Меж молотом и наковальней (СИ) - Алмазная Анна. Страница 46

Жаль, что мне раньше не сказали. Жаль, что я столько лет потеряла… я жизнь положу, чтобы тебе по ушам надавать. Прослежу, чтобы тебя забрали в лабораторию инквизиции и сама туда напрошусь… смотреть, как тебя по кусочкам режут.

Ибо даже Анри меня не взбесил так, как этот Некто.

— Ты ведь поверила, — скорее констатировал Саша. — Поверила.

— В бессмертного охотника? — прошипела я. — Еще как поверила. Ты хотел помочь? Так собирайся, едем.

И отвернулась к двери. Я не собиралась слушать возражений. Я не собиралась обсуждать только что услышанное. Я подумаю об этом позднее, в машине. И я знаю, что Саша не будет меня утомлять глупыми вопросами. И в любом случае Саша это лучше, чем все они. Все сразу… я этого не вынесу… почему я? За что это все мне?

И выходя из кухни я слышала, как Маша набрала чей-то номер и начала тихонько что-то говорить. И даже не возразила, когда услышала:

— Тор поедет с вами.

Плевать, кто там со мной поедет.

Я запуталась. Видит Бог, как же я во всем этом запуталась…

Одевшись я долго смотрела на портрет Алиции. Нет. Я не могу быть ею. Хотя бы потому, что у меня не было такой верной зверюги, что сидела у ее ног. Огромный черный пес, пожирающий меня с портрета глазами. Почему ты кажешься мне более живым, чем даже я сама.

— Я не твоя реинкарнация, — прошептала я. — Мало ли, что мы так похожи… бывает. Всякое бывает. Но сразу реинкарнация? Алина просто от страха голову потеряла. Но почему… почему она говорит, что ты не имела права жить как обычный человек? Почему мы все не можем жить как обычные люди?

Но портрет молчал. И я взяла со стола рюкзак и вышла… что толку плакаться портретам, пора Алину расспросить поподробнее об этом бреде. И она зря думает, что так просто от меня отделается. Сначала Алина, а потом…

А потом будет потом.

Глава двадцать два. Кошмар

Тихо-то как… Слышно лишь журчание мотора и шелест шин по дороге. А еще дождь, упрямый дождь, усиленно прорывающийся в салон через крышу. Я смотрела на серые разводы, что чертили по стеклу капли, и все никак не решалась прервать проклятой тишины. Да и что говорить было-то?

Как же зимы хочется! Снега… а не этого холодного дождя. Уже ноябрь, а все так же хмуро и тоскливо… Обидно аж до слез, сложная выдалась осень. Скорее бы она закончилась.

— Скажи мне только одно, Катя, — разрушил тяжелую тишину Саша. — Не появилось бы в твоей жизни в последние дни человека, которого ты, казалось, знала уже давно? К которому тянет с неимоверной силой? Без которого каждый вздох немыслим…

Я вздрогнула, не понимая, к чему это Саша задает такие вопросы. Никогда ранее он не отличался особой сентиментальностью, а тут на тебе. Здрасти. Как герой дешевого романа заговорил, я от неожиданности аж страдать забыла.

— Ты об Анри? — прошипела я, ибо другого кандидата на героя-любовника рядом со мной как-то не наблюдалась. Да и, учитывая все случившиеся, Анри тоже на эту роль подходил не совсем.

— Нет, я не про Анри, — голос Сашки был каким-то странным. Усталым, наверное. И с легкой грустинкой. — Я, несомненно, не про Анри. И все же?

Он что всерьез?

Нет, на самом деле всерьез, по глазам видно. И сразу как-то забылась и осень, и хандра, и даже тетка на время забылась. Остался лишь внимательный взгляд Сашки, его настороженное лицо, его напускная внимательность к серой, некрасивой дороге. И его странные вопросы, на которые нельзя было не ответить.

— И все же нет, — вслед за Сашкой поменяла я тон на серьезный. — Мне хватает и этого кошмара с вампиром, а ты мне еще одного поклонника пророчишь? Совсем с ума сошел?

— Да нет… понимаешь, — продолжал Саша, осторожно продолжал, будто тщательно подбирал слова. Дожила, Сашка теперь тоже со мной обращается, как с хрустальной статуэткой. Вроде и хочет что-то сказать, но и обидеть не хочет. Боится, что сломаюсь. У бессмертных, наверное, научился.

Только меня не так и легко сломать-то. Ну поплачу. Ну порефлексирую. Сегодня. Завтра встану и пойду дальше, в первый раз что ли? Никакой Анри и его выходки меня не сломят.

