Маленькие музыканты - Страхова Мария Васильевна. Страница 6

— Да! — сказал он, подхватывая карандаш и решительно подходя к роялю.

Один за другим в класс входили ребята.

— Закройте дверь, — попросил Дима.

Ребята сгрудились вокруг рояля. Лёгкая мелодия полилась непринуждённо, весело.

— Это снежинки, а это ветер, — объяснял Дима.

Алик слушал. Ему нравилась Димина работа, и стало ещё досадней, что сам он не смог написать вальса.

— Неплохо, — сказал Сергей Иванович, входя в класс.

Ребята врассыпную бросились по местам.

— Останься, — сказал педагог Диме. — Внимание! Начинаем!

Нежный, певучий, зазвучал вальс. Кто-то кашлянул. Ребята недовольно зашикали.

Стоя у рояля, Сергей Иванович внимательно слушал. По лицу учителя ребята видели, что вальс ему нравится.

Музыка ускорялась. Склоняясь к клавиатуре, Дима встряхивал головой. Пряди густых светло-русых волос задорно вздрагивали.

Вальс замедлялся. Несколько плавных аккордов, и Дима вопросительно взглянул на учителя.

— Хорошо! Здорово! — послышались голоса ребят.

— Да, снежинки танцуют, — сказал учитель, беря ноты с пюпитра и просматривая. — Три части. Верно. Переходы звучат мягко. Но в чём твой недостаток, ты знаешь?

— В чём? — с интересом спросил Дима.

— В паузах. Смотри у Чайковского — как он умел пользоваться паузой! Возьмём «Времена года». Помните «Осень»? — Сергей Иванович мягко проиграл начало пьесы. Ребята внимательно слушали. — Вот, — сказал Сергей Иванович, — пауза! Пауза — дыхание мелодии. Когда мы говорим, мы ведь тоже делаем паузы, так?

— Так! — ответили хором ребята.

— Когда пишете, пойте вслух, и вы найдёте все нужные паузы. Понятно, в чём твой недостаток?

— Понятно! — весело ответил мальчик, беря ноты с пюпитра.

— Справишься?

— Справлюсь!

Садясь, Дима взглянул на Алика.

— Что ты?

— Ничего!

Хмурые, обиженные глаза спугнули Димину радость.

— Алик, — раздался голос учителя, — как твой вальс?

— Я… у меня… я не кончил, — вставая и краснея, ответил Алик.

— Почему?

— Не знаю. Не получилось… — Алик опустил глаза.

— Поработай ещё, — сказал Сергей Иванович, как бы не замечая его смущения.

Урок продолжался. Вальс играла тоненькая Таня, потом черноглазый солидный Витя.

Сергей Иванович делал замечания. Когда Дима взглядывал на Алика, он видел то же хмурое лицо.

Учитель вышел из класса, ласково улыбнувшись Диме. Алик заметил это и ещё острее почувствовал горечь своей неудачи.

— Ой, Димка! Вальс ты написал! — Витя подбежал к парте. — Покажи тетрадку. Про паузы это он правду. Ты только сделай паузы, и вальс мировой!

— Алик, а ты не написал? Шляпа! Чего же ты?

Алик выбежал из класса.

В коридоре стоял весёлый гул, как всегда во время перерыва.

— Алик, ты куда? — окликнул кто-то.

— Руки мыть, — на бегу ответил Алик.

Он добежал до тёмного тупика в конце коридора. Остановился. Из-под крана в раковину капала вода. Алик прислонился к стене и замер. Вдруг он услыхал — кто-то бежит. Ближе, ближе… Дима, запыхавшись, схватил и сжал холодную руку Алика сильной горячей рукой.

— Почему ты убежал? — торопливо спросил он. — Не стыдно?

— Мне просто… Я хотел один… — несвязно отвечал Алик. — Шумно… Не люблю я… — Ему было стыдно признаться, что он завидовал и что его мучило это неприятное чувство.

— Не ври, пожалуйста! — решительно и быстро заговорил Дима. — Не притворяйся!

— Отстань! — сердито отмахнулся Алик.

— Не отстану! Потому что нечестно! Не из-за шума убежал. Всегда у нас шумно. Не вырывайся! Всё равно не выпущу! Я написал вальс, я не виноват. Ну, скажи, виноват я или не виноват? — настойчиво спрашивал он, стараясь заглянуть в глаза Алику.

— Не виноват! Пусти!

— Не пущу! — Дима прижал товарища к стене и посмотрел в глаза. — А я виноват, что у тебя вальс не вышел? Скажи, я виноват, что не вышел?

— Нет! — буркнул Алик.

