Дружба, скрепленная кровью (Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октяб - Юн-нянь Лю "Редактор". Страница 19

Впоследствии нам не раз приходилось встречаться с белогвардейцами, и мало-помалу мы накопили некоторый боевой опыт. Вскоре меня назначили командиром взвода.

Однажды летом 1918 года, подходя к одной деревне, мы еще издали увидели вывешенные красные флаги. Бойцы спокойно вступили в населенный пункт, жители собрались на митинг в честь нашего прихода. Судя по всему, население поддерживало большевиков. Однако случилось непредвиденное. Не успел отряд отойти от деревни, как с фронта и с флангов его начал окружать противник. Повернули обратно, а деревня на этот раз встретила нас огнем. Мы попали в ловушку. Хотя отряд не успел приготовиться к обороне, мы не растерялись. Бой был ожесточенным… Ценой больших потерь мы вырвались из окружения. Многие товарищи пали смертью храбрых, многие попали в плен. Как правило, пленных подвергали изощренным пыткам и издевательствам, после чего расстреливали или рубили шашками.

В том бою я отстал от своих. Пробрался в Киев, еще занятый белыми, и устроился грузчиком на угольный склад. Примерно месяц спустя белогвардейцы схватили всех китайских рабочих и отправили в тюрьму. Нас называли «смутьянами» и грозили, расстрелом. Однако через несколько дней почему-то выпустили. Недолго думая, я отправился в Москву.

В Москве я встретил товарища из Тираспольского отряда и вскоре вновь вступил в ряды Красной Армии, теперь уже в 1-й Московский рабочий полк.

Через две недели наш полк двинулся на станцию Унеча, которую удерживали немцы. Мы обошли противника с тыла и внезапно атаковали с двух сторон. В этом бою немцы понесли тяжелые потери, одних пленных мы отправили несколько составов. Я был ранен в живот и попал в госпиталь в Смоленск.

Выйдя из госпиталя, я бросился догонять своих и прибыл в Киев. Город уже был освобожден от белых, и 1-й Московский рабочий полк ушел дальше. Киевской губернской милиции требовались люди, и я поступил в милицию. Командиром нашего отряда был Чжу Дянь-чэнь. Меня сначала назначили командиром 2-го отделения, а потом заместителем командира отряда. Я долго отказывался от этой работы (по правде говоря, боялся, что не справлюсь), но вопрос уже был решен.

В январе-феврале 1919 года на Киев часто совершала налеты одна из банд «зеленых». Людей в банде было, правда, немного, да и вооружение неважное, но как-то в полночь «зеленым» удалось проникнуть в самый город. К утру чуть ли не треть Киева оказалась в их руках.

В эту ночь наш отряд отдыхал, и вдруг наш старшина Миша вбегает в общежитие с криком: «Тревога! В ружье!». Мы моментально построились и направились на Подол (район Киева) ко 2-му отделению милиции. Надо сказать, что наш Миша, бывалый моряк, был охотник до шуток. А «зеленых» он вообще ни во что не ставил. Шагаем молча и вдруг видим: впереди — баррикада, из-за нее огонь по нашему отряду открыли, а мы все еще не знаем, что произошло. Приказал я бойцам рассыпаться в цепь, а сам накинулся на Мишу:

— Чего еще ты придумал? Это что, тоже твои шуточки? Скажи, наконец, в чем дело? — А Миша хладнокровно передернул плечами, прищурился и говорит спокойно:

— Сказать? Ты что, сам не видишь? «Зеленые»!

Завязался бой. Внимательно изучив обстановку, мы решили разведать силы противника и обойти его.

Пробравшись на другой конец улицы, мы с Мишей обнаружили там всего шесть-семь бандитов, видимо, еще не обстрелянных новобранцев: уж очень спокойно они себя чувствовали. Мы вернулись обратно и, взяв с собой несколько человек, вновь незаметно прокрались на то же место. По заранее условленному сигналу наш отряд ударил по «зеленым» одновременно с двух сторон и сразу нагнал на них страху да такого, что те сначала смешались в одну кучу, а затем бросились бежать без оглядки кто куда. Не все, конечно, удрали, некоторых мы взяли в плен.

После ликвидации этой банды ЧК перевела китайских бойцов из милиции в караульный отряд.

