Держаться за звезды (СИ) - Есина Анна. Страница 22

  Взвешивая многочисленные "против" и единственное "за", сформулированное как: он не откажется помочь; она умылась, причесалась и мельком взглянула на своё отражение. Вид распухших, интенсивно красных губ напомнил о вчерашней ночи и заставил устыдиться. И о чём она только думает? Жизнь висит на волоске, в ней не существует понятия "завтра" или даже "спустя два часа", нет ни тени определённости либо же уверенности, а она, глупая и впечатлительная девчонка, думает о поцелуях, о каких-то там чувствах, о знойном (брр, мурашки по коже) черноволосом красавце. Она уже называла себя глупой? Что ж, не лишним будет повториться.

  Дверь она открывала с холодной решимостью с разрешения Славы взять телефон и соединиться с Сашей, одолжить нужную сумму и отправиться за покупками в ближайший магазин, как ясное мышление изменило ей в один момент. За дверью стоял Слава. Взъерошенный, с заспанным лицом и мутным взглядом, он улыбнулся ей, говоря: привет, и тяжесть бетонной плиты обрушилась на голову. Шум в ушах, прилив жаркой крови к щекам, взмокшие ладони, холод металла в животе и ватные ноги - все признаки близящегося безумия налицо. Она не понимала, как прожила неделю рядом с этим человеком, не испытав и сотой доли той неловкости, что поселилась между ними сейчас. Разве в день их знакомства он не был столь же красив? Был, и это её впечатлило, но не до отключки сознания же! Почему же теперь от одного его взгляда она воспламеняется, словно лучина, брошенная на угли?

  - Ты тоже это чувствуешь?

  Потеснив её, Слава вошёл и, хвала тебе, Господи, отвернулся, склонившись над раковиной, чтобы умыться и почистить зубы.

  - Что "это"? - убиенным тоном спросила Яна, тягостно опускаясь на бортик ванны.

  - То же, что и вчера, - он пожал плечами, явно досадуя, что приходится объяснять очевидные истины. - Желание.

  То, как он произнёс это обыденное слово, напрочь лишило её сомнений. Ну, точно, она больна! Какой-то желудочный грипп или иной вирус.

  - Эмм... вроде отлично всё, - бодро солгала она и поспешила перевести тему. - Хорошо спалось?

  Для ответа он повернулся, вынул зубную щётку изо рта, слизнул с верхней губы остатки пасты. Яна пожалела, что до сих пор не научилась растворяться в воздухе. Умение исчезать по щелчку пальца пригодилось бы именно в эту секунду.

  - Ты никогда не бываешь честной, так? Почему просто не ответить искренне, я ведь не требую чего-то экстраординарного. Или требую?

  - Нет. И я не привыкла обсуждать свои чувства и ощущения с кем бы то ни было, - она старалась говорить мягко, но ответ всё же не пришелся парню по вкусу.

  Вновь впиваясь зубами в щётку, он осуждающе покачал головой и вернулся к своему отражению в зеркале.

  - Прости, если это тебя задевает. Впредь постараюсь быть более открытой, - пробормотала она себе под нос, чувствуя, как невидимая рука ущемлённой совести отвешивает ей один подзатыльник за другим и, похоже, вовсе не собирается сменить гнев на милость.

  - Звучит заманчиво, но давай я сначала устрою тебе небольшую проверку, - он посмотрел на неё через зеркало и хитро прищурился, словно говоря, не жди от меня поблажек. - Тебе понравился вчерашний подарок?

  - Подарок? - брови её изящно взлетели вверх.

  - Те пакеты, что я принёс. Нет, только не говори, что даже не заглянула, это развенчает выписанный обществом миф о девчачьем любопытстве.

  Зная наперёд, что он надеется именно на такую её реакцию, Яна встала, бочком протиснулась к двери, задев при этом его спину самым кончиком носа (нет, дыхательный орган её был обычных размеров, а вот ванная комната чересчур тесной и узкой) и с облегчением выбралась в коридор. Дышать сразу стало легче. Из груди исчезло тянущее ощущение ходьбы по краю пропасти.

  "Ты тоже чувствуешь это? - снова зазвучал в голове каверзный вопрос. Неужели они оба испытывают это? Желание. Он назвал это желанием, хотя слово "потребность" казалось ей более подходящим. Она нуждалась...

