволила посадить себя ему на колени! Глядя на то, как они спокойно о чем-то беседуют, я буквально лишилась дара речи. Так и стояла, замерев и не сводя с них глаз. Адмирал что-то спрашивал, Даффи кивала и отвечала, а иногда запальчиво взмахивала руками, что-то доказывая.

Я была поражена. Правда поражена! И тому, что один из первых лордов королевства вот так просто держит на руках совершенно незнакомого, брошенного всеми ребенка, и что этот брошенный ребенок за считаные минуты стал доверять ему настолько, что делился своими печалями.

Сердце застучало быстро-быстро, как никогда. Словно это я — стоящая на «Ледянке» девочка, до которой вдруг снизошел проходящий мимо аристократ… А что самое главное, в сущности, так оно и было.

Вскоре адмирал подхватил Даффи, поставил на пол и молча меня поманил. А как только я подошла, огорошил:

— Джакен содержит специальный пансион, где учатся и проживают дети от шести до пятнадцати лет. Только что Даффи согласилась пополнить ряды учеников. Осталось лишь уведомить об этом решении ее опекунов. Даффи, пообещаешь леди Талмор стать одной из лучших?

— Обещаю! — просияла девочка, явно до сих пор боящаяся поверить в свалившееся на нее счастье.

Я считала, что лишилась дара речи несколько минут назад? Нет, по-настоящему он исчез сейчас, превратив меня в безмолвную рыбешку!

— Это замечательно, — собравшись, проговорила я не своим голосом.

Поднебесные…

Чувствовала, что еще немного — и переполняющие меня чувства слезами прольются из глаз. Словами не передать, насколько тепло, лучисто и радостно стало на душе, насколько сильно я восхитилась таким, казалось бы, простым, но очень важным и по-мужски правильным поступком. Человек, занимающий столь высокий пост, не отмахнулся от чужих проблем, не прошел мимо и даже не просто посочувствовал, а предложил помощь и в два счета изменил жизнь одной маленькой девочки. И не за что-то, не для того, чтобы показаться хорошим — это я знала точно! — а бескорыстно. Просто потому, что иначе не мог.