Марсель-Рио-Марсель (СИ) - Иванова Ольга Владимировна. Страница 41

— Это Андре приехал за тобой, — довольно резко оборвала ее Софи. — А Дэвид так, за компанию…

— Софи, ты начинаешь меня волновать, — озабоченно покачала головой Мишель. — Не пойму, это все женщины во время беременности становятся несколько не в себе, или только ты теряешь рассудок? Ты что, не видишь, как он на тебя смотрит? Следит за каждым твоим шагом. И заметно, что он очень огорчен твоим равнодушием и холодностью…

— Наверное, ему до сих пор никто не отказывал, вот он и злится, — Софи начала заводиться.

— Извини, подружка, но, по-моему, ты полная дура! — в сердцах воскликнула Мишель. — У него на лбу написано, что ты ему не безразлична! Он любит тебя!

— Мишель, это ты сейчас находишься в эйфории от своей влюбленности, и тебе кажется, что все вокруг чувствуют то же самое! Но это не так! И с Дэвидом Паркером будущего у нас нет. И точка.

— Когда же ты поумнеешь? — вздохнула Мишель и махнула рукой. — Делай, что хочешь. Это твоя жизнь. Только не пожалей потом, о том, что сделала. Вернее, о том, чего не сделала.

— Значит, не проговоришься о ребенке? — уточнила Софи.

— Обещаю.

— Спасибо, — Софи обняла подругу, а потом вдруг с беспокойством спросила: — А у меня хоть еще ничего не видно? — и приложила руку к своему пока еще плоскому животу. — Все-таки уже где-то третий месяц…

— Нет, — уверенно ответила Мишель. — Не видно. Никто не догадается. У тебя точно также, как и у моей кузины Патрисии… У той живот начал расти только в четыре месяца. Все даже начали сомневаться, что она действительно беременна…Зато потом за неделю вырос до размеров…

— Хватит, — взмолилась Софи, — я не могу больше слышать о твоей кузине… Я уже устала слушать подробности о ее беременности.

— Ладно, — засмеялась Мишель, — больше не буду. Давай лучше накрывать на стол, пора уже и пообедать…

Они хотели было расположиться на кухне, но пришла Анна и настояла на том, чтобы все обедали в столовой, подчеркнув, что у нее в доме все-таки гости. К тому времени, как стол был накрыт, подоспели Педру с Далилой и вернулись от соседки дети.

Обед прошел неожиданно весело: Педру, на правах хозяина, был очень гостеприимен и за разговорами не давал скучать гостям. Анна тоже была в прекрасном расположении духа, ни в чем не уступая своему мужчине. А поскольку и Андре, и Дэвиду лезть за словом в карман никогда не приходилось, то диалоги у них получались довольно забавными. Софи даже на время расслабилась, забыв о своих печалях, и с улыбкой слушала их беседу за столом. Правда, с Дэвидом они так и не обмолвились больше ни словом, а Софи продолжала старательно избегать его взглядов, и сама смотрела куда угодно, только не на него.

Ближе к вечеру Софи решила помочь Далиле и сходить на озеро прополоскать белье. В этом, конечно, не было особой необходимости, но Софи с прежним упорством обходила Дэвида весь день стороной, а это было очередной возможностью побыть одной.

Спустившись к озеру, Софи поставила таз с бельем в сторонку, а сама босыми ногами зашла по щиколотку в воду. Несмотря на недавние продолжительные дожди, за несколько последних солнечных дней вода в этом неглубоком озере прогрелась, и Софи вдруг так захотелось окунуться в нее целиком и немного поплавать, что она, слегка поколебавшись, стала снимать с себя одежду. Девушка успокоила себя тем, что сейчас сюда навряд ли кто-нибудь придет, потому что все заняты приготовлением прощального праздника по случаю их отъезда, который должен был вот-вот начаться. «У меня есть где-то полчаса», — сказала она сама себе и с наслаждением вошла в теплую воду…

Дэвид весь день находился в глубоком смятении: он не мог понять причину безразличия Софи. Ее настроение и поведение было точно таким же, как в день накануне их похищения. Что же тогда произошло такого, что настолько изменило ее отношение к нему и не угасло даже спустя месяцы разлуки? Она, казалось, не только не обрадовалась его приезду, а даже почему-то испугалась. Софи сторонилась его все последние часы и старалась даже не смотреть на него лишний раз, на вопросы его отвечала неохотно и пыталась сбежать при первой возможности. Он хотел было поинтересоваться об этом у Мишель, но они с Андре были настолько поглощены друг другом, что не замечали ничего вокруг.