  Стоп! Она оборвала поток благоглупостей, быстро отыскала пакеты у задней спинки дивана, вытряхнула их содержимое прямо на скомканное одеяло и недоверчиво присмотрелась к так называемому подарку. Скатанный в тугую трубочку сверток горчичного цвета оказался пуховиком до колен с отделкой из искусственного меха на капюшоне. Симпатичная пара валенок на жесткой подмётке с вышитыми снежинками на голенище; свитер из ангорской шерсти с удлиненной горловиной; простые чёрные брюки на подкладке из тёплого флиса; пара шерстяных носок; упаковка колготок; ярко-красная коробка с изображением полуголой девицы в кружевном белье (в ней, разумеется, лежал комплект нижнего белья - рассматривать и даже прикасаться к нему не хотелось) дополнили так называемый подарок стоимостью в... О, об этом ей даже думать не следовало! Последней каплей в этом океане унижения, в который её скинули, предварительно упаковав в мешок, полный тяжелых камней, стал тёмно-бордовый футляр с выдвижными секциями - в каждой небольшие ячейки, заполненные декоративной косметикой: тенями, румянами, пудрой и помадой. Тюбик с тушью для ресниц нашёлся в потайном отделении

  Чтобы окончательно добить себя, Яна взяла один валенок, перевернула его и посмотрела на цифру на подошве: 38. Чудесно! Он угадал даже с размером!

  Глотая слёзы, она принялась запихивать одежду обратно в пакеты. Руки тряслись и отказывались слушаться. Что там советовал Саша? Забыть и простить, да, конечно! Уже выбросила из головы любые намёки на воспоминания - держи карман шире! Каким образом можно вытеснить из памяти все эти чувства, как отмыться от унижения, что зловонной грязью налипло на неё? Её кормит и одевает совершенно посторонний мужчина. Он же заботиться о ней. Надо же, косметика! Он купил ей косметику. Пусть дешёвую и не совсем подходящую по цветовой гамме, но он вспомнил об этом. И, сама не ведая причин столь бурной реакции, Яна разрыдалась в голос.

  - Эй, ты чего? - он попытался отнять её ладони от лица. - Не понравилось? Мы можем всё обменять, я специально договорился. Яна, послушай, это пустяковое дело. Не стоит так убиваться. Ну же, глупенькая, послушай меня. Всё хорошо. Я обещаю, что всё наладится. Я помогу, чем только смогу. Правда, для начала тебе придется всё-всё мне рассказать, потому что из вчерашнего рассказа я почти ничего не понял. Знаю лишь, что это сделал с тобой муж.

  - Его мать, - она сумела сказать это достаточно чётко и, замолчав, вновь предалась бесполезному процессу жалости к себе.

  - Мило. Они забрали твоего ребёнка?

  Кивок. Всхлипы стали тише.

  - И заперли тебя где-то?

  - В её доме. Почти на два года.

  - За что? - ужас сквозил в его голосе наряду с непониманием. Неужели он и впрямь не понимал? Притом, что был свидетелем её чудовищных трюкачеств.

  - За это, - она вытянула вперёд руки, резкостью жеста заставив Славу отшатнуться, и с дьявольским удовольствием зажгла обе, так, чтобы языки пламени взметнулись высоко вверх. Впечатляюще. Она хотела напугать его, заставить взглянуть на себя с другой, более уродливой и безобразной стороны, но ничего не вышло. Он, словно любопытный ребёнок, не ведающий различий между горячо и холодно, потянулся к огню, коснулся кончиками пальцев вершин жёлтых колеблющихся лент и... ничего не произошло. Он не вскрикнул от боли, не отдёрнул руку. Наоборот, придвинулся ближе и бесстрашно сжал её ладонь своими.

  И сейчас же пламя погасло, слёзы высохли на щеках. Сердце наполнилось спокойствием, будто из него вынули лезвие ножа, и рана затянулась сама собой.

  Яна заговорила, взахлёб, проглатывая окончания слов, без запинки, задыхаясь от недостатка воздуха, будто боясь быть перебитой или всерьёз опасаясь того, что Слава раздумает слушать. Она рассказала всё, припомнила каждую незначительную мелочь, в деталях описала самые памятные дни из двухлетнего заточения, поделилась всеми страхами и переживаниями, а под конец призналась, что не знает, как быть дальше, после чего наспех пересказала их беседу с Сашей и ту трагическую цепочку событий, которая якобы явилась визуалисту в видении.