Держаться за звезды (СИ) - Есина Анна. Страница 13

  И проснулась. Непривычно светлая комната, голубой потолок с выщербленными ямками отвалившейся побелки. Незнакомые стены, оклеенные розовыми цветочными обоями - свекровь назвала бы их дешёвой безвкусицей. И современное пластиковое окно с распашной створкой посредине, что находилось прямо перед глазами. Вид из него открывался чудесный. Кусок серого ноябрьского неба и висящий на нём сырный диск солнца. Невесть какие красоты, но для Яны это было лучшее утро за последние два года. Она уже и забыла, каково это, просыпаться и видеть солнце, открывать глаза в светлой комнате, когда действительно ясно, что ты их открыла. В том тёмном и мрачном чулане, куда её поселили, о подобной роскоши она могла лишь мечтать.

  Однако поднимающееся в гору настроение мигом пошло на спад, едва в сантиметре над левым ухом почувствовалось чьё-то горячее дыхание. Опасаясь худшего, Яна покосилась на того, с кем по незнанию разделила постель, и чуть не завопила во всю мощь лёгких. Рядом лежал темноволосый незнакомец. Молодой - либо её ровесник, либо младше на год или два. Приятные черты лица. Она бы даже назвала их необычными. По отдельности это были просто: прямой, длинный, идеально сложенный нос, красиво очерченные рот с пухлыми губами, широкий подбородок, образованный резко выдающейся вперед нижней челюстью, высокая линия скул, чёрные, будто специально завитые ресницы, полукружья бровей, чистый и светлый лоб; но вместе они создавали чарующий образ. Он явно выделялся в толпе, потому что не походил на других. Ведь бывают же конвейерные вещи, правда? А он из породы "ручная работа" и "сделано в единичном экземпляре". Эффектный.

  Яна и сама не поняла, что в этом парне её так зацепило, откуда взялись эти размышления об исключительности и прочем, но поспешила от них избавиться, списав всё на затянувшееся одиночество. И потому её стало раздражать касание его щёки к прикрытому чьей-то одеждой плечу. Лёгкая щетина мужчины также не добавляла комфорта. А ещё ей не нравилось, что они лежат так близко, укрываются одним пуховиком...

  Жужжание и треск из её сна перекочевали в реальность. Яна навострила уши и определила, что звук исходит из куртки. Она не осмелилась пошевелиться. Гораздо важнее вспомнить события вчерашнего дня. Лёня потребовал развода и отказа от материнских прав. Это вывело её из равновесия, высвободило магию, и в результате пострадали все. Её чуть было не прикончила свекровь, Леонид отправился в больницу с многочисленными ожогами лица. Позже от её бездыханного тела попытались избавиться, закопали в лесу. Она сумела выбраться из могилы, придя в сознание. Кстати, как и почему? Ведь она не дышала, не могла шевельнуться, даже биения собственного сердца не слышала. Неужели снова проделки её необъяснимых талантов? Огоньки вывели Яну из леса, показали дорогу, привели к ней этого человека... Сама бы она не решилась просить у кого-то помощи, только не после того, как просидела два года в плену у родных, казалось бы, людей, тех, кто назывался её семьёй. Магия выбрала этого парня, но почему?

  Она смутно помнила, как очутилась здесь, в его квартире. Слишком многое ей пришлось пережить в тот вечер, слишком велика была усталость. Однако теперь она чувствовала себя отдохнувшей, полной сил и жизненной энергии. Хотелось двигаться, сделать хоть что-то, выйти на улицу, пройтись по знакомым местам, вдохнуть пьянящий глоток свободы, убедиться в том, что она больше не пленница, что вольна делать всё, что заблагорассудится. Насладиться сегодняшним днём, не подпустив к себе ни единой мысли о жестоком завтра. В будущем её ждала кровопролитная война, борьба за сына, за право существовать в этом мире, за самою себя.

  Но всё это случится позже. Этот день, её первый день новой жизни, никак не связанной с людьми по фамилии Шигильдеевы, она решила посвятить себе и тем нуждам, что накопились за время заточения.