— Так чего же ты злишься, если не выходит? Спросил бы! Почему ты раньше не сказал, что у тебя не выходит?

— Ты сам писал, и я сам хотел.

— Ты сам, я сам. Главное не «сам», а главное — музыка! — раздельно выговорил Дима.

Раздался звонок.

— Хватит! Побежим! — Дима подтолкнул Алика и на ходу весело сказал: — После уроков останемся в классе, и ты увидишь, что напишешь вальс. Обязательно напишешь! Обязательно!

После уроков мальчики остались в классе.

— Давай сперва посмотрим мой вальс, потому что он вышел, наметим паузы, ладно?

Они уселись рядом у рояля.

— Ты играй, — предложил Алик, — а я буду петь.

— Хорошо! — Дима вытер руки платком и заиграл свой вальс. Алик запел высоким звонким голосом.

— Пауза! — сказал он, останавливаясь и переводя дыхание. — А у тебя её нет!

— Постой! — Дима, играя, сам пропел мелодию. — Поймал налима! — радостно сказал он, отмечая карандашом.

Так они пропели вальс и наметили все нужные паузы.

— Ты поёшь, и я ясно слышу недостатки. Вот эта фраза: тут однообразно! Видишь? Надо вниз, потом подняться вверх и опять нырнуть вниз. А с этого ре подняться на фа диез. — Дима проиграл.

— Так лучше, — подтвердил Алик. — Она круг такой сделала, снежинка, да? Ветром её вверх-вниз. — И в первый раз Алик улыбнулся, и, радуясь его улыбке, улыбнулся Дима.

— Хорошо? Да?

Алик кивнул головой.

— Знаешь, — руки Димы замерли на клавиатуре, — в Союзе композиторов есть зал. Там собираются и показывают, кто что сделал. Советуются. У всех ошибки бывают. Ты не видишь, а другой видит. Потом и мы с тобой туда будем ходить, когда вырастем. Скорей бы стать настоящим музыкантом! Давай свой вальс!

— Я его не окончил, мне не нравится… — Алик поморщился, как от боли.

— Теперь ты играй, а я буду петь, сказал Дима.

— Первую часть я сделал, — говорил Алик, снова хмурясь, — первую и половину второй, а потом не мог. Пробовал, пробовал — всё не то! Вот видишь?

— Играй!

Алик заиграл. Дима запел.

— Правда неинтересно, Алик. И знаешь, почему?

— Да?

— Он у тебя какой-то не танцевальный. Под вальс надо, чтобы хотелось танцевать, а тут не хочется. Алик… — Глаза Димы хитро прищурились.

— Что?

— Ты можешь сразу написать вальс.

— Как это?

— Видишь, — Дима перелистывал свою нотную тетрадь, — я сперва начал так. — Он проиграл. — Ничего?

— Хорошо!

— Это не то… это просто вальс. А я хотел вальс снежинок. И написал тот, что играл на уроке.

— Ну и что?

— А ты возьми вот этот, первый… Допишем его, и у тебя будет вальс.

— Что-о? Я возьму твой вальс? И выдам его за свой? Да ты с ума сошёл!!!

Алик насупил брови и сердито взглянул на Диму. Схватил с пюпитра ноты, с шумом отодвинул стул и побежал к своей парте.

— Алик, что ты? Я ведь хочу тебе сделать лучше.

— Лучше! Слизывать чужое да выдавать за своё! Ещё говоришь про композиторов! «Помогают, помогают», — передразнил он, сердито запихивая ноты в сумку.

— Какой ты злой, Алик!

— Пусть злой, но честный! — крикнул Алик и выбежал из класса.

Это произошло так быстро, что Дима ничего не успел сообразить. Пока он складывал ноты и спускался вниз, Алик убежал.

Дима выбежал на улицу, увидел товарища и крикнул:

— Алик! Алик!

Крик будто подстегнул Алика — он рванулся и скрылся за углом.

На следующий день были занятия только по специальности. В школе с утра до вечера звучала музыка.

По роялю Алик и Дима занимались у одного преподавателя. Алик играл раньше, Дима потом.

Обычно Алик ждал товарища, и они вместе шли домой. В этот день Алик не стал дожидаться Диму. Когда Дима вошёл в класс, Алик кончал урок. Он знал, что вошёл Дима, но не оглянулся. Торопливо сложил ноты, попрощался с учителем и ушёл. Он остановился у двери, потому что услыхал, как Дима заиграл свой вальс. Он сердился на товарища, но не мог отойти от двери — стоял и слушал…

Весёлая и нежная, лилась мелодия. Хорошо!

Потом заиграл учитель. Алик это сразу понял: смело, сильно, чисто и необычайно красиво зазвучал Димин вальс.