В апреле 1919 года караульные отряды Киева были сведены в 4-й Советский полк. 3-й батальон полка, в который входили 7, 8 и 9-я роты, был сформирован из китайцев. Командиром батальона был товарищ Ван Линь, меня назначили батальонным писарем.

…В мае того же года в жизни наших бойцов произошло незабываемое событие.

Как-то в штаб полка пришли двое незнакомцев. В этот момент в канцелярии штаба сидели два молодых бойца и печатали на машинках.

— Здравствуйте! — поздоровались вошедшие.

— Здравствуйте! — ответили бойцы.

— А где ваш командир полка? — спросил один из пришедших.

— Только что вышел. Присядьте, подождите, — пригласили их бойцы, не отрываясь от работы.

Гости, чинно уселись на табуретки и немного подождали. Потом один говорит:

— Неизвестно, сколько тут ждать придется. Пойдемте лучше поищем его.

Другой согласился и спрашивает бойцов:

— А где находится китайский батальон?

— Внизу, за первым углом.

Гости поблагодарили и вышли, осторожно прикрыв за собой дверь.

3-й батальон отдыхал, когда в казарму вошли двое: один — в черном костюме и черных ботинках, другой — невысокого роста в френче защитного цвета, в желтых солдатских ботинках, взгляд у него ласковый, добродушный, но с хитрецой, сразу видно — большого ума человек. Вошли они и спрашивают:

— Кто тут по-русски говорить может?

Позвал я переводчика Юй Цзинь-шаня. Тогда тот, что в черном костюме, указывает на другого и говорит:

— Это председатель Совнаркома, товарищ Ленин…

Мы своим ушам и глазам не верим: неужели этот добродушный человек — сам товарищ Ленин? Ну, конечно, обступили его.

А товарищ Ленин приветливо и просто поздоровался со всеми по очереди. Потом пощупал наши соломенные тюфяки и спрашивает:

— Как, не жестко?

— Что вы, товарищ Ленин, — говорим, — мягко.

— Хлеба хватает? Мясо дают?

Мы отвечали на все его вопросы. Но Владимир Ильич все как будто не верит:

— Значит, все у вас в порядке?

— Да, да, все!

Товарищ Ленин, видимо, довольный нашими ответами, сказал по-китайски: «Хао! Хао!».

К этому времени командир батальона товарищ Ван Линь узнал о прибытии Ленина. Ван Линь прибежал в батальон, подошел к товарищу Ленину и отдал рапорт. Товарищ Ленин крепко пожал ему руку. Потом улыбнулся и спросил нас:

— А ведь, наверно, нелегко воевать-то, а? Не страшно в бою?

Тут все дружно закричали:

— Нет!

Ленин похлопал по плечу стоявшего рядом с ним бойца и говорит:

— Настоящие молодцы!

Вернувшийся командир полка, узнав, что его ждет товарищ Ленин, начал оправдываться:

— Простите, товарищ Ленин, по делам уходил.

— Ничего, ничего, — говорит товарищ Ленин и спрашивает — А какой батальон на втором этаже?

— Немецкие бойцы.

Потом товарищ Ленин попросил проводить его к немецким бойцам. Долго мы прощались с вождем, каждому хотелось пожать ему руку!..

Встреча с Лениным длилась всего семь — восемь минут, но оставила у нас неизгладимое впечатление и стала важнейшим, незабываемым событием в нашей жизни.

Приблизительно в июне 1919 года наш полк прибыл в Умань. Вскоре на Украине зашевелились петлюровцы, и нас перебросили на станцию Корсунь. Одновременно сюда же был переброшен и 16-й Смоленский полк.

Вначале нашему и 16-му полкам пришлось отойти севернее станции, остававшейся в руках белых. Но вечером того же дня мы ее отбили. Во время боя, когда противник стал отступать, я и боец Бай Дэ-шань, пробегая мимо одного из станционных зданий, услышали голоса. Это был враг. Еще не зная о том, что их основные силы разбиты, белые беззаботно выпивали.

— Выходи! — крикнул я в окно во весь голос.

Белогвардейцы стали выскакивать на улицу, и я не успел увернуться: шашка одного из них скользнула по моей голове. Превозмогая боль, я поднял винтовку и несколькими выстрелами уложил трех белых. Остальные бежали.