  Снова писк и жужжание. Яна приподнялась на локте и свободной рукой потянула назойливый карман куртки. Парень заворочался, пытаясь понять, куда сбежала тёплая "подложка" для щёки. Открыл глаза, проморгался, на всякий случай потёр лицо рёбрами ладоней, как бы говоря: "Ну же, кошмар прошлой ночи, сгинь!". И ей действительно захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не быть объектом столь пристального изучения. Его взгляд чувствовался повсюду. Щёки пылали огнём (не тем, который лучше сохранить в секрете, но не менее жарким), по затылку на лихой кобыле мчались мурашки, пальцы вспотели, а язык, который мог бы придти на помощь и снять возникшее напряжение, отяжелел и трусливо спрятался за зубами.

  − Привет, − сказал он. Без улыбки, холодно, почти раздражённо. Да и кому бы понравилось встречать утро с незнакомой девицей, найденной обнажённой у обочины дороги. Интересно, почему он привёз её к себе, а не в больницу? Ведь последнее было бы логичным поступком. Следует непременно спросить его об этом, но вначале необходимо взять эмоции под контроль. Пока она не ощущала знакомых признаков проявления талантов, что ободряло. Итак, ответ, он ждёт от неё какой-то реплики. Нормальные люди разговаривают, а не безмолвно пялятся друг на друга.

  − Привет! - получилось излишне радостно, даже восторженно. И на том словарный запас иссяк. Провалиться сквозь землю захотелось во стократ сильнее.

  − Как самочувствие? Выглядишь... − он сел, провёл рукой по волосам, укладывая образовавшиеся за время сна вихри (напрасно, как показалось Яне, ему очень шёл этот творческий беспорядок в волосах) и с удовольствием потянулся. - Выглядишь намного лучше.

  − Всё хорошо. Спасибо.

  Глупость ситуации, в которой оба очутились, доводила до икоты. Стремясь оказаться как можно дальше, девушка отсела к стене, прижала колени к груди и уткнулась в них взглядом.

  − Не помню, говорил ли вчера, меня Славой зовут.

  − Я Яна. Спасибо за всё, что сделал. Это было... очень благородно с твоей стороны. Если позволишь, я хотела бы умыться перед тем как уйти.

  − А тебе есть, куда идти?

  Она разговаривала со своими коленями и потому не решилась посмотреть на него, чтобы уловить тайный смысл прозвучавшего вопроса.

  − Это неважно. Я благодарна тебе за помощь, и мне хотелось бы выразить это иначе, нежели словами, но сейчас нет подобной возможности.

  − Она есть. Расскажи, что с тобой случилось - и будем квитами.

  − Я не могу. Это слишком личное.

  − Но ты ведь обратишься в полицию, верно? Дашь описание этих негодяев, не побоишься выступить обвинителем в суде? - он строго на неё посмотрел, будто вынуждая согласиться. - Я почему спрашиваю, у меня есть сестра, она немногим старше тебя, такая же красивая, и я даже представить боюсь, что с ней может случиться нечто подобное... Не хочу, чтобы нелюди разгуливали на свободе.

  Яна лихорадочно соображала. Он принял её за жертву изнасилования? И теперь пытается убедить в том, что она обязана написать заявление на выдуманных им преступников. Отлично, и что ему на это сказать, особенно с учётом того факта, что она совершенно не умеет лгать, всегда попадается на стандартных мелочах: краснеющие щёки, бегающий взгляд, подрагивающая верхняя губа и неестественно высокий тон.

  − Да, я хочу им отомстить.

  Чистейшая правда. Желание тотчас же отправиться на квартиру к мужу, забрать сына, спалить дотла это дьяволово логово, а после навестить супруга в больнице, выцарапать негодяю глаза (если хоть что-то уцелело), пройтись ногтями по свежим рубцам от вчерашних ожогов и кричать, вопить, сыпать проклятиями. О, у её ненависти были далекоидущие планы и очень жизнеспособные корни. Она заставит их столкнуться нос к носу с тем монстром, за которого они её держали и в которого сумели превратить в конечном итоге. Унижения и боль, боль и попранное достоинство, потеря, через которую они заставили её пройти, страх, голод и лишения - она запомнила всё. И в душе отныне нет места прощению.

  Его удовлетворил ответ. Зевнув для острастки, парень ещё раз потянулся, хлопнул себя по коленям, встал и с закинутым на плечо пуховиком вышел из комнаты. Откуда-то из глубины квартиры послышался звук льющейся воды.