Но Сашка закончил подбирать слова и я вздохнула, устроилась в кресле поудобнее и приготовилась внимательно слушать. Улавливая едва уловимые интонации и угадывая скрытые смыслы.

— То, что с тобой происходит, оно очень похоже, на… — Саша вновь замолчал. Потом мотнул головой, будто отгоняя шальные мысли и прошептал сам себе под нос. — Нет, пожалуй, это глупо, забудь.

Ага, так я тебе родной и дала сорваться с крючка!

— Забудешь тут, — прохрипела я. — Давай уже раз начал.

— Скажи, был ли в твоих снах кто-то с Лидией, кого ты увидела так же и в реальной жизни? Кто-то, кого она любила больше жизни. Того, кто следовал бы за ней по пятам и кто был бы ей предан больше, чем кто-то в жизни.

— Ее муж? — о том черноглазом я умолчала…

Даже если я не верила в эту прошлую жизнь, то все равно не хотелось быть способной на измену. И та тоска в глазах незнакомца, когда я протягивала ему ошейник… такая боль… и в нем, и во мне самой. Почему? Откуда? Откуда это дурацкое чувство, что все это реально?

Слишком реально.

— Нет, не муж, — тихо сказал Саша. — Кто-то еще… Катя, прекрати таить, это важно, слышишь? Был?

— Был… — выдохнула я, опустив голову. — Был кто-то… Но только там, не тут. Тут я его никогда не видела. Вообще так жизнь… она как бы другая, оторванная от этой. Там нет никого и ничего знакомого. Там многое… страшно и непонятно.

— Рассказывай.

— Саша, я…

— Рассказывай. Если не можешь разобраться сама, просто расскажи, разберемся вместе. Давай. Или ты мне не веришь?

— Верю.

— Вот и умница. Я слушаю.

Машина мягко неслась вперед, а я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза… погрузившись в свои то ли сны, то ли видения. И начала рассказывать. Сначала слова не шли, застревали в горле. Но чем больше я говорила, тем было легче. Я будто изливала всю ту боль, что носила в себе, весь тот страх, все сомнения.

Я рассказала про все. И про девочку, что пряталась в шкафу, и про убийство мужа Алиции, и про странные видения о черноглазом незнакомце. Рассказала спокойно, сама удивляясь тому спокойствию, будто рассказывала про фильм или про странную книжную историю в которую до конца и сама не поверила.

Но это, оказывается, было мне так нужно… Рассказать. Кому-нибудь. Выплеснуть все, что накопилось на душе и надеяться, что никто не осудит.

Слова закончились. Дорога и дождь — нет. Я открыла глаза и поняла, что мы въехали в город. Спали в серой пелене мокрые, еще так похожие на деревенские, дома. Кутались в кипарисовые и яблочные шали. Ждали зимнего сна с таким же нетерпением, как и я.

— Ошейник, говоришь? — ухватился в моем рассказе за одну единственную деталь Саша, и в голосе его почему-то послышалась сталь. — И огромный черный пес у ног Алиции? Тот, кому она доверила собственного ребенка перед смертью? Черноглазый незнакомец? Ты уверена, что нигде подобного не видела в последние дни?

— Нет! — выкрикнула я, удивляясь упрямству Сашки.

Да что он вообще от меня хочет?

— Если только… — Сашка вдруг долбанул по тормозам, и машина сделала крутой вираж, чудом не врезавшись в дерево. Слава тебе Господи, что за нами никто не ехал, а по обе стороны дороги были склады и ни одного пешехода. От Сашки подобного фокуса я, честное слово, не ожидала.

— Придурок! — вскрикнула я. — Какой же ты придурок! Убить нас захотел?

— Нет… — Сашка вновь повел машину по мокрой, в ранах выбоин, дороге и будто расхотел, в один миг, задавать вопросов. Лишь посмотрел на меня искоса и сказал:

— Если то, о чем я думаю, правда, ты очень жестока, Катя. Боже, как же ты на самом деле жестока! И как наивна! Тебе стоит держаться подальше от Анри. Эта связь погубит и тебя, и его. Если уже не погубила. Я вообще удивляюсь тому, что вытворяет вампир, не совсем его понимаю.

Разболтался тут! А мне вдруг расхотелось с ним ехать. Надо было самой за руль сесть. Да, я не совсем в хорошей форме, но не психую же за рулем, честное слово! А Сашка еще делает вид, что ничего не произошло, каминадзе чертов!