В конце концов, после долгих раздумий, Дэвид твердо решил поговорить с Софи обо всем на чистоту. Правда, для начала нужно было ее найти.

— Кажется, она пошла на озеро, — сказала ему Анна. — Это недалеко, — она показала рукой в нужном направлении. — Только не задерживайтесь, сеньор Паркер, скоро начнем праздновать…

… Дорогу Дэвид нашел довольно быстро, и не прошло и десяти минут, как он очутился на берегу озера. Прямо у кромки воды на песке стоял таз с бельем, а рядом лежала одежда Софи. Саму девушку Дэвид увидел в нескольких метрах от берега: она, прикрыв глаза и блаженно улыбаясь, плескалась в прозрачной воде. Софи то, ныряя, исчезала из виду, то ложилась на воду и замирала на несколько секунд, медленно покачиваясь на водной глади. Сейчас она выглядела такой умиротворенной и счастливой, будто ничего и не произошло. Это была его прежняя Софи, такая, как прежде… Чувство бесконечной нежности захватила его целиком, и сейчас ему хотелось только одного — немедленно оказаться рядом с ней. «Может я и совершаю ошибку, — думал Дэвид, поспешно скидывая с себя всю одежду, — но будь, что будет…». Он с разбегу прыгнул в воду, поднимая фонтан брызг, и уже через мгновение вынырнул около Софи. Озеро оказалось намного мельче, чем он предполагал: девушке вода доходила едва до груди, ему же — чуть выше пояса.

Софии от неожиданности вскрикнула и попятилась назад.

— Что ты здесь делаешь? — выдохнула она, испуганно моргая. Заходящее солнце отражалось в блестящей глади озере, будто в зеркале, его последние лучи путались в волосах девушки, окружая ее золотисто-розовым свечением, и в этой янтарной дымке Софи была по-особенному прекрасна и притягательна.

— Просто соскучился, — ответил Дэвид и, не дав ей опомниться, стремительно прижал к себе и стал покрывать ее лицо, плечи, грудь частыми легкими поцелуями.

— Перестань! Дэвид, прекрати же! Опусти меня немедленно! — Софи начала вырываться из его цепких объятий, потом она уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его, но Дэвид ловко перехватил ее руки, завел их Софи за спину, потом, крепко придерживая оба ее запястья одной рукой, другую положил ей на затылок и, снова притягивая ее к себе, прошептал:

— Молчи. Ничего не говори. Я не буду тебя слушать. Я ничего не хочу слышать, — после чего накрыл ее губы поцелуем, вложив в него всю ласку и нежность, на которую был способен.

«Господи, кажется, я начинаю поддаваться, — в панике думала Софи, чувствуя, как ее тело наперекор разуму начинает откликаться на его поцелуи и прикосновения и томиться в ожидании продолжения. — Это же тупик… Безысходность…Безумие… Я сама толкаю себя в бездну… А если всего один раз? Всего один? Самый последний… последний… да… только раз… и все…»

Дэвид, почувствовав ответное желание девушки, отпустил ее руки, и она тут же обхватила его за плечи, теснее прижимаясь к нему…

… Дэвид молча наблюдал, как Софи в спешке натягивает на себя одежду и приводит в порядок волосы, ее движения были излишне порывисты и резки. Сейчас она не была похожа на женщину, которая еще совсем недавно с особой страстью и нежностью предавалась любви. Она явно была чем-то расстроена и даже, казалось, злилась на что-то. На все его вопросы она отвечала или невпопад, или не слышала вовсе… Ему было невдомек, что сейчас в своих мыслях Софи занималась изощренным самобичеванием за допущенную слабость. Она ругала и обзывала себя самыми последними словами, придумывала себе невероятные наказания и пытки, а внутри у нее вновь начинали закипать предательские слезы…

— Идем, — сказала она, наконец одевшись, — нас уже, наверное, заждались… — и, не оглядываясь, пошла вперед.

Уже совсем стемнело, когда они подошли к дому. Со двора неслись звуки музыки, веселые голоса, смех: праздник, по-видимому, был в разгаре.